- Сначала необходимо уничтожить ведьм Каор. Пока они живы, нам нельзя даже думать о Черном огне. Если Холли Катерс научится творить это заклинание, то…
- Oui, mon seigneur, - сказал Майкл, покорно склоняя голову перед своим грозным предком. В груди колдуна зародилась надежда.
- Близится годовщина предательства. Если Холли не умрет к Медовой Луне, я перестану вам покровительствовать! - Лоран погрозил Майклу костистым пальцем с длинным загнутым когтем, на котором болтались лохмотья плоти. - Не забывай, смертный, у меня есть время, я могу подождать. Если вы меня разочаруете, я найду помощь у других колдунов из рода Деверо. Вы - не единственные мои потомки.
Майкл сглотнул слюну. Глупо было надеяться, что он с сыновьями - единственные представители семейства Деверо, но о других родственниках никаких сведений найти не удавалось.
- Скажите… э-э-э… милорд… - заговорил Илай, - а обязательно убивать всех Катерсов? Я тут с одной из них…
Лоран, недоуменно взглянув на него, угрожающе замахнулся костлявой рукой, и пощечина едва не рассекла парню щеку.
- Самоуверенный щенок! Молчи, когда к тебе не обращаются! - Герцог высокомерно обернулся к Майклу. - Как ты воспитываешь свое наследника?!
- Времена изменились, герцог Лоран, - уверенно заявил Илай, вздернув подбородок. - И я не щенок.
- Хм, возможно… - Лоран, склонив голову, пристально взглянул на Илая.
Дождливым вечером в четверг Холли сидела в спальне Николь, обнимая громко мурлычущую Баст. Николь растянулась на кровати, а Аманда - на полу. Они в который раз смотрели фильм "Ромео + Джульетта" с Клер Дейнс и Лео Ди Каприо и уже успели съесть две пачки приготовленного в микроволновке попкорна и выпить целое море газировки.
В школе ставили "Ромео и Джульетту". Николь, конечно же, хотела сыграть главную роль и поэтому изучала все известные ей постановки, пытаясь создать собственную трактовку образа.
- С этой ролью могу справиться только я, - заявила она.
- Угу, - зевнула Аманда.
Фрейя забралась к ней на живот.
- Я серьезно! - Николь встала и потянулась.
Голова у нее была замотана в тюрбан из полотенца - получилось похоже на Эрику Баду.
Николь встала в позу и произнесла сценическим голосом, который перекрыл даже внезапный раскат грома на улице:
Ночь темноокая, дай мне Ромео!
Когда же он умрет, возьми его
И раздроби на маленькие звезды:
Тогда он лик небес так озарит,
Что мир влюбиться должен будет в ночь
И перестанет поклоняться солнцу.
- Роль достанется тебе, - заверила ее Холли.
Николь посмотрела куда-то вдаль, мечтая о Ромео, а может, о свете рампы и шуме аплодисментов.
- Я буду отличной Джульеттой. Лучше, чем Клер Дейнс. И вообще… - Она встрепенулась вспомнив, что не одна. - Я добьюсь этой роли
"Интересно, уж не с помощью ли прутиков и благословений?" - подумала Холли, а вслух произнесла:
- Надеюсь, так и будет.
Николь взяла на руки Гекату.
- Я хочу главную роль.
Кошка в ответ взмахнула хвостом.
Прошла еще пара недель.
В Сан-Франциско Барбару перевели в отделение долгосрочного ухода. Ее состояние не улучшалось, но причину по-прежнему найти не могли. За домом семьи Катерс в Сан-Франциско присматривали, лошади в конюшне чувствовали себя хорошо.
Николь продолжала кампанию за роль Джульетты и даже выучила роль целиком, хотя до прослушиваний было далеко. Однажды Холли заглянула в класс актерского мастерства - узнать, когда Николь идет домой. В комнате за дубовым столом рядом со сценой, закрытой бордовым занавесом, сидела преподавательница, мисс Зейдель. Неподалеку два парня рисовали на заднике залитый лунным светом сад.
- Понимаете, роль нужна мне для поступления, - ныла Николь. Мисс Зейдель, грызя крендельки из пакета, листала книжку с пьесами. - Мария Гуттьерес не хочет быть профессиональной актрисой, она намерена преподавать математику, - произнесла Николь с таким выражением, будто математика была заразной болезнью.
- Боже, как скучно! - простонала мисс Зейдель, сунула в рот еще один кренделек и задумчиво склонила голову.
- И с репетициями все будет в порядке, - сказала Николь, тыча пальцем в журнал посещений. - Проверьте, я еще ни одной не пропустила!
А потом произошло что-то странное: Николь сунула руку в карман брюк, раскрошила что-то над головой мисс Зейдель и нарисовала пальцем в воздухе маленький кружок. Мисс Зейдель пожала плечами, широко улыбнулась, словно принимая благоприятное решение, и сказала:
- Ты же знаешь, необходимо провести открытое прослушивание…
- Спасибо, - прервала ее Николь. - Я вас не подведу!
Холли удивленно уставилась на нее.
За спиной послышались шаги - пришла тетя
- Николь там? - спросила Мари Клер. Дождавшись кивка, она заглянула в класс и весело помахала рукой. - Привет!
- Мне дали роль! - закричала Николь, бросаясь к матери. - Я буду Джульеттой!
- Неудивительно, ты же у нас в семье главная актриса! - Мари Клер с лукавой улыбкой обняла дочь.
- Прекрати, - радостно отмахнулась Николь.
- Поздравляю, - неловко сказала Холли.
- Какой мне выбрать костюм? - защебетала Николь. - Холли, как ты думаешь?
- Красивый, - рассеянно ответила Холли, все еще раздумывая о том, как Николь удалось проделать свой фокус.
- Ну конечно красивый! - закружившись на месте, сказала Николь.
Еще через две недели перед аудиторией, где каждую вторую среду собирался театральный клуб, вывесили списки актеров, утвержденных на роли. Николь, Аманду, Томми и Холли встретил нестройный хор радостных и обиженных комментариев.
- Я так рада! - Николь захлопала в ладоши и изобразила торжествующий танец, встреченный одобрительным свистом.
- Какая неожиданность! Как здорово! - шутливо воскликнул Томми.
- Поздравляю, - разочарованно протянула Мария Гуттьерес. - Ты отлично справишься!
Николь улыбнулась и изобразила объятия и поцелуи в обе щеки.
- Знаю, знаю! - шутливо ответила она.
Четверо приятелей вышли из школы и направились на западную парковку, где будущие выпускники ставили машины, к "тойоте", которую Томми взял у отца.
- Поехали в "Полкусочка", - капризно сказала Николь. - Я хочу насладиться победой!
Мария Гуттьерес грустно смотрела им вслед.
"Николь смошенничала, - подумала Холли. - Может, заклинание и не сработало, но она уговорила мисс Зейдель отдать ей роль. Не потому, что она это заслужила, а потому, что она очень хотела".
Произносить слово "заклинание" было трудно даже про себя.
"Это нечестно. И неправильно. Если они с тетей такое все время проделывают, то… то это надо прекратить".
Опять лунатизм?
Холли плыла по коридору сиэтлского особняка; теплый пол под ногами казался шелковистым и мягким, как шерстка Баст, хотя Холли знала, что на самом деле полы выложены дубовыми досками, на которых лежит шерстяная дорожка. Со стен глядели лица юных красавиц: цветы и лозы, вплетенные в волосы девушек, кружились и покачивались, как водяные лилии на поверхности пруда. С потолка тоже свисали лилии, и в центре каждой из них светился огонек.
"Это светильники в коридоре, - сообразила Холли. - Точно, светильники, они всегда так выглядели".
Она скользила, едва осознавая, что ее куда-то ведут по длинному коридору. Холли сосредоточилась и разглядела впереди неясный силуэт, переливающийся синим светом. Казалось, кто-то поджидал девушку.
"Иду, иду", - сказала Холли.
Смутная фигура, охваченная синим огнем, спокойно двигалась по коридору, а языки пламени сходились над ее головой в острый язычок. Ноздри Холли наполнил запах дыма.
"Так вот почему в доме пахнет гарью!"
Фигура воздела охваченную пламенем руку и медленно указала вправо. Холли, будто восковая кукла, медленно повернула голову. Перед глазами возникла стена, сложенная из грубо обтесанных каменных блоков разной формы и размера. Дым сгустился и заполнил легкие. Холли закашлялась. Плиты под ногами, похожие на листья кувшинок, потрескивали от ужасного жара, бутоны лилий превратились в охапки соломы, которые вспыхивали, как фейерверки, разбрасывая повсюду искры.
"На помощь!" - позвала Холли, но странный коридор исчез. Девушка запаниковала, пытаясь сбить пламя с ночнушки. На ладонях вскочили волдыри, обожженные ступни пронзила острая боль.
Она поняла, где находится - в замке Деверо. Она искала Жана - отчаянно, неистово. В покрытой мехами кровати его не оказалось, хотя Изабо насыпала столько корня папоротника в вечернее питье мужа, что Жан должен был проспать двое суток. Теперь она вернулась с магическим порошком для пробуждения, но Жан исчез.
Она бежала сквозь дым и огонь, выкрикивая его имя, мимо замковых стражей, которых ее родственники поливали кипящим маслом и пронзали отравленными стрелами. Сквозь ночь, залитую светом пожаров, Изабо ворвалась в конюшню, не обращая внимания на крики лошадей и конюхов, распахивая двери с помощью магии. Она пронеслась по бесконечным коридорам в кухню, где языки пламени рвались из огромных очагов, как из бездонной утробы гигантского дракона. Повара и поварята исчезли, в дыму чувствовался металлический привкус - от пожара плавились кастрюли.
Выбегая из кухни, она едва увернулась в коридоре от объятого пламенем человека. Крики боли раздавались отовсюду. Внутри и снаружи каменных стен Каоры выжигали замок Деверо, с безудержной злобой убивая находящихся в нем мужчин. Так было договорено, и Изабо всячески помогала исполнению этого плана. Никто не знал о том, что она тайно просила Богиню пощадить ее мужа и дать им обоим спастись.
Стиснув кулаки, она выбежала во двор. Огонь освещал его так же ярко, как солнце в летний день. С криками и гоготанием погибло стадо гусей, пахло паленой овечьей шерстью, живность в загонах задыхалась в дыму. Это в договоренность не входило.
Дядя Робер поднялся с изломанного тела малышки Мари, дочери парижского дворянина, который отправил ее в замок Деверо учиться манерам. Бедная девочка лежала неподвижно, разорванные юбки не прикрывали ноги. Она рыдала. Робер вытащил из ножен меч и занес его над головой, готовясь пронзить сердце малютки.
- Не смей! - изо всех сил закричала Изабо.
Робер взглянул на нее, яростно помотал головой и нанес удар. Кровь брызнула фонтаном. Изабо подбежала к дяде и яростно забарабанила кулаками по его плечам и груди, не обращая внимания на кровь.
- Мы так не договаривались! - кричала она. - Только мужчины! Мама обещала, что убьют только мужчин!
- Шлюха! - раздался громовой голос, и во двор вышел Жан, бледный как смерть, но целый и невредимый.
Облегченно вскрикнув, Изабо бросилась к мужу. Он хлестнул ее наотмашь, она упала в грязь, ударившись головой о булыжники двора, и на мгновение ослепла. Когда зрение вернулось, разъяренный Жан высился над ней. За его спиной полыхали стены замка Деверо.
- Я спланировала побег! - сказала она, утирая кровь с разбитых губ. Зубы шатались. - Наши друзья вывезут нас из Франции! Любовь моя, мы создадим новый ковен, в его основе будет свет, а не эта ужасная серость, которая завладела нашими семьями…
- Убийца! Предательница! - вскричал Жан и ударил ее снова.
Жуткий кошмар туманом окутал ее душу.
На зубчатой башне замка появился Лоран в полном колдовском облачении. Его сопровождали приближенные члены внутреннего ковена, скрыв лица под капюшонами накидок. Они дружно воздели руки, и на башне, сверкая и клубясь, запылал Черный огонь рода Деверо. Казалось, темный жар пляшет, как нубийская танцовщица перед калифом, которую лишь танец отделяет от верной смерти, как дракон, затаптывающий золу сожженных костей, как проклятая душа, которую раздирают на части демоны.
Наконец-то запылал Черный огонь, которого так жаждал ее род и который скрывали Деверо. По слухам, Черный огонь пожирал на своем пути все до основания, разрушая самую суть и порождая вместо нее что-то новое и злое.
- Тебе конец, лживая кровожадная тварь, - бросил Жан, поднимая меч над головой, совсем как Робер перед убийством малышки Мари.
Изабо сделала последний вдох и вспомнила о проклятии, о том, что она обречена блуждать по земле в расплату за преступление против своего мужа и господина.
- У реки привязана лодка, - прошептала она. - Беги, Жан! Там ждут мои люди. Им хорошо заплатили.
Губы Изабо шевелились, но Жан ничего не слышал: то ли ее заглушали голоса в его голове, то ли шум пожара и громкие крики. Жан проклял Изабо и Катрин за их мерзкое чародейство.
"Нас погубила гордыня, - думал он. - Мы хотели перехитрить Каоров. Я ухаживал за Изабо в ее снах, но когда она пришла ко мне, когда мы оказались связаны… Я полюбил ее, как никого другого. Я люблю ее больше родных, больше Круга… Больше жизни! Почему ей не позволили зачать ребенка? Мы жили бы вместе, создали бы прочный союз между нашими родами… Мы - всего лишь пешки, нас разменяли в игре. Каоры атаковали первыми и поставили нам шах и мат".
- Изабо, - простонал он, - проклинаю тебя, Изабо. Я никогда тебя не прощу.
Он глубоко вздохнул, набираясь решимости, и занес меч над головой. Изабо закричала.
За спиной Жана лавиной камня осыпалась стена, сквозь нее прорвался поток Черного огня. С башни летели тела, объятые черными языками пламени: герцог Лоран и его приближенные выкрикивали заклинания, пытаясь сбить с себя пламя, погасить Черный огонь, который к тому времени охватил домашнюю живность во дворе, защитников замка, воинов и боевые повозки Каоров. Клубы пламени ударяли о землю, как гигантские кулаки, раскалывая ее до глубоких трещин. Вокруг стояла стена дыма, жара и огня.
Изабо лежала, не шевелясь, раскинув руки, словно раскрыв объятия мужу. Жан вскрикнул и накрыл ее своим телом в напрасной попытке защитить.
Черный огонь поглотил их.
- Я люблю и ненавижу тебя, Изабо де Каор, - прошептал Жан. - Я последую за тобой…
Кто-то тронул Холли за плечо. Она вздрогнула и обернулась.
Коридор исчез. Холли стояла посреди дыма и жара, под лунным лучом.
Чей-то голос произнес: "Резня в замке Деверо случилась на Медовую Луну. Торопись, времени мало".
10
ЗАЯЧЬЯ ЛУНА
В жены мы берем любых,
Сеем семя в чреве их,
Сыновей рожденья ждем
И жену на части рвем.
О Богиня всей земли,
Светом хвори исцели.
Как плоды, мы налились,
Чтобы дальше множить жизнь.
- Холли, не бросай меня! - сказала Аманда, когда они примеряли костюмы в ее комнате. - Ты же обещала пойти. Нужно расслабиться.
Вместо ответа Холли сосредоточенно взглянула на свое отражение в зеркале. Как расслабиться, если вокруг столько всего происходит? Временами ей казалось, что она уже никогда не сможет отвлечься от заполнивших жизнь кошмаров, теней и страха.
Впрочем, Хеллоуин - интересный праздник, хотя смысл его забылся в современном мире. Холли любила это время.
Во влажном климате Сиэтла буйные кудри девушки завивались штопором, а потому она решила дать волю фантазии.
- Как тебе мой наряд? - спросила она у Аманды.
- Неплохо, - сказала та, окинув Холли оценивающим взглядом. - А что с волосами? Ты вообще кого изображаешь?
- Горгону Медузу. - Толстые пряди волос, оплетенные двумя десятками серебряных лент, покачивались при каждом движении. - По-моему, очень похоже на змей.
- Больше смахивает на персонажа из "Корпорации монстров", - рассмеялась Аманда. - Серебряный макияж? Мне нравится. Ты прямо как Дрю Бэрримор в "Истории вечной любви".
- Это хорошо, спасибо, - улыбнулась Холли.
Она еще раз посмотрела на себя в зеркало, разгладила складку на длинном платье, напоминающем тогу, - отрез блестящей серебристой ткани был перехвачен серебряным поясом-шнурком. В целом получилось очень впечатляюще.
- Мы будем эффектной парочкой, - сказала Аманда. Веснушки и светло-карие глаза вместе с шикарным черным костюмом ведьмы придавали ей одновременно невинный и опасный вид. Русые волосы, затянутые в тугой пучок, скрепляла черная атласная роза. - Медуза и… может, Эльвира?
Холли усмехнулась.
- Ну разве что я одолжу тебе носки, чтобы… скорректировать декольте.
Аманда шлепнула ее по руке.
- Пойдем уже! У Томми отличные вечеринки, только еды вечно не хватает, нужно приходить пораньше.
Основательный викторианский дом Томми Нагаи в старом районе у набережной как нельзя лучше подходил для хеллоуинской вечеринки. Внушительный старинный особняк стоял на углу, нависая над соседними домами поменьше. Тускло-сиреневые лепные украшения и серые дверные и оконные рамы гармонично контрастировали со стенами, выкрашенными в цвет морской волны, высокий цоколь здания украшали грубо обтесанные каменные плиты.
Холли с интересом рассматривала особняк - именно такими в старых черно-белых ужастиках изображали дома с привидениями. Хорошо еще, что ночь не грозовая - у Холли не было настроения радоваться кинематографическим штампам.
- Отсюда не видно, но сзади есть оранжерея, - рассказывала Аманда. - У мамы Томми потрясающе легкая рука на цветы.
Напряжение, сковавшее плечи Холли, растворилось под ярким приветливым светом, струившимся из каждого окна.
- Целых три этажа?
- Четыре, если считать с чердаком, - ответила Аманда, - но, по-моему, они туда никого не пускают, там живет безумная жена Томми. - Она плотнее запахнула воротник черного бархатного пиджака и поежилась. - Давай заходить, Холли, я замерзла.
Холли почему-то не хотелось идти, но выбора не было. Они поднялись по ступенькам на веранду и остановились у двери. На улице стемнело, дул холодный ветер. Неужели опять собирайся дождь?
Дверь распахнулась, выпуская на веранду свет.
- Привет, опасные, но красивые девчонки! Напарница по лабам! Я тебя боюсь! - радостно воскликнул Томми, обнимая Аманду. - Заходите! Ой, а похолодало как! Скорей, скорей!
Маленькая комнатка рядом с просторным холлом служила временной раздевалкой. Девушки сбросили пальто в большую кучу на диване и пошли к гостям вслед за хозяином. Холли почта сразу почувствовала, как ее заполняет праздничное настроение, и с улыбкой влилась в общий поток. Вокруг гремела музыка, все смеялись и болтали - ни одного хмурого лица.
Аманда оказалась не права: еды хватило бы всю Армию Тьмы. В море незнакомых лиц кое-где мелькали "свои".
Стоп… кто там? Холли увидела Илая и рядом с ним Николь, похожую на темноволосого бесенка. Они начали поворачиваться в ее сторону, и Холли быстро спряталась за других гостей. Заметили ее или нет?
Аманда что-то сказала ей в ухо, но Холли не услышала из-за музыки.
- Что?
- Схожу за напитками, - почти прокричала Аманда. - Будешь что-нибудь?