Я указал на стол, где он разложил бумаги по стопкам, отодвинув их на разные края, чтобы я не
перепутал.— Хорошо, — сказал я, — буду знакомиться. Решение приму позже. Завтра-послезавтра, а то и через недельку. В таких делах спешить
рискованно, можно невинного обидеть. Что-то еще?Он ответил ровно:— Да много всякого, но вы пока знакомьтесь с этими делами, это самое
важное.— Хорошо, — сказал я. — Итак, все за работу! Я тоже.Он отступил к двери и еще раз поклонился:— Ваше высочество.— Когда мое
высочество зовет, — сказал я, — можно помнить и о своих столь важных для каждого интересах, но когда зовет Господь, ему нельзя повиноваться
наполовину. Мы призваны Господом, чтобы нести Его волю!— Аминь, — ответил он поспешно и растворился.Глава 8Я работал до обеда, устал, начал
подумывать насчет того, что перекусить бы, да и Бобик вылез из-под стола и, глядя на меня с укором, требовательно гавкнул.В кабинет вошел
Клифтон, взглянул вопросительно:— Звали, ваше высочество?— Что, — спросил я, — похоже?.. Нет, но пора сделать перерыв на обед.Он сказал
торопливо:— Может быть, успеете принять сэра Варвика?— Это кто еще?— Варвик Эрлихсгаузен, — пояснил он, — князь Стоунбернский, властелин
Реверенда и Амберконта!.. Примчался, как только узнал о вашем прибытии.Я скривился, но кивнул:— Зовите, но пока изволю принимать этого
заносчивого магната, вы напишите указ об освобождении его сына…— Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского?— Памятью хвастаетесь? —
буркнул я. — Да. И о прощении моей милостью.— Вашим высочеством, — уточнил он.— Знаю, — огрызнулся я, — это я напоминаю, что я сама милость
к падшим! А так да, я — мое милостивое и вообще замечательное высочество.Он исчез, а через пару мгновений в кабинет вошел Варвик
Эрлихсгаузен, князь.В прошлый раз это был уверенный такой господин, на меня смотрел, как на лакея, сейчас тоже держится уверенно, это в
крови, но на меня смотрит почтительно.Лицо все такое же пергаментное, изрезано глубокими ущельями морщин, темные мешки под глазами,
крючковатый нос, в глазах, помимо спокойствия высокорожденного лорда, я увидел и глубоко запрятанный вопрос.Он поклонился и застыл с
опушенной головой. Я выждал некоторое время, давая понять еще раз, что хозяин положения по-прежнему я, для меня никакие лорды — не лорды в
период военного времени, ну, почти военного, наконец произнес с холодком в голосе:— Лорд Варвик?Он разогнулся и произнес почтительно, тоже
все понял, не однажды грамотный:— Выше высочество…— Лорд Варвик, — спросил я, — что привело вас ко мне, своему сюзерену?Он слегка дернулся
при таком напоминании, но ответил смиренно:— Ваше высочество, война окончена… И, как я слышал, даже мятежный Зигмунд Лихтенштейн прекратил
сопротивление…— А, — сказал я довольно, — вы совершенно правы! Тяжелая и кровопролитная война закончена, теперь будем пожинать плоды мира.
Кстати, хорошее занятие… Ну, вы знаете, я думаю.В кабинет без стука вошел сэр Клифтон, в руках бумаги, положил передо мной.Я посмотрел с
подозрением на стопу.— Почему так много?Он ответил невозмутимо:— Да заодно уж подпишите еще несколько…— Ничего себе, несколько!— Несколько
десятков, — уточнил он.Я сказал раздраженно:— Хорошо, но только печать прикладывайте вы!— Кольцо на вашем пальце…Я с грохотом вытащил из
ящика стола шкатулку, открыл и сунул ему в руки большую королевскую с удобной ручкой и полустертым штампом.
Я сказал раздраженно:— Хорошо, но только печать прикладывайте вы!— Кольцо на вашем пальце…Я с грохотом вытащил из
ящика стола шкатулку, открыл и сунул ему в руки большую королевскую с удобной ручкой и полустертым штампом.— Можете этим.Сэр Варвик стоит
как столб, не смея прерывать государственную полемику насчет моментов работы, я быстро подписывал, а сэр Клифтон разогревал сургуч, капал
им на бумаги и прикладывал печать.Я закончил с последней, когда он со вздохом капал разогретым сургучом только на третью. Первой я подписал
о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского, теперь там остывает сургуч, я взял ее и внимательно прочел:— Сэр Клифтон, что
это вы мне подсунули?.. Указ о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена?.. Гм, я намеревался этого мятежника завтра казнить… Ну да ладно, не
будем бумагу переводить, что написано моим пером — не вырубить ничьим топором. Да и бумага пока еще дорого обходится…— Так точно, — сказал
Клифтон. — Пора бы начать удешевление.— Начнем, — пообещал я. — Сэр Варвик!Князь шагнул вперед и поклонился:— Ваше высочество?Я протянул
ему бумагу с моим указом:— Сэр Клифтон подсунул мне явно по ошибке бумагу о помиловании вашего сына, так ему и передайте!.. Его могли
казнить, пусть это впечатлит его буйную голову.Он принял бумагу, руки чуть вздрогнули, выдавая волнение, но лицо князя оставалось
неподвижным.— Благодарю, ваше высочество…Я отмахнулся:— Не стоит. Я же говорю, это всего лишь ошибка моего личного секретаря, я его лишу
половины жалованья. Кстати, можете прекращать там всякое с владельцами замков и земель Турнедо, что вошли в королевство Варт Генц.Он
поклонился.— Да-да, ваше высочество, только вот…Я спросил резко:— Что еще?Он ответил ровным голосом:— Я всегда ладил с соседями. И мне
совсем не хотелось бы прерывать добрые отношения с теми, с кем успел завязать.Я махнул рукой и сказал великодушно:— Ну, это на ваше
усмотрение. Я тоже считаю, что со всеми соседями нужно жить дружно.Он поклонился:— Еще раз спасибо, ваше высочество. И позвольте
откланяться.— Позволяю, — ответил я великодушно.Он удалился, а Клифтон все еще сопел и трудился над бумагами. Сжалившись, я сказал:— Давай
разогревай сургуч и капай, а я буду шлепать печати.Он с благодарностью подвинулся. Правда, шлепать по расплавленному сургучу не получается,
нужно прижимать аккуратно и ждать, когда там хоть чуть застынет, но все-таки работа пошла вдвое быстрее.Накопившиеся бумаги пришлось
разбирать до конца дня, и следующий тоже начинать с них, а после обеда, когда я все еще подписывал указы и посылал помощников казначея на
призывные пункты, под охраной, разумеется, вошел Клифтон.— Сэр Клифтон? — произнес я, не поднимая головы.— Ваше высочество, — ответил он.—
Ну?— Ее высочество, — сказал он почтительно, — принцесса Вирландина выразила высокое одобрение, что вы вернулись и с таким рвением
занимаетесь государственными делами…— Спасибо, — сказал я.— Так и передать?— Конечно, — ответил я. — Можешь сказать даже, что большое
спасибо. Или огромное… Нет, огромное не нужно. Либо решит, что насмехаюсь, а обиженные женщины опаснее драконов, либо не так поймет, что
еще хуже…— Хорошо, ваше высочество.— Что-нибудь еще?Он сказал почтительно:— Она сказала, что желает с вами перемолвиться по делам
государственным, у нее как-никак немалый опыт… И желаете ли вы принять ее здесь, или же изволите оказать ей часть посещением ее дворца?Я
замотал головой:— Нет-нет, я что, дурак, переться в такие дали?Он хмыкнул:— Как изволите, ваше высочество… Хотя я не назвал бы это
особенными далями.