Ее дворец на той стороне площади.Мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула насмешка, я рыкнул, расправил плечи,
потом решил, что сам свалял дурака, рычать надо на себя, сказал уже чуточку виновато:— A-а, ну это я сам не слишком… или заработался как бы
так. Пожалуй, поработаю до вечера, а на ужин приеду… или даже приду. Пусть готовит суп повкуснее.Он ушел, затем был прием, я решал какие-то
задачи и улаживал тяжбы, о своем решении насчет ужина совершенно забыл, однако Клифтон появился, как молчаливая белая рыба, уставился
немигающими глазами.— Ну че? — спросил я.Он ответил изысканно вежливо:— Ваше высочество, ее высочество принцесса Вирландина прислала слугу
напомнить, что суп уже готов.— Что? — изумился я, не поняв. — Какой суп?.. А, так это же было иносказание!.. Вот народ, все в лоб
принимаете, хотя бы что-нибудь в бочину… Я имел в виду, что у каждого свои проблемы. У кого суп жидкий, а у кого бриллианты мелкие.Он
ответил мудро:— Ваше высочество, лучше курица в супе, чем журавль в небе. Вам плащ подать или сами возьмете?Я вздохнул.— И что это я такой
сегодня несдержанный? Мог бы и не ляпать дурным языком направо-налево, как хвостатая корова… Хорошо-хорошо! Иду.— Сколько человек выделить
для сопровождения?— Через площадь?— Здесь темнеет рано, — сказал он, — ночью можете заблудиться, площадь широкая.— Не заблужусь, — ответил
я сердито. — И не запугивайте, а то не пойду совсем. Пусть принцесса тогда у вас спрашивает, зачем вы меня так запугали, что ночь трясся
под одеялом!Провожать меня ринулся Бобик, а потом решил, что он еще и отряд по охране, я трижды спотыкался о него, когда он начал
бестолково кружить вокруг, показывая, что охраняет от всего, даже от светлячков.Небо красное от заката, облака застыли над горизонтом,
багрово-черные с подпаленными краями, на земле уже густая тень, и на той стороне площади у входа во дворец зажгли смолу в бочках, огонь
вырывается из жерл густой, как из вулканов, такими же страшноватыми клубами.Стражи вытянулись при моем приближении, слуги понеслись впереди
меня, расчищая дорогу и выкрикивая, что идет сам, тот самый, который.Холл блещет огнями светильников на стенах, а когда миновал и прошел
под аркой в зал, откуда три лестницы в разные стороны, там светло, как днем, от трех огромных люстр и напольных светильников в рост
человека, воздух теплый и с сильным приятным запахом пчелиного воска…— Сэр Ричард…Я повернулся на голос, Вирландина вышла из боковой двери,
милая и царственно улыбающаяся, в туго затянутом платье с волочащимся по полу подолом, волосы плотно убраны под платок с жемчужными нитями,
я вижу только лицо, чистое, умное, с чуть насмешливыми глазами.— Принцесса, — воскликнул я и поспешил к ней, наклонился и припал долгим
поцелуем к ее руке, хотя прикидываться не пришлось, рука нежная, теплая и пахнет от нее приятно садовыми цветами. — Ох, принцесса, как же я
рад вас видеть…Она сказала веселым голосом:— Потому и не спешили?— Надо же потомиться в муке сладкой? — воскликнул я. — К тому же я
нагуливал аппетит, чтоб сожрать целый котелок супа!— Пойдемте, — велела она. — Будет вам суп.— Котелок?— Целый котел, — пообещала она.—
Бегу, — ответил я поспешно. — Куда?— Идите со мной, — сказала она строго. — Надеюсь, ваша собачка не все там пожрет…— Если суп оприходует,
— пригрозил я, — шкуру сниму!.. Я в самом деле что-то проголодался, как только вас увидел.
—
Бегу, — ответил я поспешно. — Куда?— Идите со мной, — сказала она строго. — Надеюсь, ваша собачка не все там пожрет…— Если суп оприходует,
— пригрозил я, — шкуру сниму!.. Я в самом деле что-то проголодался, как только вас увидел. Вот смотрю сейчас, и вообще у меня что-то
странное с аппетитом делается.— Неужто совсем отбила?— Напротив…Мы поднялись по лестнице, и только когда там, наверху, поворачивали по
коридору, заметил идущих на расстоянии двух фрейлин с опущенными глазками, тихих и скромных, как монахини.Они тоже свернули за нами,
выдерживая ту дистанцию, чтобы не слышать, о чем разговариваем, но не выпускают из виду, так что если позволю себе какой непристойный жест,
это будет замечено сразу.Впереди слуги поспешно распахивали двери, и мы безостановочно шли через анфиладу залов. Марсал, еще будучи
наследником трона, уже отгрохал себе дворец, почти не уступающий королевскому, молодец, аппетиты росли быстрее его самого…Наконец последний
зал, на удивление небольшой и уютный, светильники только у входа, из-за чего почти полумрак, еще одна свеча на столе, небольшой стол,
совсем не королевский, по креслу на противоположных концах, и — восхитительный аромат бараньей похлебки!Я шумно повел носом и потер ладони.
В дальнем конце зала, где почти полутьма, смутно выступает массивное ложе со слоновьим балдахином, все четыре ножки резные, между ними
колышется полупрозрачная ткань.У стены возле входа, откуда появились мы, застыли повар и двое слуг. Перед ними на небольшом столике большой
котел, при нашем появлении все трое лишь повели взглядами, но не шелохнулись.Я заулыбался во весь рот:— Прекрасно!.. Спасибо, ваше
высочество. Я вижу, вы серьезно восприняли мои слова насчет супа.Она сказала мило:— Мы вообще воспринимаем вас, сэр Ричард, очень
серьезно.Я провел ее к столу, отодвинул кресло и усадил, поклонился и отправился к своему месту, что не так уж и далеко, я опасался, что
стол будет длиной в десяток ярдов.Повар снял крышку и сунул поварешку в котел, а слуги подставили глубокие миски.Я довольно потер ладони:—
Посмотрим, посмотрим, чем у вас тут кормят гостей!— Гостей кормят иначе, — заметила Вирландина.— Да? А я хто?— Хозяин, — ответила она
мирно.Я не ответил, сделав вид, что всецело поглощен тарелкой, что осторожно ставят передо мной, настолько полную, что вот-вот прольют мне
на штаны.Но не пролили, я с облегчением перевел дух и сказал с оптимизмом:— Судя по запаху, шедевр… Но сейчас проверим, насколько это
соответствует…Повар и слуги не отрывали от меня взглядов, Вирландина тоже поглядывала с усмешкой, но я видел, что и ей очень хочется, чтобы
мне понравилось. Не только слышать, что да, понравилось, женщины ее типа как-то чувствуют, когда врем, но воспринимают философски и даже с
улыбкой, весь мир врет, а мужчины — вечные дети, врут на каждом шагу, надо их принимать такими, иначе хоть в монастырь, но ведь и там
врут…Я быстро работал ложкой, и хотя за едой самое время поговорить, но я сосредоточенно выловил все куски мяса, сожрал похлебку, выскреб
остатки, сильно наклоняя миску, и со вздохом сожаления отодвинул.— Да-да, чересчур вкусно… Такого повара повесить мало.Вирландина
изумилась:— За что?— За шею, — ответил я. — Но можно и… скажем, ну, за ногу.— А почему?— От такого супа не оторваться, — пояснил я, — даже
когда на отечество нападут враги!.. А это недопустимо. Родину нужно защищать! Потому такого повара можно подозревать в работе на чужое
государство, подготавливающее внезапное нападение.