И так как роща, изкоторойонивыехали,быланахолме,
поднимавшемся над лугом на восемьдесят футов, им был виден вдали один угол
сражения, но на лугу, перед рощей,никогонеоказалось.Нарасстоянии
тысячи шагов от них луг был перерезан длинной шеренгой очень густых ветел;
над ветлами расплывалсявнебебелыйдым,иногдавзлетаяклубамии
кружась, как смерч.
- Эх, если б знать, где наш полк, - озабоченно проговорила маркитантка.
- Напрямик лугом нельзя ехать. Да вот что, - сказала она Фабрицио, -если
столкнешься снеприятелем,старайсязаколотьегосаблей,невздумай
рубить.
Но тут маркитантка увидела тех четырех солдат, о которых мы толькочто
упоминали. Они появились из лесу,слеваотдороги.Одинизнихехал
верхом.
- Ну, вот и лошадь тебе, - сказала она Фабрицио. - Эй, подъезжайсюда!
Эй! - крикнула она верховому. - Пропусти стаканчик водки.
Солдаты повернули к повозке.
- Где шестой легкий? - крикнула маркитантка.
- Недалеко. В пять минут доедешь; перед тем вон каналом, что идет вдоль
деревьев. Там как раз полковника Макона сейчас убили.
- Слушай, хочешь за лошадь пять франков?
- Пять франков? Экая ты шутница, матушка. Лошадь-то офицерская! Я через
четверть часа за пять золотых ее продам.
- Дай-ка мне золотой, - шепнула маркитантка Фабрицио; потом, подбегая к
верховому, приказала:
- Слезай! Живо! Вот тебе золотой.
Солдат слез с лошади; Фабрицио весело вскочил на нее; маркитантка стала
отвязывать вьючок с шинелью, притороченный к седлу его клячи.
- А ну-ка, помогите мне! - крикнула она солдатам. - Что же это вы? Дама
работает, а они стоят себе, смотрят.
Но едва пойманная лошадьпочувствоваланасвоейспиневьючок,она
взвилась на дыбы, и Фабрицио, хотяибылхорошийнаездник,свеликим
трудом сдержал ее.
- Видно, что славный скакун, - заметила маркитантка. - Не привык, чтобы
спину ему вьюком щекотало.
- Генеральский конь! - воскликнул солдат, продавшийлошадь.-Такому
коню десять золотых цена, и то мало!
- Вот тебе двадцать франков, - сказал ему Фабрицио, непомнясебяот
радости, что под ним настоящий, горячий скакун.
В эту минуту пушечное ядро ударило наискось в шеренгу ветел, и Фабрицио
с любопытством смотрел, как полетели в разные стороны мелкие ветки, словно
срезанные взмахом косы.
- Эге, пушка-то ближезабирает,-сказалсолдат,взявуФабрицио
двадцать франков.
Было, вероятно, около двух часовдня.Фабрициовсеещевосторженно
вспоминал любопытное зрелище, как вдруг, пересекая угол широкойлуговины,
на краю которой он остановился, проскакали всадники: несколькогенералов,
а за ними -человекдвадцатьгусаров;лошадьегозаржала,разатри
подняласьнадыбы,потомприняласьяростнодергатьузду,которая
удерживала ее. "Ну, пусть!" - подумал Фабрицио.
Лошадь, предоставленная своей воле, понеслась во весьопоридогнала
эскорт, сопровождавший генералов.
Фабриционасчиталчетыретреуголкис
золотыми галунами. Через четвертьчасапонесколькимсловам,которыми
перебросились гусары, скакавшиерядомсним,онпонял,чтоодиниз
генералов - знаменитыймаршалНей.Фабрициобылнаседьмомнебеот
счастья, но никак не мог угадать, который из четырехгенералов-маршал
Ней; он все на свете отдал бы, лишь бы узнать это, новспомнил,чтоему
нельзя говорить. Эскорт остановился,чтобыпереправитьсячерезширокую
канаву, наполнившуюся водой от вчерашнего ливня;канаваэта,обсаженная
высокими деревьями, ограничивала с левой сторонылуг,накраюкоторого
Фабрицио купил лошадь.Почтивсегусарыспешились.Канаваобрывалась
отвесно, край ее был очень скользкий, вода в ней текла на три-четырефута
ниже луга. Фабрицио, забыв обо всем от радости, большедумалогенерале
Нее, о славе, чем о своей лошади, и она, разгорячившись, прыгнула вводу;
брызги взлетели высоко вверх. Одного из генералов всего обдало водой, и он
громко выругался:
- Ах, дьявол! Скотина проклятая!
Фабрицио был глубоко уязвлен таким оскорблением. "Могу я потребовать от
него извинения?" - думал он. А пока что, желая доказать, что онвовсеуж
не такой увалень, решил взобраться на другой берег верхомналошади;но
берег был отвесный и высотой в пять-шесть футов.Пришлосьотказатьсяот
этого намерения. Тогда Фабрицио пустил лошадь по воде, доходившей ей почти
до морды, но, наконец, нашел место, служившее, верно, дляводопоя,ипо
отлогому скату без труда выехал наполе,тянувшеесяподругуюсторону
канала. Он перебрался первый из всего эскорта и гордо поехал рысцойвдоль
берега; гусары барахтались в воде и находились в довольнозатруднительном
положении, так как вомногихместахглубинадоходиладопятифутов.
Две-три лошади испугались, вздумали плыть и поднялицелыестолбыбрызг.
Вахмистр заметил маневржелторотогоюнца,совсемнеимевшеговоенной
выправки.
- Эй, ребята, назад! Поворачивай влево, там водопой! - крикнул он.
Мало-помалу все перебрались.
Выехав на поле, Фабрицио застал там генералов одних, без эскорта; пушки
громыхали какбудтовсесильнее;онструдомрасслышалголостого
генерала, которого так сильно обдал водой, хотя тоткричалемувсамое
ухо:
- Где ты взял эту лошадь?
Фабрицио так смутился, что ответил по-итальянски:
- L'ho comprato poco fa. (Только что ее купил.)
- Что говоришь? Не слышу! - крикнул генерал.
Но в эту минуту грохот так усилился,чтоФабриционемогответить.
Признаемся, что в нашем герое было в этуминутуоченьмалогеройского.
Однако страх занимал в его чувствах второе место, - неприятнее всегобыло
слышать этот грохот, от которого даже ушамсталобольно.Эскортпустил
лошадей вскачь; ехали по вспаханному полю,котороеначиналосьсразуот
канала и все было усеяно трупами.
- Красные мундиры! Красные мундиры! - радостно кричали гусары эскорта.