Деми изумленно – и несколько старомодно – приподняла бровь при виде шестифутовой ванной (предмета совсем еще недавно – до наступления эры Мета – незаконного), недоверчиво покосилась на японскую кровать – толстый белый матрас на огромном брусе черного дерева – и слегка застонала при виде кошмарного беспорядка в студии.
– А ты что, никак на музыке задвинутая?
– Вот я и захотела попасть тебе в такт.
Уинтер замер, не донеся рубиновую слезку до шкатулки; лучи вечернего солнца осветили Деми под неожиданным углом, и на мгновение она стала похожей на Рэйчел Штраус из «Солар Медиа», с которой у него были когда-то весьма сложные и запутанные отношения.
Любовь свою, как семечко, посеяв,
Я терпеливо был бы ждать готов
Ростка, ствола, цветенья и плодов.
Уинтер начинал чувствовать себя несколько неуютно, с прежними девушками такого не бывало.
– Каким образом?
– Ну… Волосы, например. Они то прямые, то волнистые, то светлые, то темные…
– А, да это новая краска для волос, «Призма». Она реагирует на длину световой волны. Посмотрел бы ты, что делает со мной телепрограмма АРВ, я превращаюсь чуть не в северное сияние.
– И глаза – иногда темные и узкие, как у моей бывшей жены, а иногда раскрываются, как огромные опалы… В точности как у одной старой знакомой из Фламандского купола.
– Элементарный фокус, – рассмеялась Деми. – Это умеют все девушки. Мужчины падают, как громом пораженные – во всяком случае так считается.
Она сняла с Уинтера очки и нацепила их себе на нос.
– Ну что, теперь не так страшно?
– И… И груди. – Уинтер почти заикался. – Когда ты впервые появилась в агентстве, я еще подумал, что они… ну, такие трогательные крохотные бугорки. А теперь… теперь они… Ты что, наращивала их, пока я бегал по заданиям?
– Попробуем выяснить, – сказала Деми и начала расстегивать кофточку.
Но за моей спиной, я слышу, мчится
Крылатая мгновений колесница;
А перед нами – мрак небытия,
Пустынные, печальные края.
Поверьте, красота не возродится,
И стих мой стихнет в каменной гробнице;
И девственность, столь дорогая вам,
Достанется бесчувственным червям.
Там сделается ваша плоть землею,
Как и желанье, что владеет мною.
– Не надо, – сказал Уинтер. – Пожалуйста, не надо.
– Почему не надо? Ты что, все еще стесняешься?
– Нет, просто я… я не этого ожидал.