И все же тревога не оставляла его — она засела если не в носу, то в чем-то другом, в том маленьком органе, где бы он ни находился, что гнал кровь по сосудам его тела. Что-то было не так. В жизни Шнобби почти все было «не так», и уж это чувство он изучил во всех тонкостях.
Шнобби оглядел голые стены, перевел взгляд на грубые половицы.
— На полу песок, — заметил он.
— Вот, еще одна Улика, — довольно отозвался Колон. — Здесь был клатчец. Уж чего-чего, а песка в Клатче хватает. И на сандалиях он принес песок.
Шнобби открыл окно. Оно выходило на пологую крышу. Можно было легко вылезти туда и затеряться среди каминных труб.
— Он мог уйти через окно, сержант, — рискнул предположить Шнобби.
— Отличная мысль, Шнобби. Запиши ее. Доказательство того, что он вынюхивал и шпионил.
Шнобби глянул вниз.
— А там, снаружи, осколки стекла, Фред…
Сержант Колон тоже выглянул в разбитое окно.
Рама с одной стороны была разломана до щепок. Шифер напротив поблескивал осколками.
— Это ведь тоже может быть Уликой? — с надеждой в голосе спросил Шнобби.
— Самая настоящая Улика и есть! — отозвался сержант Колон. — Видишь, осколки не внутри, а СНАРУЖИ.Всем известно: прежде всего смотрят на то, как расположены осколки. Думаю, он испытывал свой лук, а тот возьми да и выстрели.
— Ну и умный же ты, сержант.
— То-то! Это называется РАССЛЕДОВАНИЕ,— важно промолвил Колон. — Что толку просто СМОТРЕТЬ?Нужно еще и ДУМАТЬправильно. И делать выводы, Шнобби.
— СЕСИЛ,сержант.
— ФРЕДЕРИК, Сесил. Ну, пошли, по-моему, мы во всем разобрались. Старик Ваймс сказал, ему нужен такой рапорт, чтобы всем рапортам рапорт. И он его получит.
Шнобби покосился на разбитое окно. Крыша упиралась в торец высокого складского здания. На мгновение ему показалось, что он думает не совсем правильно или делает не те выводы, но он тут же себя одернул, решив, что все его мысли — это мысли обычного капрала и как таковые стоят за штуку гораздо меньше, чем мысли сержанта, а стало быть, лучше их вообще не думать.
Когда они спускались по лестнице, госпожа Трата подозрительно следила за ними через щелку в дальнем конце коридора, готовая хлопнуть дверью при малейшем намеке на какой бы то ни было сексуальный магнетизм.
— А ведь я не знаю даже, где эти сексуальные магниты продаются, — пробормотал Шнобби. — А она поверила.
— …О боги… — Переведя взгляд в начало страницы, Ваймс слегка пошевелил губами.
— Ну точно, человек пришел из самого Клатча, и в сандалиях у него был песок, — пробормотал Ваймс. — Силы небесные.
— Сэм?
Ваймс поднял глаза от рапорта.
— Твой суп остынет, — произнесла с противоположного конца стола госпожа Сибилла. — Ты держишь ложку в воздухе целых пять минут, я засекла по часам.
— Прости, дорогая.
— Что ты читаешь?
— О, всего лишь маленький шедевр, — Ваймс отложил рапорт Фреда Колона в сторону.
— Интересно? — кисло осведомилась госпожа Сибилла.
— Практически не имеет себе равных, — ответил Ваймс. — Единственное, что они не нашли, так это список паролей и верблюда под подушкой…
Хоть и с некоторым запозданием, но его супружеский радар уловил, что с противоположного конца стола повеяло холодком.
— Что-то, гм, не так, дорогая?
— Ты помнишь, когда мы в последний раз обедали вместе, Сэм?
— Во вторник, кажется?
— Во вторник был ежегодный прием в Гильдии Купцов, Сэм.
Лоб Ваймса подернулся морщинами.
— Но ты ведь была на этом приеме?
По очередному изменению коэффициента драконизма Ваймс понял, что выбрал не лучший вариант ответа.
— И обед еще продолжался, когда ты убежал разбираться с тем брадобреем с Тусклой улицы.
— Со Свини Джонсом, — вспомнил Ваймс. — Так он ведь УБИВАЛлюдей, Сибилла. Самое большее, что можно сказать в его оправдание: он делал это не специально. Просто не умел брить…
— Но почему именно ты должен был с этим разбираться?
— Стражником нельзя быть какое-то время. Стражником можно быть только двадцать четыре часа в сутки, дорогая.
— Это ты так считаешь! А твои констебли отдежуривают свои десять часов, и все! А ты ВЕЧНОработаешь. Это ведь вредно. Днем ты где-то бегаешь, а когда я просыпаюсь посреди ночи, то нахожу рядом лишь холодную подушку…
Многоточие повисло в воздухе призраками несказанных слов. «Маленькие, незначительные вещи… — подумал Ваймс. — Именно с них и начинаются войны».
— У меня очень много работы, Сибилла, — сказал он со всем терпением, на какое только был способен.
— Работы всегда было много. И чем больше Стража разрастается, тем больше становится работы. Ты не заметил?
Ваймс кивнул. Жена говорила правду. Расписания дежурств и нарядов, квитанции, бухгалтерские документы, рапорты, бумаги, бумаги, бумаги… Как реагирует на разросшуюся Стражу преступный элемент — это неизвестно, но деревья уже дрожат от страха.
— Надо делегировать свои полномочия, — сказала госпожа Сибилла.
— То же самое и он говорит, — пробормотал Ваймс.
— Что?
— Просто думаю вслух, дорогая. — Ваймс отодвинул бумаги в сторону. — А знаешь что?.. Давай проведем спокойный вечер дома, — предложил он. — В гостиной так чудесно горит камин…
— Э-э… нет, Сэм, не горит.
— А разве Прямс не растопил его?
Прямс был мальчиком на побегушках. Ваймсу никогда не нравилось это официальное название должности, но в обязанности такого мальчика входило топить камины, чистить отхожие места, помогать садовнику и быть виноватым во всем случившемся.
— Он поступил барабанщиком в полк герцога Эорльского, — сообщила госпожа Сибилла.
— И этот тоже? А казался таким смышленым! Не слишком ли он молод?
— Он сказал, что про возраст соврет.
— Надеюсь, про свои музыкальные способности он тоже соврал. Я однажды слышал, как он насвистывал. — Ваймс покачал головой. — Что за дурь на него нашла?
— Ему кто-то сказал, что мундир производит на девушек неизгладимое впечатление.
Сибилла мягко улыбнулась. Вечер дома внезапно показался очень многообещающим.
— Ну, чтобы найти дрова, гением быть не надо, — подмигнул Ваймс. — А потом мы запрем двери и…
Одна из вышеупомянутых дверей аж затряслась: с такой силой принялись колотить в нее чьи-то кулаки.
Ваймс перехватил взгляд Сибиллы.
— Ну, иди же. Открывай, — вздохнула она и села обратно за стол.
Дверь пропустила капрала Задранец. Шелли тяжело дышала.
— Вы… надо торопиться, сэр… на сей раз… убийство!
Ваймс беспомощно посмотрел на жену.
— Раз нужно, значит, нужно, — сказала госпожа Сибилла.
Ангва, глядя в зеркало, отбросила в сторону непокорную челку.
— Не нравится мне все это, — сказал Моркоу. — Нехорошо себя так вести.
Она в ответ похлопала его по плечу.
— Главное, не волнуйся, — успокоила она. — Ваймс ведь все объяснил. А ты ведешь себя так, как будто мы делаем что-то дурное.
— Мне нравится быть стражником. — Моркоу по-прежнему пребывал в глубинах скорби. — Стражнику положено носить доспехи. И если их не носить, то это все равно что… ШПИОНИТЬ.А он знает, как я к этому отношусь.
Ангва посмотрела на его короткие рыжие волосы и честные уши.
— Я снял с его плеч большую часть обязанностей, — продолжал Моркоу. — В патрули он теперь вообще не ходит — и все равно пытается везде успеть.
— А может, ему вовсе не надо, чтобы ты так уж помогал? — Ангва попыталась выразить свою мысль как можно более тактично.
— Да и не молодеет он. Я пытался намекнуть ему на это.
— Ты молодец.
— И я НИКОГДАне ходил в штатском.
— Можешь не волноваться: на тебе любая одежда смотрится как мундир.
Ангва застегнула плащ. Какое облегчение снять латы! Что же касается Моркоу, то его замаскировать невозможно. Размеры, уши, рыжие волосы, выражение мускулистого добродушия…
— Если уж на то пошло, то вервольфы, наверное, всегда носят штатское…
— Спасибо, Моркоу. Кстати, ты совершенно прав.
— Просто мне не по себе от притворства.
— Попробовал бы ты встать на мои лапы.
— Что?
— Да так… ничего.
Сын Гориффа Джанил злился. Сам не зная отчего. От всего сразу. Во многом из-за брошенной накануне в окно лавки зажигательной бомбы. Кое-какие выкрики, донесшиеся с улицы, тоже сыграли свою роль. А сегодня утром он поссорился с отцом — поводом стал посланный в штаб-квартиру Стражи обед. Стража — часть официального механизма города. Стражники носят дурацкие бляхи и ходят в латах. Короче, Джанил много из-за чего злился, а в частности из-за того, что ему всего лишь тринадцать.