- Будут у кого-нибудь возражения?
- У меня нет возражений, - сказала Сандра Карвер шепотом, и всем остальным пришлось замолчать и прислушаться, чтобы услышать слова. - Я - дипломированный поэт, то есть, поэтесса Академии Древнейших Афин, я могу говорить на четырнадцати языках, хотя писать и петь могу только на одном - это один из диалектов старогэльского, самый выразительный язык в мире. Я не совсем понимаю, каким образом очутилась здесь. Я слушала концерт, новую композицию, представляемую оркестром из Заокеании на Западе. Я еще никогда в жизни не слышала столь сильной, мощной, яркой вещи. Мне показалось, что музыка подняла мое сознание из плотской оболочки и соединила дух с вселенской гармонией. Я очутилась совсем в другом месте. И когда мой парящий дух и телесная оболочка снова соединились, то я в самом деле оказалась в другом месте - сельской местности потрясающей красоты. Передо мной бежала тропа, и я поспешила по ней...
- Год, - сказал Пастор. - Умоляю, какой это был год?
- Не понимаю вашего вопроса, Пастор?
- Какой это был год? В вашем времяизмерении?
- Шестьдесят восьмой год Третьего Ренессанса.
- Нет, нет, я имею в виду, от рождения Христова - Анно Домини. Год со дня рождения нашего Владыки.
- О каком именно вы говорите? В мое время их так много.
- Я же сказал - со дня рождения Христа.
- Христа?
- Да, Иисуса Христа.
- Сэр, никогда раньше о нем не слышала.
Пастор, казалось, был на грани апоплексического удара. Лицо его побагровело и он потянул за воротник, словно ему не хватало воздуха. Он пытался что-то сказать и не мог.
- Извините, если я расстроила вас, - сказала поэтесса. - Я совсем не хотела вас обидеть.
- Все в порядке, моя милая, - сказал Бригадир. - Просто наш друг Пастор переживает культурный шок. И когда мы разберемся во всем этом, он может оказаться не в одиночестве. Я постепенно начинаю понимать, в какой мы оказались ситуации. Мне она представляется абсолютно невероятной, но по мере нашего продвижения вперед может перейти в частично вероятную, хотя я предчувствую, что многие из нас с большим трудом придут к такому пониманию.
- Вы имеете в виду, - сказал Лансинг, - что мы все происходим из разных культурных формаций и даже, наверное, разных миров, хотя в этом я не уверен, - он был несколько удивлен собственными словами, тут же мысленно вернувшись к тому моменту, когда Энди Сполдинг праздно рассуждал - без всякого серьезного намерения или даже веры собственным словам - об альтернативных, параллельных мирах. Хотя, как вспомнил Лансинг, он не очень внимательно слушал его тогда.
- Но мы все говорим по-английски, - сказала Мэри Оуэн. - Или можем говорить. Сколько языков, Сандра, вы знаете?
- Четырнадцать, - ответила поэтесса. - Но некоторые - довольно плохо.
- Лансинг сформулировал довольно верную гипотезу о том, что могло с нами всеми произойти, - сказал Бригадир. - Поздравляю вас, сэр. У вас острое и быстрое мышление. Возможно, гипотеза окажется не совсем верной, но она приближает нас к истине. Что касается английского, на котором мы разговариваем, то давайте проведем линию размышления дальше. Мы - небольшая группа, отряд, в котором все умеют говорить по-английски.
Возможно, существуют другие отрядики, где общаются на латыни, по-гречески, по-испански. Такие небольшие группки людей, которые могут осуществлять коммуникацию между собой, потому что говорят на одном языке.
- Это чистый вымысел! - воскликнул Пастор.
- Это чистый вымысел! - воскликнул Пастор. - Это безумие - даже предполагать концепцию, о которой вы двое сейчас говорили! Это противоречит всему, что мы знаем о Небесах и о Земле.
- Наши знания о Небесах и о Земле, - едко отсек Бригадир, - всего лишь щепотка того, что составляет всю истину. И, находясь в такой ситуации, в какой находимся, мы не можем позволить себе закрывать глаза.
Ведь факт нашего присутствия здесь и то, как мы сюда попали, - все это наверняка не имеет объяснения в рамках известных нам знаний.
- Думаю, то, что предлагает мистер Лансинг, - сказала Мэри, - это...
Лансинг, как ваше имя? Нельзя же все время обращаться к вам по фамилии.
- Меня зовут Эдвард.
- Спасибо. Я считаю, что предложение Эдварда может показаться слишком романтичным, мечтательским. Но если мы хотим узнать, где находимся и почему, то нам придется изменить привычный ход рассуждения. Я сама - инженер, кстати, и живу в высокотехнологическом обществе. Все, что выходит за рамки твердой теории или практики - все это просто действует мне на нервы. И в методологии научного познания нет ничего, что могло бы сейчас дать нам какое-то объяснение случившемуся. Возможно, кто-то из вас имеет какие-то основания, чтобы строить гипотезы. Что скажет наш друг-робот?
- Я тоже происхожу из высокотехнологического общества, - сказал Юргенс. - Но не имею понятия о способе мышления, который...
- Почему вы его спрашиваете? - воскликнул священник. - Вы его называете роботом, слово это легко соскальзывает с губ. Но подумайте немного, чем является он на самом деле - всего лишь механическим устройством, машиной.
- Вы заходите слишком далеко, - сказал Бригадир. - Сам я живу в мире, где механические устройства многие годы ведут войну, очень умно и хорошо, с выдумкой и воображением, которые иногда превосходят человеческие.
- Как ужасно! - сказала поэтесса.
- Вы хотите сказать, - заметил Бригадир, - что война ужасна?
- А разве нет? - спросила Сандра.
- Война - естественная функция человеческого общества, - объяснил Бригадир. - Каждая раса должна агрессивным, соревновательным образом реагировать на конфликт. Если бы это было не так, то не происходило бы столько войн.
- Но человеческие страдания, агония, разрушенные надежды!
- В мое время война превратилась в игру, - заявил Бригадир. - Как это уже не раз бывало у многих племен. Индейцы Западного Континента рассматривали войну как игру. Юный индеец начинал быть полноправным мужчиной лишь после первой военной удачи. В прошлом бывали времена, когда чрезмерный запал приводил к результатам, о которых упоминали вы. Сегодня кровь почти не льется. Мы играем в войну, как играют в шахматы.
- Используя роботов, - сказал Юргенс.
- Мы их не называем роботами.
- Возможно. Механикумов. Механикумов, которые обладают личностями и способны думать.
- Верно. Отлично построенных, великолепно обученных. Они помогают нам не только сражаться, но и строить планы. Мой командный и рядовой состав состоит большей частью из механикумов. И во многих отношениях их восприятие боевой обстановки превосходит мое собственное.
- И поле битвы усеяно механикумами?
- Да, конечно, - сказал Бригадир. - Во время войны, впрочем, приходится очень ревниво заботиться о боевых ресурсах.
- Генерал, - сказал Юргенс. - Не думаю, что хотел бы жить в вашем мире.