– Вроде бы Странник Джонс был на Новой Бирме, во Внешнем Пограничье, – добавил Могильщик Гейнс.
– Это все я, – ответил старик. – Я бывал на этих трех мирах и еще на семистах других.
– Ты – исследователь? – спросил Большой Рыжий.
– Нет, хотя на некоторые планеты моя нога ступала первой.
– Искатель приключений?
– Нет, хотя на мою долю их выпало немало.
– Тогда кто? – спросил Большой Рыжий.
– Я искал не приключения – человека. Вот моя грустная и трагическая история.
Потом я побывал в системе Нельсон, на всех кислородных планетах системы Рузвельт. Даже приземлился на Вальпургии III, едва ли не самой странной из увиденных мною планет, но не нашел ее и там.
Я продолжал искать. Обследовал Внутреннее Пограничье, Монархию, Спиральный Рукав, Внешнее Пограничье, даже Большое и Малое Облака, но нигде не обнаружил ее следа. После того как стало ясно, что это будет эпическое путешествие, я переименовал мой корабль в «Летучего голландца».
В этом путешествии чего я только не увидел. Однажды стоял на вершине самой высокой горы в галактике. В другой раз ходил по дну глубочайшего хлорного океана. Выбрасывал алмазы размером с грецкий орех, потому что набил карманы более крупными. Убивал животных, в сравнении с которыми кораземы Адского Огня ван Винкля – домашние зверушки.
Я отказался стать королем Пурпурной планеты, отверг ухаживания женщины, которая красотой превосходила Золушку и Силиконовую Карни. Дорогие дамы, только не подумайте, что я хочу вас обидеть, вы прекрасны. Потому что знал – нельзя связывать себя узами, политическими или романтическими и, разумеется, Пенелопа должна была стать моей первой и единственной женщиной.
В какой‑то момент я даже заручился поддержкой Золотой Банды. Они могли найти спрятанные сокровища и утерянные шедевры, но с Пенелопой потерпели неудачу. Я отправился на Домар и оплатил услуги их Мастера‑телепата. Он мог читать мысли всех людей в радиусе пятидесяти тысяч световых лет, но и он не сумел подсказать мне, где искать Пенелопу.
Вот я и странствовал от одной планеты к другой, надеясь найти ее или встретить человека, который видел Пенелопу или хотя бы слышал о ней. Не замечал, как бегут годы, не оставлял надежды, что когда‑нибудь найду ее и тогда все мои страдания и одиночество окупятся сторицей.
Вы и представить себе не можете, как это ужасно, думать, что ты вот‑вот найдешь свою единственную женщину, чтобы потом выяснить, что там, куда тебя послали, ее не было и нет. Так часто в моей груди вспыхивала, а потом гасла надежда…
* * *
– Одну минуту, – прервал его Макс Три Ствола. – А почему ты не обратился к нам?
– Не понял.
– К завсегдатаям «Аванпоста», – пояснил Макс. – В целом мы повидали куда больше миров, чем ты. Расскажи нам что‑нибудь о ней и, готов спорить, один из нас укажет тебя правильный путь.
Джонс несколько раз моргнул.
– Ну, думаю, волосы у нее скорее всего светлые. Не соломенные. Пожалуй, песочно‑желтые. И она, конечно, стройная. Очень хорошенькая, но не бросающаяся в глаза, как эти дамы. – Он помолчал. – Ничего плохого в этом, кстати, нет.
Очень хорошенькая, но не бросающаяся в глаза, как эти дамы. – Он помолчал. – Ничего плохого в этом, кстати, нет. Моя мать, к примеру, плохо одевалась и не была семи пядей во лбу, но мой отец с радостью отдал бы за нее жизнь и когда ей исполнилось восемьдесят пять, несмотря на весь ее жир и морщины. Красота определяется глазами того, кто смотрит, а для моих глаз Пенелопа – самая красивая женщина галактики. – Вновь пауза. – Платье у нее из льняной материи, в бело‑синюю клетку, на шее – красный шелковый шарфик, на голове – большой бархатный берет. Таким, по моему разумению, должен быть ее наряд.
– Ты же не видел ее сорок три года, – заметил Макс. – Ее волосы могли поседеть, она – поправиться или похудеть на тридцать – сорок фунтов, и, уж конечно, она будет в другой одежде. Так что лучше назови нам те ее приметы, которые практически наверняка не изменились. Почему бы тебе не начать, скажем, с ее роста?
Джонс нахмурился, пробежался пальцами по густым, всклоченным седым волосам.
– Даже не знаю… – Потом коснулся указательным пальцем носа. – Думаю, вот здесь была бы ее макушка.
– Хорошо. Теперь перейдем к имени.
– Пенелопа, – ответил Странник Джонс. – Прекрасное имя, Пенелопа. Такое поэтичное.
– А второе? Которое теперь вместо фамилии?
Джонс пожал плечами.
– Понятия не имею.
– Один момент, – нахмурился Макс. – Ты искал ее сорок три года и даже не знаешь ее полного имени?
– Разве роза пахла бы не столь нежно, если б звалась по‑другому? – обиделся Джонс.
– Ты прав, но найти ее было бы проще, если бы ты говорил людям, что ищешь розу, – раздраженно бросил Макс. – Ладно… что ты вообще о ней помнишь?
– Мне ничего не нужно о ней помнить, – ответил Джонс. – Я знаю о ней все, что нужно знать.
– Кроме имени и местопребывания, – уточнил Макс. – Где ты с ней встретился? Где видел в последний раз?
Джонс смутился.
– Я никогда с ней не встречался, – наконец выдавил он из себя.
– Ты сорок три года ищешь женщину, которую никогда не видел? – недоверчиво спросил Макс.
– Судя по твоему голосу, ты думаешь, что это какая‑то блажь, но ты ошибаешься!
– Об этом забудь. – Макс попытался зайти с другой стороны. – Должно быть, это выдающаяся женщина, раз ты разыскиваешь ее всю сознательную жизнь.
– Такого я сказать не могу.
– Ага… Похоже, я чего‑то не понимаю. Может, ты объяснишь?
– Все дело в одной поэме.
– Поэме?
Джонс закрыл глаза.
– Она заканчивается вот такими строками:
Где‑то там, за морями,
Светлоокую я найду Пенелопу,
Поцелуями губы покрою горячими,
На главу возложу цветочный венок.
Он помолчал.
– Как только я прочитал эти строки, так сразу понял, что где‑то там меня ждет Пенелопа, и я должен ее найти.
– А если ее зовут Гертруда или Беатрис? – спросил Макс.
– В поэме сказано – Пенелопа.
– В поэме также сказано, что поэт ее и найдет.
– Поэт мертв уже семь тысячелетий. Я о нем читал. Ни на какой Пенелопе он так и не женился.
– Итак, из‑за этих строк, ты потратил сорок три года на поиски женщины, которая или никогда не существовала, или уже семь тысяч лет как умерла?
– В поэме множество строк. Я процитировал только четыре. И она не где‑то. Если есть женщина для каждого мужчины, то Пенелопа – моя женщина.