Если есть женщина для каждого мужчины, то Пенелопа – моя женщина. Единственная женщина.
– Как же ты узнаешь ее, когда увидишь? – спросила Золушка.
– Я ее узнаю, – ответил Джонс с абсолютной, фанатичной уверенностью.
– Удачи тебе, Странник Джонс. – Золушка подошла к нему. – Но на случай, что ты ее не найдешь… я в ужасе от мысли, что ты можешь сойти в могилу, не познав поцелуя настоящей, из крови и плоти женщины.
Она обняла его за шею и наклонилась, чтобы поцеловать. Он чуть не упал со стула, пытаясь избежать ее губ.
– Извини, я не хочу тебя обидеть, – он поднялся на ноги, – но ради нее я должен блюсти себя в чистоте, потому что я знаю: она блюдет себя ради меня.
– У тебя какое‑то странное понятие о чистоте, – заметил Макс.
– Что с того. – Джонс направился к двери. – С моей точки зрения, у всех вас странное понятие о любви. – Он помолчал. – Я потерял здесь целый день. Пора вновь отправляться на поиски.
– Будь осторожен, – предупредил Ахмед Альфардский. – Где‑то рядом идет война.
Джонс улыбнулся.
– Если люди, инопланетяне, метеоритные дожди и суперновые не смогли удержать меня от поисков моей Пенелопы, неужели кто‑то может подумать, что меня остановит какая‑то война?
– Войны останавливали людей, занимавшихся более важными делами, – ответил Ахмед.
Джонс улыбнулся.
– Вы не знаете Странника Джонса. – Он открыл дверь. – Да и нет более важного дела.
С тем он и ушел.
В зале надолго повисла тишина. Наконец Ставлю‑Планету О’Грейди достал блокнот.
– Кто‑нибудь хочет сделать ставку?
– На то, что он ее найдет, или на то, что она существует? – спросил Бейкер.
О’Грейди пожал плечами.
– Все равно, – с улыбкой ответил он.
Никодемий Мейфлауэр вздохнул и покачал головой.
– Он – не самый умный из тех, кто путешествует в космосе, не так ли?
– Если у него есть домашняя зверушка, он не самый умный из обитателей корабля, – хохотнул Макс Три Ствола.
– А по мне он такой сладенький, – улыбнулась Золушка.
– Как и мешок сахара, – ответил Макс, – Но ты бы не захотела жить с ним.
– Очень уж ты циничен, – фыркнула Золушка. – Я бы хотела, чтобы кто‑нибудь искал меня, как Странник Джонс ищет свою Пенелопу.
– Нет, ты бы не хотела, – возразил Макс.
– Это еще почему?
Макс рассмеялся:
– Он может тебя найти.
– Он гораздо лучше тебя! – воскликнула она.
– Черт, да мы все лучше Макса, – засмеялся Бейкер. – Но это не означает, что Странник Джонс – мистер Совершенство.
– Я создала мистера Совершенство. – Золушка на мгновение замолчала. – А теперь отдала бы предпочтение Страннику Джонсу.
– Ты хотела сказать, что встречала мистера Совершенство, – поправил ее Макс.
– Я сказала то, что хотела сказать.
– Ты понимаешь, что теперь тебе придется все нам рассказать и в подробностях.
– Почему нет? – ответила она после недолгого раздумья. – Кто знает? Может, вы чему‑то и научитесь, хотя я в этом сомневаюсь.
СОЗДАНИЕ МИСТЕРА СОВЕРШЕНСТВО
Меня воспитали куртизанкой (начала Золушка). Обучили тантрическим искусствам, умению соблазняюще двигаться и одеваться. Я овладела всеми доступными способами, какими женщина могла ублажить мужчину, знала, чего не следует делать и говорить в их присутствии.
Я овладела всеми доступными способами, какими женщина могла ублажить мужчину, знала, чего не следует делать и говорить в их присутствии.
В шестнадцать лет я начала работать на Ксанаду, планете наслаждений в звездном скоплении Белиал. В число моих клиентов входили самые известные в галактике люди. Однажды со мной провел неделю Ланс Стерлинг, после того как освободил народ Гасиенды III.
Мне были открыты все тайны удовольствий, в вопросах секса я была непревзойденным экспертом. Поэтому ко мне записывались в очередь, а Мать Земля даже хотела выкупить мой контракт, чтобы я перешла в ее заведение на Прасепе III, но, разумеется, мой работодатель не пожелал расстаться со мной.
Однажды, мне уже исполнилось двадцать лет, я шла по длинному коридору на встречу с очередным клиентом. И из‑за каждой двери до меня доносились удовлетворенные стоны и крики, но исключительно те, что вырывались из мужских глоток. Вот тогда мне и открылась истина: Ксанаду – планета наслаждений для половины человечества. Женщины предоставляют его мужчинам, но сами ничего не получают.
Вот я и решила взять свои сбережения, сами понимаете, на Ксанаду женщина не могла потратить ни гроша, и положить начало индустрии, ориентированной на женщин, призванной дарить наслаждение им, а не мужчинам.
Я понимала, что для этого потребуются мужчины, которые умеют ублажить женщину не хуже, чем они – мужчину, и следующий год встречалась с тысячью тех, кто прислал лучшие резюме. И хотя, признаюсь, год этот я провела не без пользы для себя, в каждом я находила какие‑то недостатки, у кого мелкие, у кого – существенные.
Именно тогда я пришла к выводу, что единственный способ найти идеального любовника – создать с нуля. Переговорила со многими женщинами, попросила их перечислить физические данные и поведенческие характеристики их идеального мужчины, а потом наняла Беллини, известнейшего в Монархии конструктора андроидов, и усадила его за работу.
Женщины никак не могли определиться с идеальным цветом глаз, поэтому мы решили, что при одном освещении глаза будут синие, при другом – серые, при третьем – карие.
Не сработало. Женщины, которых я приглашала на инспекцию нашего прототипа, нашли, что переменчивость цвета глаз им не по душе.
Та же проблема возникла и с длиной волос. Мы пробовали короткие волосы, длинные, даже их отсутствие, но к консенсусу так и не пришли.
Ситуация усугубилась, когда мы перешли к более важным частям мужского организма. Поскольку создавался идеальный мужчина, превосходящий всех остальных, мы снабдили его пятнадцатидюймовым фаллосом. Первые три женщины, увидевшие его, с криком выбежали из демонстрационного зала. Четвертая его выкрала, и мы больше не видели ни ее, ни андроида.
Другой проблемой стала мускулатура. Кого следовало взять за образец – Геракла или Аполлона? Начали мы с Геракла. Но наш андроид сломал ребра первой женщине, которую обнял. Тогда мы обратились к стройному нежному Аполлону. Двое из трех его сексуальных партнерш в порыве страсти сломали ребра ему.
И с речью возникли трудности. Большая часть опрошенных нами женщин утверждала, что мужчины не могут сказать ничего интересного, что говорить они могут только о себе. Но другая, меньшая половина, настаивала на том, чтобы наш прототип умел говорить, потому что хотели слышать комплименты, дабы перед тем, как улечься в постель, создалась романтическая атмосфера.
Мы учли это пожелание, и день или два все вроде бы шло хорошо. Потом начались жалобы: несколько комплиментов, которые шепчут на ушко перед горящим камином, – это хорошо, но сорок восемь часов комплиментов – уже перебор, создается ощущение запрограммированности. А основа романтика – это спонтанность.
В результате мы вновь взялись за работу и вложили в электронный мозг нашего прототипа знания пятнадцати магистров. Теперь он мог поддерживать разговор практически на любую тему, а собственного эго мы его лишили напрочь, иначе он бы говорил только о себе.