Но тут возникла проблема: МО не обладала достаточной мощностью, чтобы осознать этот вопрос. Да, она могла в полнаносекунды рассчитать диаметр электрона или указать время Большого Взрыва с точностью до семнадцати минут… но я требовал от нее невозможного.
Я понимал, что единственная возможность получить нужные мне ответы – увеличить Мощность МО в тысячи, может, в десятки тысяч раз. На это требовались деньги, больше, чем я мог заработать за несколько жизней.
Однако я не сомневался, если я доведу мощность МО до требуемого уровня и она ответит на все мои вопросы, галактика от этого только выиграет. Вот почему я и ограбил крупнейший банк нашей планеты. План был безупречный: МО, которая также хотела повысить свой интеллектуальный потенциал, внесла в него свою лепту. Признаюсь, уже наполняя мешки деньгами, я вознес молитву Мориксомету, Богу гнусных деяний, совершаемых ради благородных целей. Я уверен, что Он услышал меня и простил, и искренне сожалею о шестнадцати невинных прохожих, так некстати оказавшихся рядом с банком.
Все до последней кредитки я потратил на процессоры и блоки памяти для МО, с тем чтобы наконец‑то задать Вопрос.
– Ты готова? – спросил я.
– Роджер* [10]! – последовал ответ.
– Тогда слушай. – Я выдержал театральную паузу. – Почему?
Обычно на обдумывание ответа у МО уходило меньше секунды. Действительно сложные вопросы требовали порядка полминуты. На этот раз пауза затянулась на одиннадцать минут, после чего машина ответила:
– Почему нет?
Вот тогда я понял, что денег всей планеты не хватит для того, чтобы создать искусственный мозг, способный ответить на Главный вопрос. Полетел в Пограничье и стал известным преступником, хотя никто не знал, что я грабил, насиловал и убивал по благороднейшей из причин.
По прошествии шестнадцати лет я почувствовал, что собрал достаточно денег, и вложил их все в развитие мозга МО. После чего она стала как минимум в три раза умнее Центрального компьютера на Делуросе VIII.
Я активировал МО и вновь задал Вопрос:
– Почему?
На этот раз она гудела, урчала и мигала три дня и три ночи, рассматривая все возможные ответы, каждую альтернативу, все нюансы секрета нашего существования. И наконец наступил момент, к которому мы оба шли много лет: МО произнесла, а я услышал Главный ответ.
– Потому что.
– И это все? – изумился я.
– Это все, – подтвердила МО.
Вот тогда я понял, что Главный вопрос так и останется неотвеченным.
– Спасибо, – пробормотал я.
– Всегда готова услужить, – ответила МО.
В итоге я полностью порвал с прошлым, расстался с МО, вернулся в Пограничье, на этот раз, чтобы больше не уезжать. И теперь задаю только один вопрос: «Где бар?» Однако по‑прежнему люблю грудастых женщин.
* * *
– Значит, МО существует? – спросил О’Грейди.
– Да. А что?
– Она не может ответить на Главный вопрос, но, готов спорить, рассчитать вероятность результатов игр следующей недели ей вполне по силам.
– Я думаю, это так благородно, провести полжизни в поисках секрета нашего существования. – Золушка вздохнула. – Жаль только, что ради этого пришлось убивать и насиловать людей.
– Все это ерунда, – отмахнулся Макс. – Мы здесь только для того, чтобы наделать множество себе подобных и с чувством выполненного долга лечь в могилу.
– Тогда нам чертовски повезло, что белдорианцам удалось совместить полезное с приятным, – вставил Никодемий Мейфлауэр.
– Нет, я с этим не согласен, – покачал головой Большой Рыжий.
– Я думаю, у каждого из нас своя цель. Если бы вы спросили Мейджика Абдул‑Джордана, хочет ли он стать отцом выводка восемнадцатифутовых мальчиков и девочек, думаю, он ответил бы, что скорее бы застрелился, чем обрек на такие страдания своих отпрысков.
– Правильно, – поддержал его Маленький Майк Пикассо. – Воспроизводить себе подобных – это хорошо, но ради чего? Я бы скорее создал произведение искусства, которое останется в веках, чем способствовал появлению на свет десятка детей, обреченных на скучную, обыденную жизнь.
– Никто из тех, кто добирается до «Аванпоста», не может пожаловаться на скучную, обыденную жизнь, – заметил Бард. – Так с чего ты решил, что именно такая ждет их потомков?
– Ты же знаешь, что на детях природа отдыхает, – ответил ему Макс Три Ствола. – Так что это еще вопрос, какими уникумами будут наши дети. Я вот не могу припомнить никого из наших родителей, чья слава гремела бы по всему Пограничью. Мы просто выродки. Конечно, великие и героические, но все равно выродки.
Никодемий Мейфлауэр с ним не согласился.
– Ты хочешь сказать, что Эйнштейн и Золушка не могут родить ребенка с его умом и ее внешностью?
– Я полагаю, куда вероятнее, что у их ребенка будет ее ум и его внешность, – ответил Макс.
– И что ты хочешь этим сказать? – сверкнула глазами Золушка.
– Только не подумай, что я хотел тебя обидеть, – продолжил Макс. – Но разве кто‑нибудь мог заранее предвидеть, что мы все, собравшиеся в этой таверне, станем такими? Твоя мать была самой сексуальной женщиной во всем секторе галактики? Отец Катастрофы Бейкера выкашивал целые батальоны, прежде чем улечься в постель со священной жрицей? Есть у Маленького Майка Пикассо пять братьев и сестер, ваяющих произведения искусства, которые могут сойти за творения старых мастеров? Я гoворю, мы все уникумы, и не вижу в этом ничего странного.
– В этом и нет ничего странного, – отозвался Бард. – Но возникают серьезные сомнения насчет научности положений генетики.
– Велика беда, – пожал плечами Макс. – Ты когда‑нибудь видел ген?
– Я никогда не видел и сверхнового, – ответил Бард. – Но у меня есть достоверные свидетельства их существования.
– Будешь и дальше спорить со мной, не позволю тебе писать обо мне в твоей книге, – пригрозил Макс.
– Будешь и дальше говорить глупости, я сам тебя вычеркну.
– Если вычеркнешь меня из этой книги, я размозжу тебе голову! – взревел Макс, который, похоже, был не в ладах с логикой.
– Размозжи мне голову, и эта книга никогда не будет написана, – парировал Бард.
– Я как‑то об этом не подумал, – пробурчал Макс. – Ладно, живи. – Он помолчал. – Так о чем мы говорили?
– О глобальных истинах и смысле жизни, – ответил Никодемий Мейфлауэр. – О вечном.
– Только мы решили, что ответов никто не знает, – добавил Маленький Майк Пикассо.
– Кто‑то знает, – возразил Катастрофа Бейкер, который долго молчал (во всяком случае, для него).
Аргиль покачал головой:
– Даже МО не знала.
– МО ошибалась. Есть один человек, который знает тайны Вселенной и цель жизни.
– А ты с ним знаком, не так ли?
– Если уж на то пошло, да.
КАТАСТРОФА БЕЙКЕР И МАГ КЛУБЯЩИХСЯ ТУМАНОВ
Я, как вы знаете, не философ (начал Бейкер). В моем деле универсальные истины большой роли не играют. Я хочу сказать, увидев злодея, творящего злодеяния, не останавливаешься, чтобы задаться вопросом, виновато ли общество в том, что он стал злодеем, и соответствует ли наказание его прегрешениям.