– Доктор уверенно поднялся и плеснул себе в стакан еще грамм сто. – Найдем мы твое прошлое, найдем; все раскопаем, до самой последней минуты, до самого отдаленного мгновения твоей темной пока еще жизни. Только одно мне скажи, мужик: сам‑то ты согласен на эти раскопки, а? Если да, то вот тебе моя рука.
Он порывисто протянул руку и замер в ожидании.
Петр растерянно перевел взгляд с этой дружески раскрытой ладони на лицо доктора, раскрасневшееся то ли от выпитой водки, то ли от охватившего его воодушевления. Наконец он решительно поднялся и крепко пожал протянутую руку.
– Согласен.
– Вот это по‑нашему! Вот таким ты мне нравишься. Вдвоем мы – сила! Вдвоем мы горы свернем, а если потребуется, то и шеи кому нужно.
Петр, не выпуская руки доктора, пристально смотрел тому в глаза.
– А теперь ты мне ответь, – медленно проговорил он, – на кой хрен я тебе сдался? Валандаешься со мной, от смерти, можно сказать, спас, а зачем? Смысл?
Доктор грустно усмехнулся.
– А если без всякого смысла? Если просто так, за здорово живешь? Смысл, говоришь? А скажи‑ка, в твоей жизни много смысла? Вот то‑то и оно. В моей, если говорить начистоту, его тоже не слишком‑то. Просто, понимаешь… – он слегка стушевался, – приглянулся ты мне. Что‑то у тебя в глазах было эдакое… не знаю, как и сказать. Словом, не вписывался ты в бомжарскую среду. Впрочем, если тебе мое участие в тягость, ты так и скажи. Я в друзья набиваться не стану.
Петр хитро прищурился.
– Э, нет, так дело не пойдет. Если мне не изменяет память, мы уже скрепили наш союз. Так что на попятный теперь уже идти поздно. По крайней мере, я этого делать не собираюсь. Да и тебе не позволю.
Доктор улыбнулся.
– Думаю, я в тебе не ошибся, мужик. Ладно, оставим сантименты, пора браться за дело.
– У тебя уже есть какой‑то план?
– План не план, а так, некоторые наметки. Во‑первых, жить ты будешь у меня. Никакие возражения не принимаются, – второпях добавил доктор, заметив протестующий жест Петра. – Я все равно живу один, так что в тягость ты мне не будешь. Вдвоем даже как‑то веселей. Во‑вторых, завтра же устроишься на работу. На первых порах поработаешь санитаром в нашей клинике. Бабки, правда, небольшие, но на жратву хватит. А там поглядим. В‑третьих, завтра я свяжусь с одним корешем из городского УВД, задам ему несколько вопросов по старой дружбе. Я ему когда‑то пулю из брюха вытащил, так что он мне многим обязан. Как тебя моя диспозиция?
Петр кивнул.
– Вполне.
– Тогда ужинать – и на боковую. Завтра начинаем новую жизнь, мужик. Вот увидишь – мы им еще покажем!..
* * *
Утром, ни свет ни заря, доктор поднял Петра с постели.
– Собирайся. На работу пора. Хватит баклуши бить. Завтрак уже готов. Кстати, ты когда в последний раз в зеркало смотрелся? Ага, не помнишь! Так пойди и взгляни – там, в ванной, зеркало есть.
Петр послушно направился в ванную комнату.
Из зеркала на него уставился мрачный, обросший тип с полуторамесячной щетиной, покрывавшей все его изможденное лицо. Петр невесело усмехнулся: фото с такими вот физиономиями обычно украшают плакаты «Их разыскивает милиция».
На пороге ванной появился доктор.
– Ну как, впечатляет? Хорош видок, не правда ли? Желания побриться не появилось?
Петр кивнул:
– Появилось.
– Тогда дерзай. Бритвенные принадлежности найдешь вот здесь.
Через четверть часа Петр, гладко выбритый и надушенный лосьоном, вошел в комнату. Доктор окинул его оценивающим взглядом и удовлетворенно кивнул.
– Порядок. Теперь хоть на человека похож стал.
Лет двадцать как минимум сбросил. Садись за стол, мужик, времени у нас в обрез.
Когда с завтраком было покончено, доктор еще раз критически осмотрел своего постояльца и покачал головой.
– С рожей твоей мы разобрались, а вот прикид у тебя явно неважнецкий. В таком даже в нашей Богом забытой клинике появляться не рекомендуется. Значит так: я тебе кое что выдам из своего барахлишка, благо, у меня этого добра навалом, а ты запрячь свою гордость куда подальше и поживей одевайся. Как заработаешь – рассчитаешься. Понял? И не ерепенься, у тебя все равно выбора нет.
Петр возражать не стал, хотя идея доктора пришлась ему явно не по вкусу. Впрочем, тот был прав: другого выхода у него, действительно, не было. В своем бомжарском наряде он вряд ли мог появиться в городской больнице, куда его в качестве санитара собирался пристроить доктор.
В тот же день Петр был принят на работу и уже с полудня приступил к исполнению своих новых обязанностей.
– А ты думай, думай своим умишком, мужик, кумекай, шевели извилинами. Ну?
Петр снова пожал плечами.
– Да тут думай не думай, все одно выходит: слишком они уверены в себе, эти мерзавцы. Не боятся ничего, вот и пошли на такой риск. Видно, все у них схвачено, за все, как говорится, заплачено. Игру затеяли с живым человеком, как кошка с мышью: нет бы сразу сожрать, так нет, сначала надо помучить! Да и риска, если честно, нет никакого – я все равно ничего не помню.
– А вот это ты брось, мужик. Придет время – все вспомнишь, это я тебе обещаю.
Петр невесело усмехнулся и ничего не ответил.
– А насчет уверенности это ты верно подметил, – продолжал доктор с воодушевлением. – Сила, видать, есть у мерзавцев, и сила немалая. На больших бабках сидя, большими делами ворочают. Ну ничего, докопаемся мы до них, это уж как пить дать!.. Кстати, есть у меня для тебя одна новость. Снес я тут на днях твой паспорт в городскую управу, показать тамошним экспертам. Дай, думаю, проверю, не липовая ли твоя ксива. И знаешь, какое заключение дали эксперты? Ксива‑то оказалась настоящей, самой что ни на есть подлинной!
– И что же из этого следует? Что я действительно Петр Суханов?
– Не спеши делать оргвыводы, мужик. Из этого пока ничего не следует. А все‑таки сдается мне, что паспорт твой фальшивый. То есть состряпали‑то его, действительно, в органах – по крайней мере, эксперты это установили, – но состряпали, похоже, на заказ.
– Догадываюсь, кто заказчик, – мрачно кивнул Петр.