И засмеялся.
Анад неспокойной землей бушевали невидимые вихри.Опять прошел в высоте
истребитель встремительной погонезаневидимой целью.Потомпронеслась по
направлению кполнойЛунесуетливая компания белыхпятен.Аврорамежтем
захватила ужепочтиполовину небосклона ипереливалась нежновсемицветами
радуги, выстраивая никому не понятный узор. На юге, прямо над горизонтом, алела
полоска,напоминающаязарю.Времяотвременипочвусотрясаламелкая
продолжительная дрожь, словно Земля просыпалась и сладко потягивалась в истоме.
- Вот будет потеха,- неожиданно сказал молчаливо шагавший по дороге отец
Николай.-Поймает Петрович поутру говорящую рыбу,онаему все выскажет про
рыбалки его да грехи. Отматит не хуже Апраксина!
С плотины открывался вид на Россошки. Свет горел в окнах почти всех домов,
хотя время уже приближалось к полуночи. У дворов темными тенями ходили коровы и
козы,у заборов похрюкивали свиньи,а куры кудахтали во сне и шумно возились,
стараясьустроитьсянанеудобныхзаборах.Всяживность,привыкшаяк
человеческому уходу изаботе,не торопилась покинуть.своих хозяев иродные
дворы.Странное дело,но собаки никого не тревожили, молча они бегали друг за
другом илишь изредка какая-нибудь изних садилась на задние лапы изадирала
острую морду кЛуне,чтобы излить свою тоску инепонимание мира втревожном
долгом вое.
Около колонки слышались голоса, хотя видно никого не было.
- Нажрался гад,-рублено ихрипло говорил кто-то.-Гоняет по двору.
Ревет сиреной:"Порублю!" Грызанул его за ногу.Кровь красная,горькая. Губу
поранил. Голова теперь разламывается. Где жить? -
- М-моипла-ачут,-отвечалстранный шипящий ирастянутый голосок.-
Ж-жалко, м-молока не да-али. М-мне кушать хочется. Корову прогна-али.
ОтецНиколай сКононыкиным подошли ближе иувидели,какотколонки в
разные стороны порскнули большой рыжий кот и лохматая дворняга.
- Дожили,-с горечью сказал отец Николай.-Животные и те заговорили.
Какие уж тут инопланетяне!
Глава одиннадцатая
Быть или не быть - вот, оказывается, в чем скрывался вопрос.
Итакая от раздумий тоска накатывала,что скаждым часом,приближающим
печальную развязку,бравада с Ко-ноныкина спадала,как шелуха, оставляя место
хмуройсосредоточенности.Инопланетянеэтоиливсе-такисамБогрешил
разобраться сосвоими непослушными созданиями,посути дела/разницы не было.
Размышлять об этом было все равно что прикидывать, от чего легче помереть: быть
повешенным или попасть под электропоезд?
Ворожейкин сиделуокна,делаявид,чтонаблюдаетзатаинственными
звездочками,суетливо мерцающими в высоте.Но было видно,что мысли Никанора
Гервасье-вича неопознанные летающие объекты сейчас ни вкоей мере не занимают.
Вспоминал Николай Гервасьевич прожитую им жизнь,вспоминал ихмурился.И пил
крепкийчай,заваренный постаринному зэковскому рецептудовязкойчерной
густоты.
Отец Николай лежал накровати ичитал Библию.Ко-ноныкин невидел,на
какой странице она открыта,но тут и гадать не приходилось - что еще священник
мог читать,кроме Апокалипсиса? Николай что-то недовольно ворчал себе под нос,
возвращался по тексту назад,словно хотел найти уязвимое место и с облегчением
убедиться,чтовсенаписанное -простонезаслуживающая внимания фантазия
человека,отчаявшегося от бесполезной борьбы за человеческие души.Изредка он
что-то бормотал, то ли соглашаясь с мыслями Иоанна, то ли протестуя против них.
Кононыкинлег,глядявпотолок,ипопытался представить,какбудет
происходить всеобщее восхождение к престолу Бога,но так и не смог, потому что
внезапно вспомнился Когансегорассказом,иДмитрий зримо представил себе
пыльнуюдорогу,устремляющуюсявбесконечность,миллионыусталыхлюдей
различного возраста,движущихся по ней, и улыбающихся ангелов в белых одеяниях
вдоль дороги с херувимами на поводках.Морды у херувимов были львиными,и они
загребали всеми шестью когтистыми лапами, нецензурно рыча на людей.
Дмитрий помотал головой,отгоняя видение,и сел. Кровать под ним жалобно
вскрикнула.
Закончен бал. Погашенных свечей ряды белы, как чьи-то злые кости, хранящие
изгиб былых плечей,иблеск очей еще дрожит навоске,-продекламировал он и
почувствовал,как фальшиво прозвучал его голос в ночной тишине, заполненной их
бессонницей.
Ворожейкинповернулся отокна,злохлопнулсебяладоньюпоколену.
- Обидно,-сказал он.- Я вот все думаю: неужели через три-четыре часа
всекончится?Встанет солнце над пустой землей,будут по-прежнему течь реки,
стоять дома,вкоторых уже некому будет жить...Тогда ради чего существовало
человечество?Зачем мы пришли в мир?Чтобы в один день взять и исчезнуть?Но
это несправедливо! Должен ведь быть какой-то смысл в нашем существовании!
- Анаспредупреждали,-пробасил отец Николай,облегченно захлопывая
книгу.- Предупреждали, Ника-нор Гервасьевич! Нам объясняли, что от нас хотят.
Вдалбливали тысячу лет - возлюбите, дети, возлюбите, твари! Не возлюбили. Что ж
теперь дергаться? Кого винить?
Кононыкин подошел к столу, налил себе в стакан воды.
- Снами по крайней мере,-сказал он,-честнее поступили,чем мы с
тараканами, скажем. Ползет таракан по своим делам, а мы его - р-раз тапком! Нет
чтобы объяснить ему,дураку усатому, - не ползай по кухне, запрещено тебе это.
Нет,мыегобезуговоров,сразуквысшеймереприговариваем.АБог
действительномилосерднее,самназемлюспустился,загрехипострадал
человеческие,объяснил, как нам надо жить. А только потом, когда мы не поняли,
он нас, значит, тапком по земле и размажет.