Но сердце выдержало, не разорвалось.
— Элий! — закричала она.
Он повернулся. Лучи заходящего солнца обвели красноватым контуром тонкий нос и острые скулы. Летиция бросилась вниз. Элий рванулся навстречу. Летиция замерла, ухватившись за мраморные перила, и едва не упала — так резко остановилась.
Он бежал наверх. То есть и раньше она видела, что Элий может бегать довольно быстро, может перепрыгнуть через две, через три ступеньки даже. Вот только его уродливые козлиные прыжки сразу напоминали об увечье. А этот будто летел наверх. Подбежал и остановился, не доходя двух ступенек. Сдерживаемое дыхание рвалось сквозь плотно сжатые губы. Теперь она видела точно, что это не Элий. Похож. Да. Но не Элий. Нос тонок и так же кривоват, и глаза — один выше другого, но в серой их ледяной глубине такой холод — ни намека на нежность! Тонкие губы надменно изломлены — где же улыбка Элия, придававшая его не слишком красивому лицу удивительную притягательность? К тому же гость выглядел куда моложе Элия. И как-то глупее. И чем больше находила Летиция этих несходств, тем сильнее поднималось внутри тошнотворной волной отвращение.
Летиция попятилась, уже догадавшись, что перед нею — Гэл, бывший гений Элия. Непокорный смельчак, но при этом убийца, предатель, заговорщик.
— Уходи, — прошептала Летиция. — Уходи, или я позову охрану и тебя убьют.
Он протянул к ней руки. Руки были тонкие, почти женские. Руки негладиатора и небойца.
— Его больше нет, Летти. А я могу его заменить…
— Вон!
— Не кричи, — Гэл сокрушенно качнул головой. — Я на него похож. Неужели тебя это не волнует?
— Вон!
— Да я же сказал, не кричи. Вот дуреха! — Он попытался обнять ее. Она ударила изо всей силы кулаком в лицо.
Гэл отшатнулся, оступился на лестнице и полетел вниз. Поднялся, отряхнул ладони, рассмеялся.
— Ты что же, будешь жить, как весталка? Летти, тебе шестнадцать. У тебя столько лет впереди. Ты хоть сосчитала? Так посчитай…
Она не ответила. Вдруг прыгнула вверх и перелетела — именно перелетела по воздуху ступенек десять, отделявшие ее от Гэла, двумя ногами ударила его в грудь. Он покатился кубарем вниз, а она медленно опустилась на перила лестницы и замерла, не держась ни за что. Собралась в комок для нового прыжка.
Гений попятился.
— Глупо! Ты еще не знаешь, что такое одиночество! Наступит время, и ты пожалеешь! — выкрикнул он, вскочил и пустился наутек.
Наперерез ему, рассекая волны зелени, мчался преторианец. Гэл нырнул в кусты. Преторианец кинулся его искать, но тщетно. Бывший гений как сквозь землю провалился.
Вернувшись, гвардеец с изумлением уставился на Летицию — она сидела на наклонных перилах на корточках, как большая птица, приготовившаяся взлететь.
— Видел, как я его ударила? — засмеялась Летти. — Здорово. Он катился вниз кубарем. Это за то, что он дурно сказал про Элия. А я не позволю никому дурно говорить об Элии. Никому.
Она повернулась и пошла по мраморным перилам наверх, не соскальзывая. Гвардейцу показалось, что ее босые ступни не касаются мрамора.
— Домна Летиция! — окликнул ее преторианец.
— Да. — Она обернулась. Улыбка все еще скользила по ее губам — кажется, впервые с тех пор, как пришло известие о гибели Элия, она улыбалась по-настоящему.
— Не надо показывать, что ты умеешь так. — Гвардеец смутился. — Тебя могут… не понять.
— Хорошо, я не буду.
Он протянул руку, она оперлась на его ладонь, спрыгнула с перил. Он поддержал ее за локоть, как будто ей в самом деле нужна была его поддержка.
— Как тебя зовут? — спросила она, поспешно отстраняясь.
— Как тебя зовут? — спросила она, поспешно отстраняясь.
— Авл Домиций.
— Ты предан императору Постуму, Авл Домиций?
— Да, домна Летиция. Я ему присягал. И тебе я предан.
— Очень хорошо. Не забывай о своей преданности, Авл. Не забывай даже тогда, когда остальные забудут.
— Не забуду, клянусь Юпитером, — воскликнул он слишком громко и слишком страстно.
— И не пускай больше гения в сад. Пусть гуляет, где хочет. Но только не здесь.
Он вновь придвинулся ближе. Он чувствовал, ее тоже тянет к нему. Но она вновь отступила. Вскинула глаза. В вечернем полумраке в этом взгляде можно было прочесть все что угодно.
— Не здесь…— шепнули ее губы.
— Домна Летиция! Домна Летиция! — На галерею выскочила служанка. — Только что звонили из Эсквилинской больницы. Старика Тиберия избили…
— Что? — не поняла Летиция. Избили старика? Она ослышалась? Такого в Риме не бывало. Сколько Летиция живет — за долгие-долгие шестнадцать лет ни разу не бывало такого.
— Избили… — голос служанки сделался виноватым, будто ей стыдно было говорить такое. — Он в больнице.
Летиция едва узнала Тиберия. Лицо распухло и почернело, глаза совершенно заплыли.
Одна нога была на растяжке, вскинутая вверх, как указатель, с укрепленными грузами. Вторая — просто в гипсе.
— Тиб… что ж такое. Кто это? — растерянно прошептала Летти, гладя старика по лежащей поверх одеяла руке. На тонкой прозрачной коже синяки казались черными.
— Не знаю. Какие-то подонки. Остановили на улице. Спросили мое имя. Я назвался. Чего мне скрывать? И вдруг они… они… о боги… они стали меня бить. Меня, старика… Я служил еще Адриану, отцу Элия…
Старик затрясся, по щекам его покатились слезы.
— Тиберий, друг мой, не надо, не надо, не плачь, — повторяла Летиция. — Здесь тебя никто не обидит…
— Они были в черном. Как обвиняемые в суде. Все в черном, — шептал Тиберий распухшими лиловыми губами.
Летиция не знала, как его утешить, и плакала вместе с ним.
— Будь у меня силы, я бы покончил с собой. Бросился бы с моста в Тибр. Это просто. С моста в Тибр…
— Я побуду с тобой. Хочешь, посижу здесь до утра. Не бойся, Тиберий. Я вызову преторианцев, чтобы тебя охранять.
— Не надо преторианцев, — запротестовал старик. — Что я — член императорской семьи? Мне не положена охрана.
— Но я останусь, — заявила Летиция. — И мне охрана положена. — Голос Летиции зазвенел от гнева. Когда она говорила таким тоном, перечить ей было невозможно.
Утром навестить Тиберия явилась Порция. Долго мешкала у порога, боялась войти. Наконец превозмогла себя и подошла к кровати. На пострадавшего она старалась не смотреть. Лицо ее то покрывалось красными пятнами, то становилось белее снега.
— Тут кое-что для тебя… — Порция неуверенно протянула корзиночку с пирожками и фруктами.
Губы Тиберия брезгливо скривились.
— Пусть она уйдет, — выдохнул он, отворачиваясь.
— Я от души… от всей души… — Рука Порции так задрожала, что женщина едва не уронила корзинку на пол. Летиция вовремя подхватила подарок.
— Рада тебя видеть, Порция. Как ты поживаешь? Если что надо — приходи. Все клиенты Элия теперь находятся под моей опекой. Ты можешь прийти в любое время. — Летиция обрадовалась искренне. Ведь Порция служила у них, когда Элий был жив. С нею можно поговорить об Элии.