С нею можно поговорить об Элии.
— Все хорошо, — лепетала Порция. — У меня все хорошо… Благодарю… Сочувствую… благодарю…
А хотелось крикнуть в отчаянии: Все плохо! Мерзко! Мерзко!
Порция выскочила из палаты и прислонилась к стене в коридоре. Ей казалось, что она сейчас упадет.
Тиберию в самом деле сломали ноги. Как она пожелала. Это походило на дурной сон.
Мало ли что приснится. Мало ли что ты произнесешь в сердцах. И вдруг одно твое неосторожное слово приговаривает человека к увечью. Зачем она сделала это? Зачем? Разве она так сильно ненавидела Тиберия? Да, винила. Да, желала злое… Но не настолько.
Ей хотелось, чтобы кто-нибудь остановился и спросил: Что с тобой? Тебе плохо? Но никто не останавливался. Все спешили, шли мимо — медики, посетители, больные. Наконец одна немолодая женщина в зеленой форме остановилась.
— Что-нибудь нужно? — она заглянула в лицо Порции, но не участливо, а подозрительно. Будто подозревала, что ее обманывают.
— Я хочу умереть, — прошептала Порция, глядя на медичку полными слез глазами.
— Запись на эвтаназию на первом этаже во второй комнате. При наличии направления от городского архиятера. — И женщина в зеленом ушла.
Летиция покинула палату Тиберия поздним вечером. Домиция она оставила охранять старика. Второй гвардеец должен был ждать около авто. Она спустилась в гараж и в недоумении остановилась. Обведенная пурпурной полосой часть стоянки пустовала. Роскошная пурпурная «триера"
Она вновь рванулась изо всей силы. Куда там. Черная ловушка не собиралась ее отпускать. Летиция выхватила из-за пояса крошечный кинжал и принялась наугад тыкать в проклятую тварь. Безрезультатно. Та будто и не чувствовала ударов. Летиция выпрямилась, ожидая. И вот они появились. Люди? Она изумленно смотрела на троих, что бежали к ней. Нет, просто так она не сдастся. Просто так они ее не получат. Она изо всей силы стиснула рукоять кинжала.
Двое подскочили к ней и ухватили за локти. И тогда с громким чмоканьем ловушка отлепилась от пола и повисла липкой мокрой тряпкой на ноге. Летиция рванулась. Сила, дающая способность лететь, помогла высвободить руку. Лезвие кинжала полоснуло по лицу похитителя. Летти устремилась к потолку. Но второй ловец схватился за лоскуты черной тряпки. Летти билась птицей, а ловец тянул ее к земле.
— Не уйдешь, не уйдешь! — кричал он и вис всей тяжестью на черном лоскуте.
Тут из-под полукружья арки выскочил преторианец, налетел вихрем и сбил ловца с ног. Летиция отлетела к самому потолку и крепко приложилась темечком к бетонному своду.
Домиций пришел ей на помощь! Летиция бросилась вниз и попыталась лягнуть по затылку второго ловца. Но тот увернулся. Тогда она метнулась к стене, кинжалом разбила стекло крошечного оконца и вдавила красную кнопку. Оглушительный звон сигнализации наполнил подземный гараж. Два ловца, позабыв про Летицию, бросились к гвардейцу. Вдвоем им удалось высвободить своего товарища, и троица кинулась наутек.
— Ты не ранен? — спросила Летиция, все еще вися в воздухе в футе над землей: боялась, что «тряпка» вновь присосется к полу.
Авл не торопился подниматься. Он приподнялся на локтях и смотрел на висящую над ним в воздухе Летицию. Интересно поглядеть на лица ребят в казарме, когда он расскажет, что преломил копье с Августой.
— Нормально. Вот только губу этот тип мне разбил. — Он нарочито медленным жестом стер кровь с губы.
— Почему ты ушел от Тиберия?
— Мне будто голос какой шепнул: она в беде, — отвечал Авл.
— Ты слышишь голоса? — спросила она живо: почудилась родственная душа.
— Влюбленные всегда слышат голос любимой, — отвечал он и понял, что слишком поспешно заговорил о любви. Она отшатнулась, вновь очутилась под потолком. — Тебе надо поскорее освободиться от этой дряни.
— Хорошо бы, — согласилась Летиция. — Я колола ее кинжалом, а она не пускает.
— Дай-ка я! — Он вскочил, рука его сжала ее колено. Он дернул за черный лоскут — не тут-то было! Черная тварь буквально срослась с ногой. Летиция закричала от боли — ей показалось, что Авл сдерет сейчас с нее кожу живьем.
— Пойдем наверх, медики наверняка что-нибудь сделают. — Он протянул ей руку, и Летиция опустилась на землю: висеть в воздухе у нее не было сил. Тряпка больше не пыталась присосаться к полу, но и голень не отпускала.
Авл поднял Летицию на руки и понес. Эх, сейчас бы в спальню. Там наверху найдется пустая комнатка? Черная тряпка вытянула свой отросток и попыталась впиться Авлу в бедро. Он почувствовал липкое прикосновение и укол, похожий на укус. Авл отшатнулся и разжал руки. Не обладай Летиция способностью летать, она бы шлепнулась на пол. Но гениальный дар позволил ей удержаться в воздухе.
«А Элий бы ни за что не разжал рук», — подумала, она, и почудилась ей, что тонкая нить, протянувшаяся меж нею и Авлом, вдруг лопнула с оглушительным звоном.
Летиция вскочила на ноги. Разумеется, Авл был прав, что разжал руки и почти отшвырнул от себя Летицию, иначе тряпка захватила бы в плен и его. Авл был прав, но эта правота не могла соединить лопнувшей нити.
Летиция уже хотела вновь взмыть в воздух — чтоб подальше от Авла, но тут в гараж вбежал вигил и за ним охранники больницы.
Медики подкатили носилки, уложили на них Летицию. Авла оттеснили.
«Интересно, медик может испытывать отвращение к пациенту?» — подумала Летиция.
Глава 7
Сентябрьские игры 1975 года (продолжение)
«Нападение на бывшего секретаря Элия Цезаря кажется фактом не случайным теперь, когда мы знаем о покушении на Августу».
«Никогда еще за всю историю Рима изображения Юпитера, Юноны и Минервы не обряжались в столь роскошные одежды, как те, что были на них во время ритуального угощения сенаторов и всех магистратов».
«Акта диурна», 18-й день до Календ октября [22]
Макций Проб плохо спал. Просыпался всякий раз раньше пяти. Быстро перекусив и приняв ванну, садился работать. Многие сравнивали его с Плинием Старшим. Кое-кто говорил это в глаза, надеясь польстить. Макций Проб соглашался. Что ж тут особенного, все трудяги похожи друг на друга. Постепенно труд засасывает, как вино или наркотик. Уже ничего не надо — ни женщин, ни развлечений, а только поскорее сесть к столу. Дел много, и это хорошо. Когда дела иссякнут, и жизнь кончится. Не коротать же остаток дней, читая «Акту диурну» и потягивая разбавленное вино. Хорошо, что Постум так мал — значит, у Макция еще много дел впереди. Молодые не таковы.