Он начал включать световую рекламу, готовясь к предстоящему
рабочему дню.
Глава 2
Подросток-инвалид Хоппи Харрингтон обычно подкатывал к телемагазину
около одиннадцати. Он въезжал в торговый зал, ненадолго притормаживал
у прилавка и, если Джим Фергюсон оказывался на месте, просил у него
разрешения спуститься вниз, в мастерскую, чтобы посмотреть, как
работают два телемастера. Если же Фергюсона в магазине не оказывалось,
Хоппи через некоторое время укатывал восвояси, зная, что продавцы его
в подвал не пустят - они лишь дразнили мальчишку, да пересмеивались.
Но он не обижался. По крайней мере, так казалось Стюарту Маккончи.
На самом же деле, понял Стюарт, он просто не понимал этого Хоппи, с
его узким острым лицом, живыми яркими глазами и быстрой нервной
манерой говорить, настолько быстрой, что порой, он начинал заикаться.
Стюарт не понимал его психологически. Почему Хоппи так хочется
ремонтировать телевизоры? Что в этом занятии такого заманчивого?
Калека часами торчит в мастерской, и, можно подумать, нет на свете
ничего более захватывающего, чем это ремесло. На самом же деле, ремонт
телевизоров тяжелая, грязная и не бог весть как оплачиваемая работа.
Но Хоппи был исполнен страстной решимости быть телемастером, и вот
теперь его мечта исполнилась, поскольку Фергюсон был твердо настроен
поступать по справедливости с представителями всех меньшинств мира.
Фергюсон был членом Американского союза гражданских свобод,
Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и Лиги
помощи инвалидам, причем последняя организация, по мнению Стюарта,
являлась ни чем иным, как просто международной лоббистской
группировкой, члены которой твердо вознамерились обеспечить достойное
существование всем жертвам современной медицины и науки, которых стало
особенно много после катастрофы Блутгельда в1972 году.
Тогда, к кому же можно отнести меня самого? - спросил себя Стюарт,
сидя наверху в кабинете, и просматривая книгу продаж. То есть, думал
он, если у нас здесь будет работать этот калека… я, получается,
практически тоже что-то вроде жертвы радиации, как будто темная кожа -
результат радиационного ожога. От этих мыслей ему стало не по себе.
Возможно когда-то, думал он, все люди на свете были белыми, а потом
какой-нибудь придурок рванул эдак, скажем тысяч десять лет назад, у
них над головой бомбочку, и некоторых из нас обожгло, да так и
осталось. Просто пострадали наши гены. Вот с тех пор мы и стали
такими.
В это время появился другой продавец, Джек Лайтхейзер, уселся за стол
напротив, и закурил толстую коричневую «корону».
- Слышно, Джим нанял этого колясочника, - через несколько мгновений
начал он. - А знаешь, зачем он это сделал? Чтобы прослыть хорошим
мужиком. Скоро об этом протрубят во всех газетах. А наш Джим обожает,
когда его поминают в газетах. Если прикинуть, неплохо придумано. Да и
то сказать, первый торговец в Ист-Бэй, нанявший калеку.
В ответ Стюарт только хмыкнул.
- У Джима слишком идеализированное представление о себе, - продолжал
Лайтхейзер. - Он мнит себя не просто торгашом, а этаким современным
римлянином, у которого на первом месте гражданские ценности. Да ведь,
по правде сказать, он человек образованный. В свое время Стэнфорд
закончил.
- Теперь это всем по барабану, - заметил Стюарт. Он и сам в 1975
окончил Калифорнийский университет, да только что проку! С таким
дипломом, а выше торговца так и не поднялся.
- Да нет, когда он его получал, это еще имело значение, - продолжал
Лайтхейзер. - Он отучился бесплатно, как ветеран, и выпустился в
тысяча девятьсот сорок седьмом году.
- Он отучился бесплатно, как ветеран, и выпустился в
тысяча девятьсот сорок седьмом году.
Этажом ниже, перед входом в магазин появилось самоходное инвалидное
кресло, управлял которым необычайно худощавый подросток. Увидев его,
Стюарт застонал. Лайтхейзер бросил на него недоуменный взгляд.
- Как же он меня достал! - воскликнул Стюарт.
- Ничего, начнет работать, все встанет на свои места, - заметил
Лайтхейзер. - Отсутствием мозгов он, во всяком случае, не страдает.
Смышленый парнишка, да, к тому же, не без амбиций. Господи, ведь ему
всего лишь семнадцать, и единственное, чего он хочет, так это работать
- для того чтобы иметь возможность закончить школу. Ведь это просто
поразительно…
После этого они молча следили за тем, как Хоппи въезжает в магазин.
- Слушай, а наши ребята знают, что им придется работать вместе с ним?
- наконец выдавил Стюарт.
- Само собой, Джим еще вчера вечером поставил их в известность. В
общем-то, они отнеслись к этому довольно философски…ну, сам знаешь,
что за народ эти телемастера… поворчали немного, и дело с концом. Хотя
они всегда ворчат.
Услышав голос, Хоппи поднял глаза. Они встретились взглядами. Глаза
парня блеснули и он, заикаясь, спросил:
- А мистер Фергюсон уже здесь?
- Не-а, - протянул Стюарт.
- Мистер Фергюсон принял меня на работу, - сказал калека.
- Да уж слышали, - ответил Стюарт. Ни он, ни Лайтхейзер даже не
пошевелились, а продолжали из-за своих столов неподвижно глядеть на
Хоппи.
- Можно мне спуститься вниз? - спросил парнишка.
Лайтхейзер пожал плечами.
- Лично я собираюсь сходить и выпить чашечку кофе, - заявил Стюарт,
поднимаясь из-за стола. - Минут через десять вернусь. Покараулишь за
меня, лады?
- Какой вопрос! - кивнул Лайтхейзер, делая глубоко затянувшись
сигарой.
Когда Стюарт заглянул в торговый зал, калека все еще был там.
Мучительная процедура спуска в подвал еще так и не началась.
- Ну что, призрак семьдесят второго? - бросил он, поравнявшись с
коляской.
Парнишка покраснел и заикаясь ответил:
- Вообще-то я родился в шестидесятом, и взрыв тут ни при чем. - Когда
Стюарт уже выходил из магазина, калека бросил вслед: - Это все то
проклятое лекарство, чертов талидомид, все знают!
Стюарт ничего не ответил, и молча потопал в соседнюю кафешку.
Для беспомощного калеки спуститься на инвалидном кресле вниз в подвал,
где работали телемастера, было задачей крайне нелегкой и даже
мучительной, но, через некоторое время, он все же справился с ней,
придерживаясь за перила механическими манипуляторами, которыми его
столь предусмотрительно обеспечило правительство. В принципе, от
манипуляторов проку было мало. Помимо того, что им было сто лет в
обед, они были не только изношены, но и - как он узнал из книг,
посвященных этому вопросу - давным давно - устарели. Теоретически,
согласно «Ремингтонскому акту» правительство было обязано со временем
менять их на более совершенные модели, и он даже отправил сенатору
Калифорнии Элфу М. Партленду соответствующее прошение, правда, ответа
так до сих пор и не получил. Но он был терпелив. Он неоднократно писал
письма на разные темы американским конгрессменам, и очень часто ответы
приходили с большим запозданием, порой это были обычные ксерокопии, но
зачастую его послания и вовсе оставались без ответа.
Однако, в данном случае закон был на стороне Хоппи Харрингтона, и
просто требовалось время, чтобы убедить власть предержащих обеспечить
его тем, что полагалось ему по закону. Терпелив и непреклонен, он был
полон решимости получить свое. Им придется помочь ему, хотят они того,
или нет.