- Вот видишь! - торжествующе воскликнул пьяница. - Я хочу выбраться отсюда, Эрик. Я хочу вернуть этот амулет и уйти.
Эрик невесело рассмеялся:
- Кейс! И куда же ты пойдешь? Карты у тебя нет, и ты ничегошеньки не знаешь об этом мире.
- Мне плевать. С меня уже хватит. Если какая-нибудь тварь и впрямь до меня доберется, тем лучше. Надоели мне эти сомнительные личности. Они никогда не говорят прямо, кто они или куда идут. Останься с ними и держи пистолет при себе. Только не говори им, что я собираюсь делать.
- Может, и следует сказать, прежде чем тебя убьют по твоей собственной глупости.
- О нет, не следует. Если меня убьют, то это мое личное дело, и мне плевать. У тебя впереди еще много лет, а у меня остались недели или дни. И я их проведу так, как хочу. Меня бы вообще тут не было… - Кейс поспешно замолчал, судя по всему проглотив слова вроде "Если бы ты не прыгнул в дверь, как мышка в норку".
- Кейс, я был бы весьма благодарен за окончание этого разговора, потому что мне еще предстоит загладить очень серьезный проступок, из-за которого я чувствую себя безмерно виноватым. Но позволь мне задать один вопрос - только не злись, ладно? Эта Незнакомка… Она что, действительно вернулась вчера, чтобы повидать тебя? Ты думаешь, она будет следовать за тобой и заботиться о твоей безопасности, если ты оставишь отряд? - "А то и сотворит тебе еще кубок-другой вина? И может, в глубине души ты мечтаешь сорвать поцелуйчик?"
Эти слова, судя по всему, ударили по больному месту, и то, о чем Эрик умолчал, - с не меньшей эффективностью, нежели сказанное. Кейс гневно пошел прочь, яростно шепнув напоследок:
- Вот что я тебе скажу: я дождусь подходящего момента. И не смей им рассказывать. По крайней мере, это ты мне должен.
- Полагаю, ты высчитывал, кто кому что должен, думая не о материальных благах, - заметил Эрик, вспоминая о деньгах, которые он потратил только на одну выпивку для старого пьяницы.
Кейс нахмурился:
- И что это должно значить?
- Ничего. Забудь. Ладно, Кейс, пусть будет по-твоему. Я - могила.
Прошло несколько часов, прежде чем выяснилось, что насчет возраста Сиель Киоун пошутил. На самом деле ей было девятнадцать. Когда Шарфи сказал ему об этом, Эрика внезапно охватило острое сожаление, что Анфен не оторвал рыжему голову сразу, хотя испытанное им облегчение было настоящим подарком небес.
Тем временем стало ясно, что лес не припас для них подходящей тропы - пришлось брести по скользкому чернозему, продираясь через густой кустарник, изредка расступающийся и открывающий поляны, заросшие жесткой травой. Деревья по большей части походили на знакомые иномирцам сосны и эвкалипты, некоторые с толстыми, крепкими сучьями, другие - тонкие, ломкие и с виду напоминающие скелеты. Можно было поохотиться по дороге за существами, имевшими большое сходство с оленями и кроликами. Поймать их оказалось несложно, и мясо оказалось хорошим - похоже, жили они на свете лишь для того, чтобы кормить путешественников. Эрик пытался не думать о том, что беспокоило его в этих зверьках и почему они казались не вполне реальными. Словно наброски, сделанные другой природой. Каждый похож на другого, принадлежащего к тому же виду. Но с людьми ведь совсем не так. Да и с животными, которые встречаются в нашем мире, тоже: они все разные - вороны, собаки, лошади…
По мере того как дни сменяли друг друга, отряд погружался все глубже в леса; вездесущий туман окутывал все вокруг, как призрачное молочно-белое одеяло, не поднимаясь ни на миг. Местами он оказался настолько густым, что приходилось идти вслепую, вытянув вперед руки, чтобы не наталкиваться на деревья. Пока не было ни единого признака, что здесь и впрямь обитают привидения, которых так боялся Шарфи, если только не считать таковыми своеобразные голоса птиц, которых они ни разу еще не видели. Возможно, эти звуки и исходили из призрачных глоток, отмечая продвижение незваных гостей.
Периодически в просеках и на больших полянах странники находили останки старых деревень - бревенчатые хижины или каменные домики, в которых давно никто не обитал. Путешественники то и дело останавливались, чтобы исследовать покинутые жилища, ни разу не найдя признаков недавнего пребывания здесь людей или животных; в этих местах были лишь заброшенные колодцы и деревья, молчаливо стоящие на страже. Ноги то и дело спотыкались о древние кости, торчащие из земли. Эрик подслушал тихий разговор Шарфи и Анфена о резне и массовых казнях солдат, оставшихся от загнанных в ловушку войск противника и бродивших здесь. Их тела гнили сваленными в неглубокие канавы без достойного захоронения, а потому в лесах осталось множество неупокоенных и весьма недовольных этим обстоятельством духов.
Путники купались в холодных ручьях, когда удавалось на них набрести, - все вместе, поскольку не самое подходящее было время выказывать скромность или смущение, даже если туман редел ненадолго. Эрик вскоре разглядел, что у Шарфи столько же шрамов на покрытой волосами спине, сколько и на голове и руках, а глубокие пересекающиеся белые линии могли быть только памяткой о порке плетьми. Сиель почти не говорила с ним - как и с кем-либо другим, лишь сообщая что-то важное или необходимое. Она отдалилась явно не просто так, и Эрик до сих пор не понимал почему. Снова и снова он мысленно возвращался к сцене на холме и все время видел, как она отворачивается, не давая поцеловать себя, а затем пассивно принимает его ласку, глядя в сторону, в никуда, словно ожидая, чтобы он поторопился и закончил то, что начала она. Можно подумать, это он схватил ее и уложил на землю. "А разве не так? - подумал Эрик. - Если она сочла, что ты принц, разве не эта ложь заставила ее в итоге предложить тебе свое тело? Так какая разница?" По мере того как проходили дни и путешественники забирались все дальше и дальше в чащу, отдаляясь от мира, который он знал, в нем нарастало желание сделать именно так: отбросив в сторону рассуждения о добре и зле, схватить ее, бросить на землю и снова взять.
Одинокие ночи они проводили порознь, боковым зрением замечая белые силуэты, которые словно приносили с собой пронизывающий холод. Ветер, которого никто из путников не ощущал, нашептывал что-то свое, шурша в траве и кустарнике, словно кто-то вздыхал от боли и начинал плакать. Однако, стоило обернуться и приглядеться, видения ускользали, оставаясь при этом в пределах видимости бокового зрения.
- Глупые старые призраки! - как-то ночью заорал Луп, когда силуэты не разбежались, а устроились на краю маленькой просеки на вершине холма, озарив лагерь потусторонним мерцающим сиянием. - Идите прочь, оставьте нас в покое хоть ненадолго. Вы со своими всхлипами и стонами пытаетесь на всех нас наслать кошмары. Ну так идите сюда! Следуйте за мной и расскажите о своих проблемах - и покончим с этим! Да, да, у вас тоже есть проблемы, как и у живых, будь они неладны, так что пройдемте…
И он, ворча что-то себе под нос, направился за кусты, а светящиеся силуэты действительно полетели за ним следом. Лупа долгое время не было видно, однако вернулся он уже без призраков.
- Не обращайте на них внимания, - зевнув, посоветовал он, словно призраки - всего-навсего шумные соседи, устроившие вечеринку. - Они делают воздух холоднее, ну так что с того? Вреда они не причинят, только проверяют, кто мы такие и почему наши ноги так шумят - специально ли мы наступаем на их кости или же нет. Чтобы совершить настоящую пакость, им понадобится взять пару уроков довольно мерзких заклинаний, вмешивающихся в мир мертвых, это уж точно. Эти печальные бедняги таких не знают.
Сиель почему-то это не успокоило, и она продолжала стонать и всхлипывать во сне. Эрик неожиданно обнаружил, что его больше не терзает похоть; вместо этого, ему хочется погладить ее по волосам и сказать, что все будет в порядке.
Луп заметил, как иномирец наблюдает за спящей девушкой, и прошептал:
- Она видит, что произошло здесь в тот день, только и всего. - Заметив удивление Эрика, он добавил: - О да. У нее есть Талант, это точно. Правда, девочка не может им управлять или сдерживать проявления. Но на этом самом месте когда-то произошли плохие вещи, страшные. Она слышит их, так громко, словно все происходит прямо сейчас, вон там. Пыталась скрыть, храбрая девочка, но сегодня это невозможно. Это плохое место. Здесь погибли мужчины, воины, обладавшие честью, они приняли смерть, которой не заслужили, и их было много, очень много. Она это слышит.
В ночной тиши лишь слабый ветерок нашептывал что-то деревьям. Эрик лег на спину и представил, что тоже может слышать эти звуки - ужасные крики боли из уст незнакомцев, чьи кости кое-как присыпаны землей, чьим мукам никогда не суждено закончиться, и поэтому их крики по-прежнему слабым эхом отдаются от стволов деревьев, которые слушают их сегодня так же бесстрастно, как и в ту жуткую ночь.
Глава 26
Затем наступил день, когда дымка немного развеялась - должно быть, они вышли из низины. Это не слишком помогло, поскольку каждая следующая роща казалась точной копией предыдущей, вплоть до заросших мхом камней. Анфен повернулся и одарил Эрика выжидательным взглядом и полуулыбкой.
- Ну? - произнес он, кивнув в сторону Шарфи. - Ты ведь идешь рядом с неиссякаемым источником знаний, которые бьют ключом. Так почему бы не зачерпнуть немного и не испробовать? Предупреждаю, можно утонуть. Познания Шарфи способны обрушиться на неподготовленного слушателя настоящим наводнением, бурей слов, и тогда нас всех снесет. Но один глоток то тут, то там не повредит. Это может отвлечь тебя от… иных переживаний. - Улыбка Анфена показалась иномирцу весьма двусмысленной.
"Неужели это так очевидно?" - подумал Эрик. Он провел прошлый день и половину следующего, избегая даже бросать взгляды в сторону Сиель - и иногда даже достигал своей цели. Теперь, когда иномирец узнал, что девушка обладает собственной магией, его увлечение стало еще более глубоким, и притяжение тоже усилилось. Шарфи тем временем, похоже, воспринял слова предводителя всерьез и гордо поднял голову.
- Каким будет твой первый урок? - спросил Анфен, и Эрик сообразил, что его слова были шуткой лишь отчасти. - Наши миры сильно отличаются друг от друга, и было бы лучше учиться как можно быстрее. Мы сейчас находимся в дикой его части.
Высокие деревья, казалось, вполне устраивало и молчание. Шаги путешественников то и дело заставляли хрустеть валежник. Треск чаще всего казался неестественно громким в царившей вокруг тиши, словно они вызывают какого-то подземного демона и тот вот-вот прибудет на звук и с криком бросится за ними.
Эрик пожал плечами:
- В таком случае как насчет магии? Чем народный маг отличается от боевого?
Шарфи ответил с радостью, даже не задумываясь:
- Народный - это лишь красивое слово для человека, который знает всего понемножку, разные приемы всех школ. Знание передается из уст в уста, а не через книги. Тебе повезет, если встретишь хотя бы двоих, знающих одно и то же. Другие маги все погибли или же скрылись где-то и больше не вернулись. Именно для этого боевые маги и были созданы, смекаешь? Для охоты за другими магами. Нужно быть очень осторожным с заклинаниями, потому как эти рогатые чуют их издалека. Именно поэтому Луп хватается за меч или нож в заварухах, а не начинает с воплями махать руками, отгоняя врагов странными вспышками.
Эрик покосился на престарелого мужчину без зубов, не признававшего рубашек, какой бы холод ни царил вокруг, и который теперь рассказывал какой-то анекдот Кейсу, идя рядом с ним в хвосте. Маг хрипло расхохотался, в то время как старик выглядел так, словно очень хотел велеть тому заткнуться и оставить его в покое.
- А Луп и вправду может сделать странные вспышки и все такое?
- Сомневаюсь, я лично ни разу не видел, - честно признался Шарфи. - Маги обижаются, если спрашиваешь их о том, что они могут, что - нет… Но можешь поспорить, что он благословил меч, который поднял. Так что лучше будь осторожен, если соберешься задирать мага.
- Нет, я против него ничего не имею.
- Он толковый парень и нам полезен, - продолжал Шарфи. - Именно благодаря ему мы плетемся через эти леса и до сих пор живы, несмотря на треклятый туман. Он чувствует, в каком направлении лучше всего идти. Но в былые времена, когда пять школ магии еще были сильны, они бы вручили нашему Лупу метлу, если бы он показался в их храмах. Сейчас-то он стоит дороже. Заклинатели теперь редки. Не многие могут учить, не многие способны повелевать магией, будь то в Вольном королевстве или Выровненном. Боевые маги до сих пор охотятся за ними.
- Ты же сказал, что в Вольных городах нет боевых магов.
- Нет. Но замок платит щедрое вознаграждение, поэтому люди богатеют, охотясь на них. В Выровненном мире магия сто лет назад была запрещена законом.
- Запрещена законом. Какое значительное выражение, - произнес Анфен. - Оно означает канаву, полную трупов.
Шарфи продолжил:
- Замок может многое разрушить, даже за один век. Разорвать книги, сжечь дома и деревни, снести храмы, похитить щиты, амулеты, тотемы. Вещи, которые некогда были широко распространены по всей стране, теперь принадлежат им. Точнее, ему. Школы магии и в особенности их Старейшины не поверили бы, что наш мир может выглядеть так, если бы им тогда рассказали о нынешнем положении вещей. Они были сильны и мудры. И их быстро уничтожили.
- А что же школы магии? - спросил Эрик, которому неожиданно показалось, что Шарфи донельзя напоминает некую шарманку со знаниями, а каждый вопрос - монета, падающая в разъем.
И заиграла следующая песня:
- Раньше было пять школ, по одной для каждого из Великих Духов, кроме Доблести, которой магия не нужна. Кучка маленьких храмов и схожих строений, которые ничего общего с богами не имели - как правило, они располагались в определенной местности. Все знали, куда надо отправиться, если нужно исцелиться, получить благословение или достать амулет, сделанный или заряженный магами. Некоторые могли обучить лошадь так, что она казалась едва ли не умнее тебя самого, понимала каждое сказанное слово. Все небесплатно, разумеется. И недешево - за что, собственно, люди их и недолюбливали. Большие школы иногда даже ненавидели. Что бы ты чувствовал по отношению к людям, которые отказались исцелить твоего сына, потому что не можешь заплатить требуемую цену, хотя для них это всего лишь создание одного заклинания и, возможно, небольшая боль? Поэтому поначалу никому не было особого дела, когда новые хозяева замка сказали, что они "разберутся" со школами магии. Но люди не понимали кое-чего очень важного - именно школы магии не давали городам воевать друг с другом. Не всегда, но довольно часто. Хватало одного лишь их существования, от мэров же неизвестно что можно было ожидать. Поэтому, когда замок занял Ву, никто поначалу не волновался. Школы не позволили бы Владетелю сделать нечто совсем безумное. Так они думали.
- Это новая история, но то, о чем говорит Шарфи, произошло задолго до нашего времени, - вмешался Анфен. Он на ходу потирал смертекамнем клинок меча, по-прежнему бывшего в его распоряжении - того самого, который был взят на поле боя из рук мертвого солдата. - Когда мы появились на свет, большая часть разрушений уже была сделана. Но дело еще не было завершено.
- А эти маги действительно были угрозой для замка? - уточнил Эрик. - Я хочу сказать, эти школы или народные маги?
- Нет - если бы замок оставил магов и всех остальных в покое, - отозвался Шарфи. - Но Ву стремился сделать нечто такое, что не понравилось бы никому: захватить все города, всю землю, все народы. И это только для начала. Потом появился их Проект, смысл всего, что они сделали, та причина, по которой им вообще понадобился замок и его атмосфера, пронизанная магией. Спроси Лупа, как Ву выглядит сейчас для глаз мага! Пугающе, вот как. Ни один приличный маг не позволил бы им такое сотворить. Как только просочились бы первые слухи, школы непременно сделали бы что-нибудь.
- Попытайся сказать Ву, что кто-то не представляет для него угрозы… - со смехом протянул Анфен. - Долго ходили слухи, что он боялся собственной тени. Я, правда, в это не слишком верил, пока… - Предводитель резко замолчал, казалось, пожалел о сказанном, словно поведал и без того слишком много.
- Когда все это началось, они сказали, что оставят народных магов в покое, - произнес Шарфи, - чудаков, которые знали немножко того или сего, вроде нашего Лупа. Народным магам школы всегда не нравились - смотрели на них там сверху вниз и порой пытались руководить ими, указывать, какое волшебство они вправе творить, какое - нет. Поэтому народные ничуть не расстроились, когда замок впервые ополчился на большие школы.
Анфен добавил:
- Новые лорды сказали каждой школе, что намерены лишь реформировать одну или две другие. Было несложно разыграть эту пьесу - многие представители их были соперниками, а то и врагами. Но все эти разговоры служили лишь одной цели - потянуть время, чтобы школы не заключали между собой союзы, способные помешать замку воплотить в жизнь свои идеи. А они могли бы так поступить, если бы прекратили свою проклятую вражду. Затем однажды тысяча боевых магов вылетела из замка - никто тогда даже не знал, кто они такие. Был ужасный бой. Немногие из той мерзкой первой армии вернулись, но они сделали свое дело. Через несколько ночей, наполненных смертью и кровью, уникальные и бесценные амулеты были похищены, а это уже не шутки. Многие из них Ву носит и сейчас.
Маленькое существо, по виду похожее на волосатую свинью, промчалось между двумя деревьями и медленно забилось под корни впереди, даже не обратив внимания на странных живых существ, расположившихся неподалеку, стоявших куда выше ее в пищевой цепи. Сиель бросилась за ним, выхватив кривой нож и даже не подумав о стрелах. Вскоре они услышали предсмертный визг маленькой твари, оказавшейся на свою голову на виду у людей в приближении их времени обеда.
Эрик поспешно произнес:
- А Луп окажется способным защитить нас, если вдруг появится боевой маг?
Шарфи рассмеялся и хлопнул себя по колену:
- От него останется лужица крови на траве. Он даже не попытается сопротивляться. Для начала Луп сделает все, чтобы не приближаться к боевому магу. Он знает, какими тропками бежать и где прятаться в лесах, чтобы преследователи не нашли его. Может, он даже не узнал бы, что за ним гонится боевой маг. Он просто увидит тень от облака, прочтет что-нибудь по его форме и поймет, что пора скрываться. Вот почему люди вроде Лупа кажутся настоящими психами большую часть времени. Но мы к нему всегда прислушиваемся.
Мертвые листья хрустели и шелестели под ногами, деревья смыкались все теснее. Сиель вернулась с добычей, уже выпотрошенной, обескровленной и переброшенной на плечи. Кончики длинных кос, судя по всему, вымазались в крови, которая запеклась на них бурой коркой. Эрик пытался представить себе, как эта хрупкая девушка невозмутимо вспарывает брюхо маленькому животному, надеясь, что этот образ поможет приглушить испытываемое им чувство, которое все время маячило между животной похотью и нежнейшей любовью. Однако после всех этих дней и ночей, наполненных страхом, изнеможением, напряжением, он лишь хотел ее еще больше.
- Она по-прежнему идет за нами? - спросил Анфен у Лупа, имея в виду Незнакомку.