Продолжая обсуждать прочие подробности, я все время ловил себя на мысли, что что-то так и осталось мною недопонятым. Какая-то деталь… Но что же именно? И только тогда, когда мы стали уже расходиться, я попридержал барона.
— Лэн… вот тут у меня мысль возникла… Все ли замки устроены одинаково?
— То есть? Не понимаю вас, милорд.
— Вот это наше устройство ворот… я имею в виду тоннель под башней. Так везде?
— Нет. Обычно проход идет между двух стен. Но вторые ворота есть всегда. Это в данном замке прежний граф не поскупился на такое сложное устройство въезда.
Так-так-так… какая-то мысль начала понемногу оформляться у меня в голове.
— А вот эти наши вторые ворота… Барон, вспомните, когда у нас была делегация горцев, они были открыты?
— Деле… что?
— Ну, их представители! Я тогда еще зарубил вожака!
— А-а-а! Да, помню. Были открыты все ворота. Мы встречали их подчеркнуто дружелюбно. Вы же сами распорядились не обострять отношения раньше времени. Никто же не знал, чем обернется их визит.
— И они не могли рассмотреть устройство их открывания… Ага. Лэн, вот эта их придумка с малым тараном. Могло что-то выйти?
— Здесь? Сомневаюсь, милорд. Эти ворота сработаны на совесть. Таким небольшим тараном их не взять. В иных местах, в другом замке — могло что-то выйти. Там в створках ворот иногда делают небольшие калитки, и их подобным тараном выбить можно. И тогда даже небольшая группа смелых воинов смогла бы обеспечить прорыв всем остальным. Я думаю, что именно подобное развитие событий они и планировали. Недаром же большая часть нападавших была верхом? Так они смогли бы быстро ворваться внутрь замка и ударить нам в спину. Спешились же они только тогда, когда поняли, что ворота им никто не откроет.
Так! Последний кусочек мозаики со щелчком встал на место…
— Вот что, барон… Похоже, что я уже сталкивался в своей жизни с такими вот фокусниками.
— И где ж это, милорд?
— Далеко…
Когда садишь на солнцепеке вторую неделю подряд, все прочие мысли, не связанные с ожиданием прохлады, как-то постепенно отходят на второй план. В голове начинают пощелкивать невидимые часики, тщательно отмеряя оставшееся до прихода вечерней темноты время. И как тут живут местные?
Уже на третий день мы посбрасывали с себя пропотевшее х/б и напяливали осточертевшие бронежилеты прямо на майки. Было искушение побросать и эту тяжесть, но взводный популярно разъяснил нам последствия данного непродуманного шага. Не отдаленные — от духовской пули, а немедленные — по его инициативе. Посте того как парочка непонятливых весь день ворочала тяжелые булыганы, обкладывая ими брустверы, желающих повторить их трудовой подвиг более не нашлось. Так что сидим и паримся в тяжелых бронежилетах. Волосы под каской давным-давно промокли, и поэтому, улучив свободную минутку, мы постоянно сбрасываем каски, подставляя волосы под легкий ветерок, который тут иногда бывает. Сидеть нам здесь еще долго. Во всяком случае, про смену пока никто и не заикался. Одно развлечение: дорога тут оживленная, машины ходят часто, время от времени проезжают наши колонны, и тогда мы машем касками, приветствуя почернелых от пыли и загара водителей. Они что-то орут нам в ответ и тоже машут в окно руками. Иногда с проезжающих машин нам перепадают какие-то приятные ништяки. То пачка сигарет, то банка каких-нибудь вкусных консервов — мы всему рады. Взамен мы делимся с ними водой. Рядом с блокпостом из скал бьет источник, и вода в нем поразительно вкусная. И люто холодная. Аж зубы сводит до ломоты!
Ездят здесь и местные. Живописно разукрашенные бурбухайки мотаются мимо нас в город на базар. Утром они едут к городу, обвешанные всевозможными тюками и ящиками, а вечером — в обратную сторону.
Каждый раз мы их притормаживаем и проверяем на предмет провоза запрещенных вещей. Иногда удается что-то найти. Как правило, это боеприпасы, в основном патроны. Первое время мы сообщали об этом представителям царандоя, а потом просто махнули ручкой. Все равно никто из них из-за такой мелочи к нам не приезжает. Поэтому мы просто отбираем патроны и высыпаем их в ящик, стоящий у задней стены блокпоста. Моментально просекшие фишку афганцы сделали из всего этого свои выводы. И теперь, подъезжая к передовым постам, водители предупреждают своих пассажиров, дабы те заранее избавлялись от подобных вещей. В случае выполнения их требований водитель высовывает в окно руку и размахивает в воздухе, подавая знак часовым. В подобной ситуации мы частенько пропускаем машины без досмотра. Взамен водители делятся с нами молоком и свежей зеленью, которую везут на рынок. Если же условного сигнала нет, машину останавливают. Это происходит тогда, когда водитель не уверен в своих пассажирах или просто их не знает. Пару раз подобная тактика приносила свои результаты. Один раз мы нашли у бородатого мужика автомат, который он прятал в мешке, а в другом случае молодой пацан вез среди вещей полтора десятка ручных гранат. Надо полагать, на базар.
Вот за мужиком царандоевцы приехали быстро. Как выяснилось впоследствии, этого дядю они уже давно мечтали захомутать. Вырос у них на этого типа зуб весьма немаленьких размеров. А пацану просто надавали по шее и отпустили.
Вообще здесь места тихие. Духи особенно не борзеют, хотя и шарятся где-то по окрестностям. Там они, бывает, постреливают и даже чего-то взрывают. Дойти до города, минуя наш блокпост, сложновато. С одной стороны мешают горы и бурная речка, которую сложно перейти вброд, с другой стороны расположены три кишлака, жители которых к духам относятся весьма неприязненно. Уж какая между ними кошка пробежала — бог весть. Но в тех краях никто из моджахедов старается не появляться. Даже если сильно припрет. Там с ними разговор короткий. Кстати, большая часть машин ездит на базар именно оттуда.
Этот день ничем особенным среди других не выделялся. Не щемило поутру сердце, не болела голова, и вообще, никаких мрачных предчувствий никто из нас не испытывал. В книгах пишут, что наступление каких-то глобальных неприятностей могут чувствовать животные. Причем задолго до их наступления. Не знаю. Видимо, тот, кто писал такие вещи, совершенно упустил из виду нашего Тузика. Охреневший от жары, пес с самого утра забился под бочку с водой и никаких признаков жизни вообще не подавал. Хотя назвать его совершенным раздолбаем язык не поворачивался. Пару раз именно благодаря его чутью нам удавалось отыскать среди разнообразного барахла, в изобилии наваленного в грузовики, всякие интересные вещи. А за последней его находкой — увесистым алюминиевым ящичком, прикатила аж целая депутация. Двое хадовцев и наш особист. Хозяина у ящичка не нашлось, и это было в порядке вещей. Принадлежность груза интересует водителя бурбухайки лишь с точки зрения его своевременной оплаты. Ежели кто и захочет прихватить чужое добро, то перед этим он будет вынужден за него заплатить. И не факт, что взятое добро будет стоить тех денег, которые за него заплачены. Поэтому водитель весьма философски относится к тому, кто и какой сундук пихает к нему в кузов. А вот кто и чего забирает, не забывая при этом расплатиться, он сечет очень даже внимательно. Да и местные обычаи, касающиеся воровства чужой собственности, здесь достаточно суровы. Такие понятия, как соцзаконность и уважение прав преступного элемента, для местного населения сродни китайской грамоте. Слышать про них — может быть, что-то и слышали, но что это такое и с чем его едят, никто не знает.
Поэтому на блокпосту не наблюдалось никаких повышенных мер безопасности. Никто не оглядывал окрестности в сорокакратный морской бинокль и не гонял радиостанцию в надежде поймать чужие переговоры. Биноклей у нас было всего два: у взводного и у старшины. А радиостанцию включали только в обусловленное время. Вы скажете, непорядок? Всецело с вами соглашусь. Но такой бардак был на этом посту до нас и, наверное, будет после. Да никто из нас не ожидал каких-либо неприятностей. Соседство с вышеупомянутыми кишлаками действовало в достаточной степени расслабляюще.
Ближе к обеду в движении машин обычно наступал небольшой перерыв. Местные к этому времени все уже были на базаре, а наши колонны подходили обычно через час-полтора. Так здесь было все время, и никаких предпосылок для того, чтобы изменить привычный порядок, не наблюдалось. Поэтому когда вдали на дороге заклубилась пыль, мой сосед Мишка удивленно присвистнул:
— Кого это вдруг черти несут?! Или из местных кто проспал, или наш кто-то слишком рано вскочил.
Приподнимаюсь над раскаленными камнями бруствера и вглядываюсь вдаль. Идут три машины. Разрыв между ними достаточно велик. Пыль, поднятая ими, не закрывает обзора до такой степени, чтобы нельзя было разобрать, сколько их тут едет. Впереди идет какая-то небольшая машина типа нашей «буханки». Представляю, какая сейчас там внутри жара. Следом за ней неторопливо прут по дороге две обыкновенные бурбухайки. Дорога в этом месте делает поворот, поднимаясь вверх на склон, и машины можно хорошо рассмотреть.
— Вторым идет Саид, — говорит Мишка, разглядев первый грузовик. — У него кабина зеленая, а кузов во всяких финтифлюшках разрисованный. Это у него старший сын балуется. Тот еще художник. Но местным нравится.
— А замыкающий кто?
— Этого я не знаю. Но машина знакомая, он тоже через нас частенько катается.
— «Буханка» чья?
— Да черт их знает. Вроде бы в больнице похожая есть. Ездил тут пару раз их главврач. Вот примерно на такой и катался.