– Приятного аппетита! – сказал Али и тут же очень тихо добавил: – Жаль, вам не дали закончить свой рассказ о разбойниках. Я страшно люблю такие истории. Может, поделитесь? Кстати, мне откуда-то ваше лицо знакомо – мы не встречались?
Он откровенно глумливо всматривался в побледневшего Шпагатова и не спеша доставал из кармана пачку сигарет. Так и не дождавшись ответа, он усмехнулся и, наклонившись, выдернул из костра горящую веточку.
– Не понял, у вас с ногой проблемы или с голосом? – спокойно спросил он. – Я задал вопрос – мы раньше не встречались?
Шпагатов молча замотал головой. Ему сделалось так страшно, что съеденная тушенка едва не выскочила из него обратно.
– Это хорошо, – удовлетворенно проговорил Али. – Значит, история про разбойников будет новая. Не люблю слушать одно и то же по сто раз.
– Да, собственно, и нет никакой истории, – прошептал Шпагатов, с ужасом глядя в глаза этому жуткому человеку.
– Да? Жаль! – заметил Али. – Но если истории нет, то ее можно придумать. На вашем месте я так бы и сделал.
Он вдруг вытащил из кармана выкидной нож и щелкнул им перед самым носом Шпагатова. Увидев блеснувшее перед глазами лезвие, тот невольно отпрянул. Сердце у него покатилось куда-то в область пяток. Люди вокруг костра с удивлением посмотрели на шарахнувшегося Шпагатова и на Али, сидевшего перед ним с ножом в руках.
– Ну-ка, где наш добрый доктор Айболит? – весело воскликнул Али и ловко вспорол ножом тряпки, которыми была обвязана нога Шпагатова. – Пациента я вам подготовил – будьте добры поставить на ноги!
Шпагатов сидел ни жив ни мертв – по спине его стекал холодный пот. Но, кажется, никто не замечал его состояния. Люди вокруг костра облегченно рассмеялись, а врач Валентина, присев рядом с аптечкой в руках, занялась ногой Шпагатова.
– Ну-ка, держите! – властно распорядилась она, вручая Али электрический фонарик. – Будете у меня обеспечивать освещение.
– А нельзя ли к вам ассистентом устроиться? – вкрадчиво спросил Али. – Я в душе вообще-то хирург. Если что-нибудь отрезать – у меня просто руки чешутся.
– Хирург не мясник, – значительно сказала Валентина. – И ассистенты мне не нужны пока. Только осветители... Так не болит? А так?
Она принялась мять и поворачивать больную ногу, а Шпагатов сидел точно в тумане, и в голове его лихорадочно метались мысли. «Что делать? Что делать?! Вся эта банда добралась и сюда. Надо было мне идти в деревню... Но кто ж знал? И что же теперь делать?! Этот гад откровенно показал, что меня ждет, если я проболтаюсь. У него такие страшные глаза, что он зарежет меня не задумываясь. Но неужели никто здесь не догадывается, с кем имеет дело? Боже, как я влип! Что же теперь делать?!».
От таких сумбурных размышлений толку было мало, но зато охваченный паникой Шпагатов почти не чувствовал боли, и Валентина без помех сумела наложить на лодыжку повязку.
– До свадьбы заживет, – сказала она. – Обыкновенное растяжение. Но желательно недельку полежать.
– А давайте положим его здесь, в лесу, – весело предложил Али. – А через недельку заберем.
– Ну так мы не поступим даже с настоящим разбойником! – авторитетно прогудел профессор Хамлясов, возникая из темноты. – Разумеется, мы не оставим вас, незнакомец! Можете на нас рассчитывать. И потом, по моему разумению, такой длительный срок вовсе не потребуется. У нашей Валентины золотые руки. Вот увидите, уже завтра вы будете скакать, как горный козел. А пока мы поместим вас в нашу лучшую палатку. Вам нужно выспаться. Все разговоры завтра.
– И правда, пора спать, – согласно кивнул мужчина, который угощал Шпагатова тушенкой. – Пожалуй, я сегодня посплю на свежем воздухе, а раненый пусть ложится в мою палатку. Идемте, я помогу вам!
Он обошел костер и протянул Шпагатову руку. Тот встал и, ведомый своим провожатым, неуверенно заковылял к палатке. Но, даже не оборачиваясь, он чувствовал, как Али сверлит его спину своим пронзительным взглядом.
Проходя мимо костра, Шпагатов увидел сидевших чуть поодаль Валета, Студента и Матраса. Они тоже уставились на него, но не сказали ни слова.
На поляне началась небольшая суета. Команда профессора собиралась отходить ко сну. Кто-то выносил из палаток спальные мешки, кто-то собирал оставшийся после ужина мусор. Хамлясов заявил, что спать пока не ляжет и еще посидит у костра.
– Мы все ближе к главной цели нашего путешествия, – важно заявил он. – Я уже шкурой чувствую присутствие в этих местах какой-то особенной ауры. Интуиция мне подсказывает, что сейчас нужно поменьше спать, а побольше смотреть и слушать.
Кто-то вызвался составить компанию профессору, но он категорически отверг это предложение.
– Всем прочим спать! – решительно заявил он. – Завтра у нас много работы. Будем замерять магнитный и радиоактивный фон местности, брать пробы грунта и образцы флоры. Рутинная, но необходимая работа, и мы должны выполнить ее хорошо. А мне нужно поразмышлять в одиночестве, вступить в диалог с космосом, так сказать. И здесь помощники мне не нужны.
До Шпагатова все эти разговоры долетали точно сквозь толщу воды, он слышал каждое слово, но с трудом улавливал их значение. Все, что говорили эти люди, не имело никакого смысла, потому что совсем рядом таилась опасность – возможно, смертельная – и говорить следовало о ней. Но этот разговор должен был начать не кто иной, как сам Шпагатов. Он это отлично понимал, но ничего не мог с собой поделать – он боялся Али. Сверкающее лезвие ножа все еще стояло у него перед глазами. Да вдобавок уже возле палатки Али вдруг опять заговорил с ним – оказывается, он все время шел за ним следом.
– Ну, спокойной ночи, пациент! – бодро сказал Али, хлопая его по плечу. – И слышал, что сказал профессор? Завтра ты должен прыгать, как козел! Как козел, понял?
На противном слове «козел» Али сделал едва уловимый акцент, явно придав ему оскорбительный и угрожающий смысл. У Шпагатова заныло под ложечкой.
– Не знаю, в чем тут дело, но не нравятся мне эти ребята, – сказал сопровождавший Шпагатова мужчина, когда они вошли в палатку. – Странные они какие-то. Хотя ведут себя довольно прилично... Моя фамилия Фишкин. Вадим Фишкин. Я – картограф.
– Алексей Иванович, – сказал в ответ Шпагатов. – Знаете, эти ребята...
Он вдруг осекся и прислушался. Ему показалось, что за пологом палатки кто-то дышит. Слова, готовые сорваться с его языка, застряли в горле. Шпагатов испуганно посмотрел на Фишкина, который разворачивал спальный мешок, но тот, кажется, пропустил слова Шпагатова мимо ушей.
«Завтра, – подумал Шпагатов. – Утро вечера мудренее. Можно таких дров наломать. А утром я найду возможность всех предупредить. Надеюсь, никто из этих мерзавцев не ночует в этой палатке?».
– А кто здесь будет спать? – спросил он у Фишкина с надеждой.
– А не волнуйтесь, вы никому не помешаете, – ответил тот. – Я уступил вам свое место. А еще здесь спят Крупицын, Корнеев и сам Хамлясов. Сразу хочу предупредить, что наш профессор и храпит по-профессорски, – он засмеялся. – Поэтому спокойной ночи желать не буду. Ночь у вас будет специфическая... Ну вот, можете ложиться. Вам помочь?
– Огромное спасибо, – сказал Шпагатов. – Я сам. А вы... Вы уже нашли что-нибудь необычное?
– Говорят, необычное начнется, когда доберемся до Черной Топи, – ответил Фишкин. – Это еще два-три дня. Мы еще здесь на целый день зависнем. И еще в одном месте. Собственно, это Хамлясов решает.
– А эти... ну, эти странные ребята, – осторожно сказал Шпагатов. – Они откуда взялись? Они не с вами?
– Нет, конечно, – пожал плечами Фишкин. – Приезжие. Охотники, по-моему, браконьеры. Они чуть раньше вас подошли. Тоже хотят на Черную Топь наведаться, но дороги не знают. А у нас проводник.
– Значит, они с вами пойдут? – упавшим голосом произнес Шпагатов.
– Да кто их знает? Собираются, – сказал Фишкин. – Ну, я пошел.
Едва он выбрался из палатки, внутрь заполз крупный мужчина, от которого резко пахло костром. Он, коротко представился: «Крупицын, научный сотрудник», – и сопя принялся готовить себе постель. За ним появился жилистый веселый человек с шапкой курчавых волос и сказал:
– Так, надо побыстрее выспаться, пока Хамлясов у костра с космосом разговаривает. Потому что, когда он закончит, будет уже не до сна.
Потом он наскоро познакомился со Шпагатовым, отрекомендовавшись Григорием Корнеевым, профессиональным путешественником. Улегшись, он действительно мгновенно заснул, чем вызвал зависть у Шпагатова, который ожидал, что его ждет бессонная ночь. Наглая улыбка Али не выходила у него из головы.
Однако Шпагатов ошибался. Едва закрыв глаза, он точно провалился в глубокую черную яму, в которой не было ни единого лучика света и ни единого шороха. Проспал Шпагатов до самого утра, и так крепко, что даже знаменитого профессорского храпа он так и не слышал.
Глава 7
Следы лесника найти не составляло никакого труда. Граф уверенно вел их тем самым путем, которым ушел из дома Петр Игнатьевич. Величко был уверен в своем питомце на сто процентов. Он заявил, что для Графа такая задача – просто семечки, тем более что с лесником была собака, а уж след собаки Граф мог вычислить, по выражению Величко, «на автомате».