– Благодарю вас, Андреас. Извините, что не довели дело до конца, но вы сами его прекратили…
Она картинно развела руками, Флинт кивнул, уже не пытаясь растянуть непослушные губы в улыбке:
– Все в порядке. Вчера, сообразив, что я уже не владелец фирмы, я и решил остановить расследование. Наверное, полиция права.
– А вы сказали, что дочь?
– И Петра тоже.
Со стороны это выглядело как прощание друзей, даже почти близких.
Он действительно перевел на счет сумму, значительно превышающую договорную, претензий у Фриды и ее коллег быть не должно.
Когда Флинт все так же поспешно удалился (он вообще странно спешил: то почти суетился, словно боясь, что Фрида задаст неудобный вопрос или остановит, то вдруг успокаивался, когда чувствовал, что в неловком положении не окажется), появившийся в комнате Ларс покачал головой:
– Надеюсь, у вас не все клиенты таковы?
– Ларс, – Фрида помахала договором, – он нас не обидел. Одно могу сказать: Аника действительно приняла запретное лекарство, значит, кто-то подсунул его? И Флинт очень не хочет, чтобы мы узнали, кто именно.
– Но почему он испугался моей фамилии? Я никогда раньше не встречался ни с Андреасом Флинтом, ни с его супругой. Дом Торстейн и Инга купили без меня, я в это время был в Англии. Не думаю, чтобы Флинты были связаны с происходившим в доме, они на острове не появлялись, и яхты или катера у них нет, я уже узнал. Кстати, формально потому и дом продали, мол, добираться на работу неудобно.
В ответ на риторический вопрос Линн: «Чем все же занимался Флинт, кроме того, что просаживал деньги жены?» – он усмехнулся:
– А кто сказал, что просаживал? Флинту хватало своих.
– Он богат? – удивилась Фрида.
– Неплохо зарабатывает.
– Чем? – в один голос удивились девушки.
Чем мог зарабатывать этот ботоксный красавчик?
Ларс рассмеялся:
– Учит других жить.
– Что делает? – В голосе Фриды недоверие.
– Он психотерапевт, скорее даже нейропсихолог, во всяком случае, диплом у него именно такой.
– Он не производит впечатления серьезного специалиста по нейропсихологии… – Линн налила себе кофе и села на диван. Фрида обратила внимание на то, что села не вплотную к Ларсу, как обычно. Что-то у этих двоих все же не в порядке…
Ларс словно уловил ее сомнения, протянул руку к Линн:
– Иди ко мне.
Обнял жену как ни в чем не бывало, поцеловал в голову. Значит, показалось.
– Психологам не ставят штампы на лбу, чтобы отличить от других. А то, что он любитель выпить и заняться сексом, говорит только о его характере, но не о профессии. Флинт ведет прием как психотерапевт. Он, конечно, не очень известен среди специалистов, но популярен у… как вы думаете, у кого?
– У женщин, – усмехнулась Линн.
– Конечно, его клиенткам все равно, какие лекарства пропишет Флинт и пропишет ли вообще, главное – общение. Кстати, за закрытой дверью и сугубо без свидетелей. А лекарства – плацебо, только чтобы не навредить, либо то, что выписывают все остальные.
– Откуда у тебя такие сведения?
– Ты забываешь, что с моим фондом сотрудничает немало толковых специалистов. Имя Андреаса Флинта вызывает у них в лучшем случае улыбку. И совет: жену к нему не подпускать и близко. Ты поняла, дорогая? – Это уже Линн.
Та только фыркнула:
– Я же к нему на консультацию не отправляюсь.
– Думаю, он тебя никак не примет, не рискнет. Но для нас главное, что у Андреаса Флинта не было мотива убивать свою супругу, они друг другу не мешали. Надо искать в другом месте.
Фрида подумала: если вообще надо…
Бритт хватило на гораздо меньший срок, чем предполагала Фрида, уже через два дня она примчалась обратно. На вопрос «за вещами?» только мотнула головой:
– Домой.
Фрида не стала ничего спрашивать, произошло то, что и должно произойти. Но Бритт требовалось выговориться, и подруга поняла, что предстоит длинная эпопея разборки неправильного поведения родственников Юхана. Выбора не было, пришлось выслушивать.
Оказалось, что Бритт достало не отсутствие свободы передвижения и даже существования, не невозможность ходить и ездить самой туда, куда пожелает, а необходимость вписаться в жизнь сестры Юхана Мереты с ее закидонами.
– Она диктатор? – осторожно поинтересовалась Фрида, имея в виду проверить свои догадки.
– Диктатор? Это самый мелкий ее недостаток. Диктатор не Мерета, а… Фрида, ты любишь котов?
– Кого?!
– Котов… кошек… пушистых… голых… черных… белых… любых. Любишь?
– Не так чтоб очень, но отношусь терпимо, – не слишком уверенно произнесла подруга.
Бритт кивнула, словно услышала то, что ожидала.
– Я тоже. Но когда у сфинкса депрессия и из-за этого вся семья ходит на цыпочках…
– Мальчишки способны ходить на цыпочках? – усомнилась в искренности Бритт Фрида.
– Нет, конечно, то есть внизу, где живет эта голая дрянь, ходят, иначе мать поедом съест, а по второму этажу носятся с гиканьем.
– А… почему ты без вещей? Отдохнуть решила?
Бритт мрачно поинтересовалась:
– Ты знаешь, как кошки метят свою территорию?
– Что, все испортила?
Фрида всеми силами сдерживала смех. Удалось с трудом.
– Конечно! – В голосе Бритт было столько отчаянья, что подруге стало ее даже жалко.
– Бритт, там было что-то ценное? Можно попытаться выветрить или отмыть.
Та махнула рукой:
– Да не было там ничего. Я все выбросила. Хорошо, что меня не было дома, а сумка с карточками с собой.
– Ты сбежала из-за кота? – осторожно поинтересовалась Фрида.
– Да нет же! Там все не так! Утром нужно выжидать, пока эти бандиты не наиграются в ванной и не зальют все вокруг. Потом приходится убирать, потому что их маме некогда, и только потом можно умыться и почистить зубы.
– В доме один санузел? Там же много комнат.
– Ванной на первом этаже пользоваться нельзя, потому что там кошачий туалет и дверь должна быть все время открыта. Когда я попыталась принять душ, у кота случилась депрессия.
– Забыла выставить его туалет и он описался?
– Нет, – ехидно возразила Бритт, Фрида просто физически ощущала, как подруга ненавидит это животное, – как раз из-за того, что туалет выставила. Он обиделся, оказывается, нужно было оставить дверь открытой!
Не выдержав, Фрида рассмеялась:
– И отомстил, испортив вещи?
– Зря смеешься, – Бритт уже сама пыталась сдержать улыбку. – Действительно, мерзавец все испортил. Пришлось выбросить. Знаешь, существует пять форм психических болезней: гипермания, мания, мономания, безумие и идиотизм. Эта семья начала сразу с последней!
– Бритт, приедет Юхан, и вы просто снимете другую квартиру.
Подруга уселась на диван с ногами, привычно поелозила, устраиваясь удобней, и помотала головой:
– Нет, это не все. Дело не в коте, дурацкой каше по утрам, не в запрете смотреть телевизор после десяти вечера или громко разговаривать по телефону, даже не в этих бандитах, которые запросто могут облить тебя кетчупом из водяного пистолета, не в необходимости постоянно убирать за ними, вздрагивать от грохающих дверей, просыпаться по ночам от рева в два голоса и вообще не в Мерете и ее семье, а в самом Юхане.
– А он чем провинился?
– Я попыталась пожаловаться, хотела, чтобы пожалел, посмеялся со мной или надо мной, мне было бы легче, а он… Он сказал, что я капризная и избалованная и просто не могу жить в семье, где приходится учитывать интересы других.
– И ты?..
– Я послала его подальше! Я лучше с тобой, ладно?
– Конечно, дорогая. Кофе хочешь?
– Очень хочу! У сфинкса идиосинкразия на кофейный запах, и варить кофе в доме категорически запрещено, дабы кот не блевал по углам.
Фрида все-таки расхохоталась.
– Да… – протянула неудавшаяся невестка, – думаешь, им углы жалко? Нет – кота! Бедное животное из-за меня впало в депрессию надолго. Я выставила его туалет наружу, пока мылась, утром не поздоровалась с животным должным образом, варила кофе и вообще сказала «Брысь!», когда этот нахал залез ко мне на колени во время завтрака и уложил хвост рядом с тарелкой.
– О, ты преступница! Пей, мало будет – еще сварю, – Фрида протянула несчастной подруге большой бокал крепкого кофе. Бритт без кофе будет сонной мухой весь день, не позволять ей сделать хоть глоток живительного напитка жестоко. – Слушай, сфинксы вроде не такие нахальные коты, скорее себе на уме и не лезут на колени.
– Это особая дрянь, ему чем хуже для меня, тем лучше. Подозреваю, что он хотел пометить и мою тарелку тоже, но не успел – стряхнула с колен. А ну их, хватит! Пусть остаются со своим котом, а я сама по себе.