Но никто не мог предположить, что случится потом! Какие мелочи порою решают судьбу человека! Я выпила за новую жизнь в Новом году! Но даже не представляла себе, насколько она изменится! И вы тоже. Не представляете. Подробности будут шокирующие. Загадывая желания под бой курантов, будьте осторожны!
История Гали Зайкиной тому пример. Приготовьтесь.
В АДУ
Собакин вошел во двор и огляделся. Вот здесь все и случилось. Джип остановился у подъезда, и как только из него вышли супруги Конановы, раздались выстрелы. Только тогда была зима, и снег моментально окрасился кровью. Вон и арка, под которой прятался Кошкин. Напротив подъезда, в котором находится квартира Конановых, — детская площадка. Сейчас заканчивается май месяц, на улице жара. На площадке играют дети. Собакин вспомнил внучку и улыбнулся. Вот выйдет он наконец на пенсию и будет вот так же сидеть на лавочке с газетой в руках, поглядывая на играющих детей. Что еще надо пожилому человеку? Греться на солнышке и смотреть на детей. И знать, что жизнь продолжается.
Но пока еще он на работе. А жизнь и в самом деле продолжается. Собакин вздохнул и направился к подъезду. С утра он звонил Лиане Евгеньевне и назначил встречу. Та согласилась крайне неохотно. Собакин и сам не понимал, зачем это делает. Дело-то ясное. Кошкин врет, никто его не нанимал. Но на фирме Конанова сказали, что Марина Юрьевна на работе так и не появилась. Как исчезла в январе месяце, так и с концами. Ее родственники всерьез обеспокоились, приезжали в Москву, объявили женщину в розыск. Но они не местные, живут далеко, и в столицу им ездить накладно. Розыск ведется пассивно, то есть никак. Ну пропал человек и пропал. Поднять статистику — так это сплошь и рядом.
Собакин собирался выяснить, куда подевался юрист фирмы. И начать с Лианы Евгеньевны. Ведь дело Конанова теперь принадлежит ей. Женя еще несовершеннолетний. Чтобы племянник не менял школу, которую заканчивает в этом году, Лиана Евгеньевна с детьми переехала сюда, в центр. Женя сейчас в школе. Дочери… Собакин кинул внимательный взгляд на играющих детей. Одна девочка тоже в школе, а другая, возможно, под присмотром няни гуляет здесь.
Он вздохнул еще раз и набрал код.
— Слушаю вас, — раздалось в динамике.
— Лиана Евгеньевна, это Собакин.
«Пи, пи, пи…» Собакин потянул за ручку, и тяжелая дверь открылась. Едва следователь вошел в подъезд, из окошка по пояс высунулась женщина:
— Гражданин! Вы к кому?
— К Лиане Евгеньевне, на седьмой этаж. Меня ждут.
— Ах, к Конановым! Ну проходите.
Женщина внимательно следила, как он заходит в лифт. Пока двери не закрылись, оставлять Собакина без присмотра не собиралась. «Жесткий фейсконтроль, — подумал он. — Мышь не проскочит». Это значило одно: показаниям консьержки можно верить. Последнее утро Конановых вырисовывалось в деталях.
На седьмом этаже Собакин вышел из лифта. Он уже побывал здесь в день, когда случилась трагедия. Перед ним была еще одна железная дверь. Собакин надавил на кнопку электрического звонка. Дверь открылась не скоро. Лиана Евгеньевна, сухощавая высокая блондинка с правильными чертами лица, выглядела крайне недовольной.
— У меня не так много времени, — сразу предупредила она. — Скоро придет массажист.
— Здравствуйте.
— Мы с вами уже здоровались. По телефону, -сухо сказала хозяйка. И наконец посторонилась.
Собакин прошел в обширный холл, куда выходили двери четырех квартир, Лиана Евгеньевна лязгнула тяжелым засовом и двинулась следом. Одна из дверей была открыта. Следователь по особо важным делам первым вошел в просторную прихожую.
— Значит, вы теперь здесь живете? — спросил Собакин, оглядываясь. Практически ничего в квартире не изменилось. Лишь появились детские вещи: яркие курточки на вешалке в прихожей, крохотные туфельки, разбросанные на полу игрушки.
— Предисловий не обязательно, — все так же сухо сказала хозяйка. — Проходите в гостиную.
«Красивая женщина, — вздохнув, подумал Собакин. — Но до крайности неприятная! Она со всеми такая или лишь с теми, кого считает ниже себя?» В гостиной Лиана Евгеньевна уселась на диван и потянулась к пачке сигарет. Щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.
— Скажите, а Галина Ивановна курила? — отчего-то спросил Собакин.
— Нет.
— А в ее сумочке, которую вам выдали, случайно не было зажигалки?
— Нет. С какой стати?
Она закинула ногу на ногу. На Лиане Евгеньевне был элегантный домашний костюм: черные блестящие брюки свободного покроя и блуза с глубоким вырезом. На шее и в ушах сверкали бриллианты.
— Дети в школе? — попытался установить контакт Собакин.
— Я же сказала: предисловия не обязательны. Давайте сразу к делу. И — короче.
— Хорошо. Лиана Евгеньевна, — начал Собакин, -вопрос, который я вас задам, покажется странным.
— Говорите. Меня трудно удивить.
Она говорила рублеными фразами. И все время поджимала и без того тонкие губы, от чего выражение красивого лица с выщипанными в ниточку бровями было брезгливым. Как будто Собакин пришел с целью нагадить на паркет. Не ей за ним убирать, на то есть прислуга, но все же…
— Лиана Евгеньевна, вы уверены, что убитая женщина была Галиной Конановой? Женой вашего брата?
— Вы надо мной смеетесь?
Она тычком затушила сигарету в пепельнице и, не мигая, уставилась на Собакина глазами, похожими на льдинки. Потом сказала:
— А кто?
— Значит, вы не уверены?
— Уверена! — отрезала она.
— А на чем основана ваша уверенность?
— Вы надо мной смеетесь? — повторила она.
— Увы, Лиана Евгеньевна, мне не до смеха. Лицо потерпевшей было сильно изуродовано. Одна пуля попала в левую щеку, другая в переносицу. Его в буквальном смысле слова перекосило.
— Ну и что? Мы виделись с Галиной буквально за день до того, как все случилось.
— За день?
— Ну, за несколько дней! Не ловите меня на слове! Но она была именно такой! Я внимательно осмотрела ее ногти. Уж по ногтям-то я специалист! Маникюр был достаточно свежим. Такой маникюр называется «френч». Ногти наращиваются гелем, под последний слой геля на кончики ногтей выкладываются блестки. Работа тонкая, кропотливая. Почерк мастера трудно не узнать. Маникюр делался в элитном салоне, за большие деньги. Я уверена, что именно этот маникюр видела за неделю до того, как ее убили! Я узнала бы его из тысячи!
— Значит, вы опознали жену брата по ногтям?
— И не только. Прическа, норковая шубка. Все это принадлежало Галине!
— А вещи в красном чемодане?
— Разумеется!
— Вы их раньше видели?
— Разумеется!
— У нее?
— Вы надо мной смеетесь?!
— Я просто предположил, что Галина Конанова жива.
— Точно смеетесь! Вы ее совсем не знали! Если бы она была жива, то обязательно объявилась бы! Она была сумасшедшая мать! Без Женьки жить не могла! Если она до сих пор не объявилась, значит, ее наверняка нет в живых! Лично у меня нет в этом никаких сомнений!
— Скажите, а с юристом фирмы вашего брата вы знакомы?
— С Мариной? Заочно.
— Лично не встречались? Не представляете, как она выглядела?
— По фотографиям. Она — блондинка, — уверенно сказала Лиана.
— Понятно. Вам это не нравится?
— Почему мне это должно не нравиться?
— Ну, вы тоже блондинка.
По выражению лица Лианы Евгеньевны Собакин понял, что попал. Всех остальных блондинок она не выносила.
— Скажите, а где они похоронены? Ваш брат и его жена?
— На кладбище, — усмехнулась хозяйка. Собакин решил быть терпеливым. — Уж не думаете ли вы, что я храню урны с их прахом здесь?
— Урны с прахом?! — Следователь по особо важным делам подпрыгнул. — Вы их что — кремировали?!
— А что вы так кричите?
— Но почему?
— Потому что так проще, — отрезала она. — Вы знаете, сколько тела пролежали в морге, прежде чем мне удалось добиться их выдачи? Четыре месяца! Четыре месяца сплошной нервотрепки! Когда это наконец закончилось, я вздохнула с облегчением!
— Значит, вы их кремировали, — упавшим голосом сказал Собакин. — Что ж… А вещи ее у вас остались?
— Какие вещи? — подозрительно спросила Лиана Евгеньевна.
— Которые были при ней. Сумочка, мобильный телефон. Документы. Билет на поезд.
— Билета не было.
— Почему?!
— Потому что она его сдала, когда опоздала.
— Она что, экономила каждую копейку?
— Мой брат. Он был бережливым человеком, а она, напротив, транжира.
— А документы?
— Нет.
— Почему?
— Потому что она ко всему прочему была рассеянной. Ее документы остались дома.
— А мобильный телефон? Я знаю, что он разбился при падении о лед.
— Ну и чего вы от него хотите? — вскинулась Лиана Евгеньевна.
— SIM-карта, должно быть, исправна.
— А вы что — знаете пин-код?