– Она ш… – он с опаской смотрит на тебя, трогает разбитую губу, и бранное слово повисает в воздухе. – Ну откуда ты такой взялся?
– Из жизни. Все? Прошло?
– И что мне теперь делать?
– Мириться. Вставай, поехали.
– Я не могу.
– Можешь. Ну придумай ей страшное наказание. Пересади с «Ауди» на «Москвич».
– У меня нет «Москвича».
– Как так? Достань!
– Хватит надо мной издеваться!
– Да я тебя в чувство пытаюсь привести. Ты ж всю ночь не спал. На тебе лица нет. В таком состоянии все равно нельзя работать. Вставай. Поехали домой.
Нехотя он поднимается с кресла. Потом аккуратно складывает твой носовой платок, еще раз и еще, пока не получается маленький квадратик. И, закрывая этим квадратиком разбитую губу, первым идет к двери. Ты следом. Хорошо, что он не видит улыбку торжества на твоем круглом курносом лице. Так можно все испортить.
В приемной, все так же прикрывая губу, он через платок говорит секретарше:
– Марина, меня ни для кого нет и сегодня не будет.
– Никита Борисович, а как же…
– Я сказал: ни для кого!
– У человека личная драма, проявите смекалку, – шепчешь ты расстроенной девушке за его спиной. И делаешь знаки. Она кивает.
На улице он останавливается и начинает озираться:
– Я не вызвал машину.
– Ничего, я на колесах.
Надо брать его, пока тепленький. И ты запихиваешь Настиного мужа в свои восьмилетние «Жигули». Как ни странно, он покорно садится.
Хорошо, что у них все продумано. Неподалеку от офиса квартира, где можно в случае пробок на столичных магистралях переночевать.
– Куда это мы едем? – бурчит он.
«Навстречу твоему счастью», – хочется сказать тебе, но это пошло. Ты стараешься не умолкать ни на секунду, пока везешь его к Насте. Говоришь и говоришь. Рассказываешь о Настином детстве, и по твоим рассказам получается, что это и в самом деле хорошая, добрая девочка. Да она такой и была. Он молчит. Но слушает. Адрес тебе известен, пару раз ты привозил ее туда из аэропорта.
Заминка происходит перед лифтом. Он еще пытается упираться, и ты вынужден применить силу. Действовать надо решительно. Твоя сестра – женщина умная. По-женски умная. А образование ей ни к чему.
Как только ты звонишь в дверь, она появляется на пороге. И не в кружевном пеньюаре. В одежде, которая ее старит и делает несчастной. Волосы растрепаны, по милому личику текут слезы. Увидев мужа, да еще с разбитой губой, она вскрикивает, как раненая птица:
– Господи, Никита! Что с тобой случилось?!
И падает ему на грудь. Конечно, примирение произойдет не сразу. Но первый шаг сделан. Его шаг в их совместную квартиру. Мавр, ты свое дело сделал. Ты можешь уходить. К тому же тебя ждет работа. Полдня потеряно. А то и больше. Если учесть, что ты работаешь на другом конце Москвы. Зато мир в семье восстановлен. Все будут довольны. И даже Сашка, который давеча поступил с тобой нехорошо.
«Вот они, лучшие подруги!» – качаешь ты головой, садясь обратно в свою машину. Мелькает какая-то мысль, что-то очень важное, но ты не в силах ее поймать. Слишком уж напряженным выдалось утро. Хотя, какое сейчас утро?
Понедельник – день тяжелый. А также вторник и все последующие дни. Кроме субботы, потому что в субботу ты пойдешь с Димкой в цирк…
Ночью ты просыпаешься в холодном поту. Вот она, мысль! Ну конечно! Дурья твоя голова! Надо было подумать об этом вчера, и вчера же все сделать! В тюрьме день за год. А ты медлишь, Тарас! Нужно с утра лететь в офис, где работает бухгалтером Маша Васнецова! Ты начинаешь догадываться, о чем она умалчивала.
Рабочий день у них начинается в десять утра. В девять ты садишься в машину и мчишься туда на всех парах. Утро. Неизменные пробки. Тебе не терпится увидеть Машу. Ты немного нервничаешь. Не бывает в жизни случайных совпадений. Не бывает. И то, что случилось с Настей, лишнее тому подтверждение. Это подсказка.
Ты не сыщик, не мастер дедуктивного метода, и тебе вовек бы не догадаться, что на самом деле случилось с Даной. Но бог на твоей стороне, он хочет справедливости. И вчера утром у дверей твоего офиса возникла Настя. Сложив два и два, ты все понял. Или почти все. Осталось взять в руки секундомер и…
И молиться, чтобы на дорогах не было пробок!
Ты опаздываешь на полчаса, а когда наконец подъезжаешь, испытываешь легкое недоумение. Здесь паркуются разные машины. В прошлый раз твои «Жигули» затесались между «Тойотой» и «Мицубиси». А белый «Мерседес» господина Соколенко стоял на почетном месте для всеобщего обозрения. «Шеф здесь, кто опоздал – трепещите!» – вот что сие означает. Сейчас это место занимает машина… гм-м-м… странная. В простонародье называемая «труповозкой». У самых же дверей припарковались две милицейские. И тут до тебя наконец доходит, тупица!
«Кто?!» – мысленно вопрошаешь ты и летишь туда, к первому кордону. Тебя, разумеется, останавливают.
– Пресса, – сухо говоришь ты и суешь под нос охраннику потрепанное удостоверение.
– Смотри-ка! – удивляется тот. – Уже пронюхали!
Видимо, случилось нечто чрезвычайное, потому что он слегка напуган. И беспрекословно пропускает тебя туда, где работа еще и не начиналась, зато сотрудники милиции уже все в поту. Ты видишь знакомые лица. Это те двое, что занимались Даной. Один чуть выше тебя, другой заметно ниже. Зато он начальник. Наполеон ведь тоже был маленького роста.
Увидели тебя, и лица у них стали кислые.
– А… свидетель… – тянет тот, что ростом повыше. – Оказывается, не только убийцу тянет на место преступления. У вас нюх, товарищ журналист!
– Кто? – хрипло спрашиваешь ты.
– Мария Васнецова, бухгалтер. Ты понимаешь, что не успел.
– Хотите понятым, Тарас Иванович? – усмехается высокий оперативник. И скалится: – Ан нет! Опоздали! Долго спите, пресса! И, как говорится, без комментариев!
В его голосе откровенное злорадство. Их с коллегой в качестве консультантов не нанимали. Значит, пронюхали!
– А… что с ней случилось? – спрашиваешь ты.
– Задушена. Ночью, – охотно поясняет он. – По словам ее шефа, у Васнецовой была запарка. Обычное дело перед рождественскими каникулами. Конец года, она баланс сводила. Вот и пришлось задержаться на работе. Поскольку живет Васнецова одна, никто ее не хватился. Утром охранник пришел на работу и увидел, что дверь офиса открыта. А когда заглянул в бухгалтерию, увидел ее. Давно уже остывшую. Всю ночь тело пролежало.
– Значит, дверь была открыта…
– Думаете, кто-то из сотрудников?
– Возможно.
– Вам-то уж точно здесь делать нечего! Проходите.
Ты спешишь убраться. Но недалеко. В офисе царит паника. О работе не может быть и речи. Сотрудники сбиваются в стайки, кучкуются в углах. Некоторых из них уводят, других приводят. Ты невольно вглядываешься в лица: кто? Маша Васнецова была человеком скрытным. Но, с другой стороны, ей наверняка надо было подстраховаться. Кому она открыла тайну?
Наконец маленькая девушка в очках, «нижняя ресепшен», обращает на тебя внимание. Лицо у нее жалкое. Кругом разговоры о маньяке. У нас ведь чуть что, сразу – маньяк! Душитель-потрошитель. Сотрудники перепуганы, ведь им тоже приходится задерживаться на работе. Ты ласково трогаешь ее за плечо:
– Ну, ну, успокойтесь.
– Боже мой! – она испуганно смотрит на тебя. – Машу убили! Подумать только! Еще вчера она…
– А как она вела себя вчера? Нервничала? Волновалась?
– Что вы! Напротив! Была так счастлива! Просто сияла! Собиралась в путешествие!
– В путешествие? У нее что, появились деньги?
– А как же? Ведь премия…
– Но раньше Маша таких трат себе не позволяла. Ведь так?
– Ну, в общем-то…
– Она ведь квартиру снимала.
– Ну да.
– И вдруг: путешествие!
– Что тут странного? Может, наследство получила?
– Все может быть. Скажите, сотрудники часто задерживаются на работе допоздна?
– Конечно!
– Поодиночке или порознь?
– Когда как. Дана одна сидела. Поговаривали, что она влюблена в шефа, потому и… Ой! – и девушка испуганно закрывает ладошкой рот.
– Ничего, – успокаиваешь ты ее. – Это секрет Полишинеля. Допустим, если в офисе оставался один человек, входная дверь была открыта?
– Нет, что вы! Конечно, мы запирались изнутри! Здесь, внизу.
– А наверху? Где сидела Дана?
– Лифт отключался, и можно было попасть туда только через черный ход, – охотно пояснила девушка. – Там есть железная дверь. На втором этаже. Если подниматься пешком. Дана ее запирала изнутри.
– А ключей от нижнего этажа у нее не было?
– Нет, конечно! А зачем?
– А когда сегодня утром пришел охранник, дверь была открыта. Кому Маша могла открыть дверь? Чужому могла?
– Нет, что вы!
– А если бы в нее стали ломиться?
– Под столом главного бухгалтера есть кнопка. Если чрезвычайная ситуация, ее надо нажать, и через пять минут, максимум через десять, приедет милиция. Дверь такая, что я не думаю, будто ее можно за это время выломать.
– Меж тем она не нажала на кнопку, – задумчиво говоришь ты. – Значит, человека, который пришел, она не опасалась.
– Вы думаете что… – До нее наконец доходит! Она испуганно зажимает ладошкой рот.
– Кто-то из своих. Не хочу вас пугать, но у вас в офисе убийца.
– Какой кошмар!
– Я, пожалуй, поднимусь наверх, к вашему шефу. Можно?