– Да, наверное, – не слишком уверенно говорит она. И тут за ней приходят. Дошла очередь и до секретаря.
Ты же идешь к лифту. На втором этаже паники нет. Волна сюда или не дошла, или же уже отхлынула. Охрана допрашивает тебя с пристрастием. Прежде чем допустить до девушки, которая теперь работает на месте Даны. Та улыбается тебе, словно хорошему знакомому:
– Здравствуйте!
– Взаимно! – улыбаешься в ответ ты. – Не могли бы вы справиться, барышня, не примет ли меня шеф?
– Конечно!
Она соединяется с кабинетом генерального.
– Андрей Николаевич, к вам…
– Тарас Иванович Волхонский, – подсказываешь ты, потому что девичья память коротка.
– Тарас Иванович Волхонский.
В ее милых устах это звучит гораздо лучше. И тут ее лицо мрачнеет.
– Да. Хорошо. Поняла.
Положив трубку, она вздыхает:
– К сожалению…
– Что, совещание?
– Он занят.
– Понимаю. Ждать имеет смысл?
– Судя по тону… – И она разводит руками.
– Ну а милиция его еще не допрашивала?
– Был тут один. Андрей Николаевич сказал, что, разумеется, ничего не знает.
– Ну разумеется! А скажите, барышня, не собирается ли Андрей Николаевич в кругосветное путешествие?
– Собирается, – кивает она. – Но не в кругосветное. В экзотическое.
– Вот как? И куда же?
– На Шри-Ланку.
– Хороший выбор! Один или как?
– С женой.
– Любят друг друга, значит.
– О да!
– И когда же отбывают?
Она на секунду задумывается. Ты понимаешь, о чем. Относится ли эта информация к разряду коммерческих тайн? Наконец она решает, что нет, и с легким вздохом говорит:
– Они собрались встретить там католическое Рождество.
– Они что, католики? – слегка удивляешься ты. Слегка, потому что с богатыми людьми и не такое случается.
– Мне кажется, что нет. Они не католики, – задумчиво говорит секретарша.
– А раньше с ними такое случалось? Я не имею в виду экзотику. Бросить вдруг дела… Фирму…
Она пожимает плечами. Мол, хозяин – барин. И ты с ней полностью и целиком согласен. Остается выяснить, когда у нас католическое Рождество. Как истинно православный, ты имеешь об этом смутное представление.
Зато догадываешься, почему убили Машу Васнецову. Спасибо сестре Анастасии! Но с милицией ты своей догадкой поделиться не спешишь. Поскольку у тебя нет доказательств. И ты еще не запускал секундомер.
Этим ты занимаешься в среду, с самого утра, курсируя по городу. И результаты тебя радуют. Стоило заканчивать технический вуз! Ты умница, Тарас! Окрыленный, ты возвращаешься в офис и слышишь все от той же Любаши:
– Тарас, тебе обзвонилась какая-то женщина!
– Блондинка? – с иронией спрашиваешь ты.
– Даже если так, то тебя это вряд ли заинтересует, – в тон отвечает Любаша. Она умеет острить, это еще одна причина, по которой ее ждет блестящая карьера на телевидении.
– Почему же? – улыбаешься ты.
– Потому что она старуха.
– С чего ты это взяла?
– По голосу.
Ты прикидываешь: «старуха» для девушки, которой нет еще и двадцати, это как? Немного за тридцать или уже к сорока?
В этот момент в редакции вновь раздается телефонный звонок.
– Ну, вот опять! – с возмущением говорит Любаша, снимая трубку. – Да приехал он! Приехал! Сейчас позову!
Она манит тебя пальчиком и, протягивая телефонную трубку, таинственно усмехается:
– Общайся.
Ты робко говоришь:
– Да.
Жизнь приучила к любым сюрпризам. Голос в телефонной трубке тебе незнаком. Он и в самом деле принадлежит женщине в возрасте. Ей, скорее, лет шестьдесят.
– Тарас Иванович? – неуверенно спрашивает женщина.
– Он самый.
– Наконец-то! Это тетя Маши Васнецовой.
– Кого?!
Она всхлипывает. Сморкаясь, говорит:
– Весь день пытаюсь до вас дозвониться… Машеньку убили.
– Я в курсе.
– Она оставила для вас письмо.
– Что-о?!
– Вы не могли бы приехать?
– Конечно! Но как вы…
– Она пришла ко мне и сказала: «Либо я буду с большими с деньгами, либо мне грозит опасность. Если что-нибудь случится, передай это Тарасу, он работает на телевидении». И назвала канал. Я смотрела телевизор. И звонила в справочную. Я нашла. У вас редкое имя.
– Письмо у вас?
– Да.
– А милиция? Она еще не приезжала?
– Ну, зачем им Машина тетя? – раздается в трубке грустный голос. – А сама я туда не пойду. Она вам просила передать письмо. Именно вам. Так и сказала: Тарасу, он все знает.
– Хорошо. Уже лечу. Адрес назовите.
Она говорит адрес, по которому проживает, и твое жалкое сердце камнем падает вниз:
– Что-о?!!!
Вот болван! Тебе надо было догадаться с самого начала! Где эта улица, где этот дом? Тот дом, в котором убили Максима Северного! Таких совпадений просто не бывает! Никакое это и не совпадение.
И на этот раз тебе не хочется опоздать…
…Женщина, которая тебе звонила, живет в соседнем подъезде. Очутившись в квартире, ты сразу понимаешь, что она одинока. В квартире пахнет кошками. Сама квартира однокомнатная, скорее всего точь-в-точь такая же, как та, где убили Северного.
Прижимая к груди одну из кошек, женщина ведет тебя в комнату. Вид у хозяйки подавленный. Разумеется, она не спешит с тобой расстаться. Ей надо выговориться. Торопиться тебе некуда, поскольку ты тоже одинок. Рыжая женщина пока еще в тюрьме. Но ей там не долго томиться. Надо только проявить терпение. И ты присаживаешься на диван.
– Извините, как ваше имя-отчество?
– Галина Тихоновна.
– А я, как вы уже знаете, Тарас. Можно без отчества.
– Хотите чаю, Тарас?
– Не откажусь.
Она опускает на пол кошку и идет на кухню. Белоснежная кошка некоторое время разглядывает тебя, как объект, на колени которого можно приземлиться. И осчастливить мурлыканьем. Потом решает, что ты этого не достоин и, фыркнув, тоже уходит на кухню. Зато другая, рыжая, оказывается сговорчивей. Прыгнув к тебе на колени, она начинает ласкаться. Ты тоже доволен. Твоя любовь к рыжим не без взаимности. Поглаживая мягкую шерсть, ты терпеливо ждешь.
Наконец хозяйка возвращается с подносом. Угощение скромное, но ты не привык к изыскам. Твое любимое блюдо – картошка «в мундире». Ты пьешь чай и оглядываешься. На стенах множество фотографий. В молодости Галина Тихоновна была похожа на Машу. Она так и говорит:
– У нас с Машенькой поразительное сходство. Как будто она моя дочь, а не… – Женщина всхлипывает. – Какая ужасная трагедия! Ведь я хотела ей все оставить! Племяннице. У меня нет прямых наследников, а квартира в Москве чего-то стоит.
– Да. И дорого стоит.
– Личная жизнь Маши была не устроена. Здесь и квартирный вопрос имел значение. Бывший муж ее обобрал. А детей у них не было.
И женщина невольно вздыхает.
– Маша часто вас навещала?
– Да, заходила. Однажды… Это было месяц назад… Или чуть больше… – Тяжелый вздох. – Она пришла такая взволнованная! Просто сама не своя! Разбила две чашки. Не то чтобы я жалуюсь, но зачем же так нервничать? Потом она спросила: «Ты не знаешь, кто сдает квартиру в соседнем подъезде? И кому сдает?» Разумеется, я всех знаю. Я живу в этом доме уже не один десяток лет. Конечно, сейчас люди меняются часто. Кто-то покупает квартиру, кто-то продает… Горяченького подлить?
– Нет, спасибо. – Ты весь внимание. Как многие одинокие женщины в возрасте, она многословна, суетлива. Нужно терпение. Рыжая кошка пригрелась у тебя на коленях. Вам обоим хорошо.
– Но мы с Елизаветой Тимофеевной давние подруги. Она тоже жила одна. Я ей год назад отдала прелестного котеночка. Чтобы не скучала. Мы вместе гуляли. Это была замечательная дружба. И вдруг… – Она тяжело вздохнула. – Молодежь нынче не умеет жить. Хотят все и сразу. Ее единственная дочь попала в неприятную историю. Я не буду вдаваться в подробности, это не имеет никакого отношения к делу. Она попросила Елизавету Тимофеевну какое-то время пожить с ней, а квартиру сдать. Деньги были нужны. Ради единственной дочери та, разумеется, согласилась. А что делать? Ради Маши я тоже была готова на все. Поверьте мне.
– Конечно, я вам верю.
– Моя подруга недолго искала квартиранта. Тот молодой человек сразу ей понравился. Уважительный и воспитан хорошо. И… Очень красивый! Очень. С первого октября она и сдала ему квартиру. Я ее не осудила.
– Вы часто видели того молодого человека?
– Совсем не видела! Должно быть, днем он работает. Работал. А вечером я из дома не выхожу. Зато Маша на него как-то раз натолкнулась. Да-да! Это было в тот самый вечер, когда она разбила две чашки!
– То есть когда была раздражена до крайности?
– Ну да! Тогда она мне сказала: «Тетя, тебя абсолютно не волнуют мои проблемы!» Это она мне! Понимаете? Я немного обиделась. В чем, собственно, дело? А она говорит: «Ты же знаешь, что я снимаю квартиру. И мне все сложнее договориться с хозяйкой. А тут твоя близкая подруга сдает однушку, причем у тебя же под боком, и ты мне ничего не говоришь!» Но я же не знала? Мне ведь это и в голову не пришло! Но как только она это сказала, я подумала: а ведь верно! Мало ли что со мной случится? Вдруг да с сердцем плохо. У меня ведь слабое сердце. Машеньке лучше жить рядом, в соседнем подъезде.