… Эльза, сгорая от нетерпения, надрезала краешек пакета специальным ножичком для распаковки писем, и извлекла из его чрева дорогой лист бумаги, сложенный пополам. Она развернула его и быстро пробежала по нему глазами.
– Похоже, мой батюшка, наконец, решил исправить ошибку давнего прошлого… – с деланной холодностью произнесла она.
Анна Дитриховна удивлённо вскинула брови.
– Что там?.. – поинтересовалась она.
– Господин Клебек, юрист, пишет, что Лев Дмитриевич скончался, и я должна присутствовать при оглашении завещания первого июня.
– Лев умер… – тихо произнесла Анна и присела на краешек стула.
– Царствие ему небесное! – констатировала Эльза. – Надеюсь, он оставил мне достойное наследство.
. Обычно она обходилась без кучера и правила лошадьми сама. Девушка прекрасно знала, что Станислав живёт у своей любовницы Аделаиды, вдовы чиновника Рябова. Увы, но Малоярославец – город небольшой, да и Эльза была охотницей до сплетен.
и был уволен за дуэль с сослуживцем, которая состоялась из-за некой очаровательной барышни. Сергей был хорош собой, высокий, статен, голубоглаз и светловолос. Девушки сходили по нему с ума. Да он и сам был чрезмерно влюбчив, за что и пострадал по службе.
Его отец Сергей Дмитриевич, старший брат Льва Дмитриевича, тяжело переживал увольнение сына из армии. И вскоре скончался от сердечного приступа. В наследство Станиславу достался в Малоярославце справный дом и фабрика по изготовлению льна. Но управитель фабрики был человеком вороватым, и вскоре фабрика стала убыточной. Станислав сначала заложил её в здешнем Земельном банке, а затем и вовсе продал. Купил её, кстати, говоря, бывший управляющий… Но Станислав про это не знал. Последние несколько лет он, как говорится, был на мели. Деньги, вырученные за фабрику, он прокутил, и в довершении всего сошёлся с вдовой чиновника. Та была старше на пять лет и обожала своего Станиславушку. Но бывший гусар изменял чиновнице налево и направо. Та же, бедняжка, всё ему прощала из-за страстной любви.
лежала девица.
– О, боже… – проворчал он. – Голова просто раскалывается на тысячу кусков… Пить хочется…
Однако пассия в легкомысленном наряде не отреагировала на недовольство партнёра. Она сладко причмокнула и перевернулась на другой бок.
Станислав поднялся с кушетки и попытался вспомнить: что же произошло прошлым вечером? Безрезультатно… Вероятно, он опять кутил и оказался в меблированных комнатах с очередной пташкой.
Станислав натянул несвежее исподнее, затем брюки. Он поднял с пола мятую сорочку, стряхнул её несколько раз, вероятно, намереваясь, разгладить её таким странным образом.
– Чёрт знает что… – буркнул он, натянул на себя сорочку и попытался самостоятельно справиться с пуговицами, но пальцы не слушались.
Станислав в изнеможении присел на краешек кушетки, где, судя по всему, провёл бурную ночь.
Полуобнажённая прелестница в кружевных чулочках и таком же корсаже (панталончики данную живописную картинку отнюдь не украшали) изволила пробудиться ото сна. Она зевнула, прикрыв ладошкой прелестный ротик.
– Mon cher
! – воскликнула она на французский манер. – Ты уже собрался уходить?! А расплатиться?..
Станислав хмыкнул.
– Разумеется… Я не намеревался скрыться не расплатившись… – недовольно ответил он, пытаясь справиться с многочисленными пуговицами сорочки.
«Пташка вспорхнула» с кушетки.
– Давай помогу. Ох уж эти дворяне, застегнуться сами не могут…
Через пять минут Станислав был полностью одет. Пташка же по-прежнему расхаживала в чулочках и корсаже. Бывший гусар не без удовольствия окинул взором её задний экстерьер, и его мужское естество встрепенулось, готовое «встать под ружьё». Однако он сдержался…
– Сколько я тебе должен?.. – сдержанно спросил он.
Прелестница взмахнула густо накрашенными ресницами.
– Как и договаривались, mon cher, пять рублей.
Станислав усмехнулся.
– А не дороговато ли?
Прелестница пожала плечиками.
– Дешевле только в трактире, что на калужском тракте, – уверенно возразила та.
– Ладно… Уговор есть уговор, – Станислав вздохнул, достал из кармана сюртука портмоне, открыл его и с ужасом увидел его содержимое. Он тщился припомнить: куда же намедни он потратил двести рублей? Ведь в портмоне лежали только несколько купюр достоинством в пять рублей и одна в десять…
Станислав присвистнул, подумав, что сожительница, вдова-чиновница Аделаида, его попросту «убьёт» и не станет выслушивать очередную историю про встречу с бывшими сослуживцами.
Мужчина извлёк из портмоне пятирублёвую ассигнацию, приблизился вплотную к девице и сунул вознаграждение ей за корсаж.
– Премного благодарна, барин, – произнесла пташка и качнула своими пухлыми прелестями.
Увидев перед собой полную аппетитную грудь, Станислав поспешил покинуть номер.
Свежий майский ветерок несколько привёл его в чувство. Он нанял извозчика, погрузившись в дрожки
с некоторым чувством тревоги и вины, доселе ему неизвестными. Немного поразмыслив, Станислав решил, что его настроение прямо пропорционально количеству ассигнаций в его портмоне.
Дрожки остановились перед домом Аделаиды в центре города. Станислав расплатился с извозчиком и направился к парадной. Дверь отворил старый лакей Фёдор. Он придирчивым взором окинул помятого барина и недовольно крякнул. Впрочем, Станислав не обратил на это обстоятельство ни малейшего внимания.
– Что барыня?.. – поинтересовался мот и развратник.
– Сегодня утром изволили уехать-с… – ответил Фёдор.
– М-да… – удивился Станислав. – И куда же?
– В свой загородный дом, – пояснил лакей.
– А-а-а… – протянул Станислав. На душе стало легче. По крайне мере он не будет выслушивать извечных упрёков: «Ах, Станиславушка, ты меня совсем не любишь… Ах, неужели я так дурна собой, что ты предпочитаешь пропадать неизвестно где?!»
Удовлетворённый ответом, Станислав уже было собрался подняться на бельэтаж, когда появилась горничная с саквояжем в руке.
– Вот… – она поставила саквояж на пол перед Станиславом. – Я не нанималась, чай, таскать-то его… Я вам не носильщик.
Глаза Станислава округлились.
– Это что такое? Ты что себе позволяешь? – взвился он.
– А вы не меня не орите! – парировала горничная. – Чай не вы меня на службу нанимали, а Аделаида Михайловна. И только она одна может мне недовольство высказывать. А вы, сударь…
Станислав закатил глаза, подумав: «Во времена пошли! Какая-то горничная смеет мне выговаривать!»
– Что в саквояже? – примирительно поинтересовался он.
– Ваши вещи… Те, в которых вы к барыне в дом пришли. – Невозмутимо ответила горничная.
У Станислава глаза вообще чуть из орбит не вылезли.
– Что всё это значит? – возопил он.
На крики, доносившиеся из передней, появился садовник, вооружённый лопатой и истопник с кочергой. Они всем своим видом подчёркивали: нечего тебе здесь делать, любезный… Шёл бы ты подобру-поздорову … А то и по загривку схлопотать можно.
Кровь бросилась в голову Станислава.