Сегодня бабушка Анджело сидела на стуле с высокой спинкой. Увидев Элли, она улыбнулась и поманила ее к себе:
– Моя милая, я хотела бы представить тебе матушку Фелиситас, настоятельницу монастыря Дочерей Рождества, при котором устроен приют.
Матушка стояла рядом с ней – маленького роста, с румяными щеками и блестящими темными глазами, одетая в длинное серое платье. На голове ее был накрахмаленный белый убор монахини.
– Мне очень приятно, графиня. – Матушка Фелиситас кивнула, оценивающе поглядывая на Элли. – Семья Манзини всегда поддерживала нас, а ваша крестная, княгиня Дамиано, тоже наша благодетельница. – Она улыбнулась. – Мне сказали, в отличие от матери и бабушки графа вы – работающая жена, но я надеюсь, что в будущем вы сможете найти время в своей напряженной жизни и для нас. Это будет честью для меня.
Элли слегка покраснела:
– Я… я с удовольствием. Хотя я никогда не умела ладить с детьми.
– Но это скоро изменится, я думаю. – Матушка Фелиситас по-доброму взглянула на Элли. – Это жизнь.
– Да, – тихо согласилась Элли. – Я надеюсь.
– Я должна идти, – добавила настоятельница. – Доброй ночи, дорогая Козима, спасибо за то, что ты делаешь для этих детей. Пожалуйста, поскорее привози к нам очаровательную жену графа Манзини. Мы будем очень рады.
– Подойди и посиди со мной, мое дитя, – сказала бабушка Козима, когда матушка ушла. – Ты немножко бледна сегодня. Не слишком много работаешь?
– Не думаю.
– Анджело проводит в «Галантане» времени больше, чем когда-либо, – задумчиво продолжила его бабушка, – и, похоже, до сих пор пользуется своей квартирой в городе. – Она помолчала. – Надеюсь, посреди этой рабочей суеты вы находите время друг для друга? Это нужно, дорогое дитя, для того, чтобы брак был удачным.
Элли наклонила голову.
– Для удачного брака нужны двое, которые любят друг друга, – тихо сказала она, – а не те, кого силой принудили к браку ради устаревших традиций.
– Тебе до сих пор представляется все именно так? – мягко спросила Козима Манзини. – Мне жаль это слышать. – Она грустно улыбнулась. – Я не отрицаю, у моего внука есть серьезные недостатки, но я надеялась, что к этому времени он найдет пути стать твоим мужем, что вы уже будете строить жизнь вместе.
Элли взглянула на сжатые в кулаки руки:
– Я не думаю, что это осуществимо. Мы просто не подходим друг другу.
– Мне очень жаль слышать это, – тихо сказала Козима. – Видишь ли, моя дорогая, задолго до той ночи в Ларгоссе мы с твоей крестной и Доротеей считали, что ты будешь идеальной женой для Анджело. Думали, вы найдете себя друг в друге. – Она вздохнула. – Кажется, мы оказались не очень умны…
Элли помолчала немного, затем, слегка запинаясь, спросила:
– Анджело знал, о чем вы думали, чего хотели?
– Милое дитя, не было секретом, что его семья и друзья считали, что ему пора жениться.
– И ему предложили… меня?
– Упомянули, возможно, не более…
– Ясно. – Элли поднялась, поправляя платье. – Это многое объясняет.
– Елена, – бабушка Козима взяла ее за руку, – скажи мне, что Анджело хорошо с тобой обращается…
– Хм… в таких обстоятельствах он очень внимателен. И щедр тоже. – Она коснулась бриллиантов в ушах и на груди и улыбнулась: – Мне не на что жаловаться.
Она поклонилась, поцеловала графиню в щеку и отошла.
Обход Элли всего зала был завершен, долг выполнен. Высматривая Анджело, она вскоре увидела, как в нескольких ярдах от нее, слегка наклонив голову и улыбаясь, он слушает собеседника. Она направилась к нему и вблизи увидела – его собеседницей была Сильвия. Кузина стояла так близко, что их тела почти касались…
Элли в шоке остановилась и развернулась, чуть не сбив официанта с напитками. Она пробормотала извинения, быстро выпила оставшееся у нее в бокале вино и взяла новый бокал. Одним глотком осушив треть его содержимого, Элли направилась к одной из дверей, ведущих на балкон.
До этого шел дождь, и свежесть воздуха заглушала запах машин. Элли облокотилась на перила, чувствуя, как внутри все завязывается в узел.
«Мой муж, – думала она, – с Сильвией. Будто время каким-то образом вернулось назад, и они снова любовники. Но как это произошло?»
После ее внезапного визита в Востранто в прошлом году и последовавшей затем ссоры имя ее кузины никогда больше не упоминалось. Сильвию не приглашали на многие вечера, на которых присутствовала Элли.
А сейчас она оказалась здесь!
Элли сделала еще глоток вина, чувствуя, как тепло разливается по телу, но так и не избавляет ее от внутренней дрожи, как она надеялась.
Твердишь, что Анджело не считает себя обязанным быть честным, – это одно, но столкнуться с реальным нарушением свадебных клятв, притом с Сильвией, – это уже другое.
Элли чувствовала, как внутри закипает гнев. Неужели его желание было настолько сильным, что он уже не видел, что произошло? Какую эгоистичную шутку сыграла Сильвия с ними на этот раз?
– Что ж, – сказала вслух Элли, – если так, то я не собираюсь ждать и смотреть.
Она допила вино и, чувствуя необычный прилив сил, направилась к дверям.
И тут кто-то взял ее за руку.
– Где ты была? – спросил Анджело. – Я повсюду искал тебя.
– Играла роль твоей жены. А теперь собираюсь взять машину и поехать домой.
– Не предупредив меня? – Он удивленно поднял брови. – А как я должен был бы добираться до Востранто?
– Я собиралась оставить тебе сообщение. Просто я подумала, ты останешься на ночь в Риме. Как обычно…
– Не тогда, когда у меня назначена редкая встреча с тобой, моя красавица. Поверь мне, это нельзя пропустить.
– Правда? Тогда, боюсь, тебе придется извинить меня.
– Может, у тебя болит голова? Обычный предлог для женщин избежать внимания мужа.
– Нет, – сказала Элли, – ничего подобного. Я просто решила: больше так не могу. И к тому же мне хочется побыть сегодня одной.
– Что ж, не буду больше тебя задерживать. – Он отступил и вежливо поклонился: – До свидания, дорогая.
– Доброй ночи, – прошептала Элли и пошла к двери, борясь с желанием оглянуться и узнать, не смотрит ли он ей вслед.
А может, Анджело уже отправился на поиски Сильвии?
Этого Элли не смогла бы вынести.
Глава 9
Элли медленно просыпалась, какие-то мгновения не понимая, где находится, глядя на белые стены и отсветы весеннего солнца на деревянном полу, гадая, почему ее кровать такая узкая и почему Доната не открыла шторы и не принесла ей кофе.
«Конечно, – думала она, – мне приснился дом в Востранто. А на самом деле я в «Каза Бьянка». Вчера я приехала в Порто-Веккио. И не собираюсь возвращаться».
С того вечера прошла неделя. Семь дней и ночей прошли без единого слова от Анджело. Он был в Риме, а она – в этом домике на холмах, но настоящее расстояние между ними нельзя было измерить даже милями.
Она сказала ему, что «лучше быть не вместе», и, казалось, Анджело согласился с ней. Он согласился положить конец этому болезненному браку и начать жить заново.
У нее есть работа, она найдет новую квартиру в городе. Возобновит прежнюю жизнь и успокоится. А к последним событиям своей жизни отнесется как к серьезной, но исправимой ошибке.
Элли изо всех сил пыталась не думать об Анджело. Не гадать, где он, что делает, когда рабочий день окончен. Она пыталась не представлять, с кем он проводит время, особенно сейчас, когда перед ее глазами стояла Сильвия.
«Наверное, он любит ее, – думала Элли. – И это самое главное. А я… Я вскоре вновь буду Элли Блейк, а не странным искусственным созданием под маской графини Манзини».
Анджело больше ничто не удерживало от отношений с Сильвией. Он получил деньги от банка, расширение его фирмы началось, так что развод кузины с Эрнесто не будет таким уж скандалом… А Элли, в свою очередь, убедит крестную и князя Дамиано – их брак с Анджело просто необходимо прервать.
По электронной почте она получила письмо. В нем говорилось, что так продолжаться не может и они должны многое обсудить. Элли пробегала глазами по строчкам вновь и вновь, а потом стерла его.
«Хотя наш брак изначально был неудачным, я не справилась со своей задачей», – думала она, поднимаясь к себе, чтобы собраться.
Спустившись с багажом вниз, она радостно улыбнулась озабоченной Ассунте и сказала, что решила устроить маленькие каникулы, но еще не знает, когда вернется. И это была единственная ложь. А поехать она могла лишь в одно место…
Элли медленно села в постели, откинула волосы и оглядела знакомую комнату. Этот домик всегда был ее убежищем, а сейчас и подавно.