Употребив энное число коктейлей «джин-рики»
пополам с идеологическими спорами, журналисты завербовали Блина в качестве посредника, посулив бесплатные кроссовки и обещав не упоминать его имя в статьях.
– Спокуха, – заверяли они его. – Мы никому не скажем, что Блин Крючби сбежал на Восток.
Они ударили по рукам, и с этого момента Блин следовал за журналистами. Мудэ нововолнистое прибавление к эскорту не встревожило, наоборот – он пытался выжать этот лимон по максимуму. В известном смысле Блин предоставил мистеру Мудэ возможность сделаться непостижимее прежнего. Тот обнаружил, что можно переправлять бестолковые вопросы Блину. Будучи спрошен: «Как спортивная академия отбирает студентов?» – или: «Будет ли в Китае судебное разбирательство, если, скажем, безумный водитель автобуса переедет велосипед?» – или: «Зачем Китаю этот марафон
. Энгельс сказал: «Движение само есть противоречие»
. А Мао утверждал, что революция и развитие
, есть опора, которую правящий класс феодалов поддерживал, потому что она поддерживала их. Так называемый путь есть в силу вышесказанного форма мировоззрения, которое Мао именовал Механистическим Материализмом, или Вульгарным Эволюционизмом, что, по словам Председателя, само по себе составляет противоречие, заложенное в сущности трансцендентного метафизического даосизма прошлого. Втыкаешь? Ранний Мао был гениален на всю голову. Он не осуждал традиции, он подмечал их внутреннюю противоречивость.
– Подстраховывался от носа до кормы, нет?
– В некотором смысле. А в каком-то смысле Мао запустил процесс, который неизбежно привел к его же гибели. Противоречие может породить революцию, но, когда революционер берет в руки бразды правления, он всеми силами старается уничтожить ровно то, что привело его к власти, – несогласие, недовольство, недоверие верхам. Революция – это дракон, который забирается на вершину, сожрав по пути собственного папочку. Потому революционный дракон по природе своей с подозрением смотрит на собственное потомство – чуешь? – и всяких прочих огнедышащих тварей, которые бродят по рисовым полям.
– Сдается мне, этого дракончика заглотила его же подружка, – заметил фотокор. Он был в курсе последних разоблачений благодаря издававшимся на английском малотиражкам.
– Ты про Вдову Мао и ее Квартет? Да ну, она просто распутная старая дура, случайно унаследовавшая эти самые бразды. Ни вкуса, ни прыти, ни элементарной смекалки – не могла состряпать завалящий заговор против старика Мао, даже когда тот стал окончательным мямлей и маразматиком. Нет, тут другое: Мао, чтоб остаться на вершине драконьей кучи, сильно поднасрал мощным людям. Ты прикинь, какие призраки собрались в его личном аду: все те, кого ему пришлось ликвидировать, чтобы смазать шестерни ебаной «культурной революции», все эти товарищи, коллеги, профессора и поэты.
– Я думал, Блин, ты убрался из Питсбурга из-за этого чувака Мао. Выходит, ты знал, что он типичный деспот.
– Противоречие, – ответил Блин, отворачиваясь, чтобы посмотреть в окошко на бесконечный парад черных велосипедов, – стало Новым Путем для многих из нас.
– Тебе поэтому нравятся «Диво»? – спросил писака. Он думал, что Блин с его смешным «ежиком» и потрепанной футболкой сказал «модным нытьем».
Блин одарил писаку пытливым взглядом.
– Мне не нравятся «Диво». Я слушаю «Диво» потому же, почему бегаю, – ради притока эндорфинов. – Он похлопал по карманам, ища расческу. – Я бегаю, потому что бегать – это больно.
Изначально предполагалось, что на этом сборе врачи и пресса осмотрят семьдесят с гаком участников завтрашнего забега. Только что может врач узнать о марафонце такого, чего тот сам о себе не знает? Что может сказать кардиолог, изучая 35-летнего физкультфанатика с пульсом 35 ударов в минуту и мозолистыми пятками, задубевшими что твой бейсбольный мяч?
Потому врачебный осмотр отвергли, заменив его грозными предостережениями. Самое пристальное внимание уделили воде.
– Нельзя сосать губки. Питье от организаторов забега будет на белых столах. Ваше личное питье – на красных. Берите что хотите. Личное питье надо сдать на анализ вечером.
Чак Хэттерсли наклонился и прошептал:
– Я прорюхал! Они хотят спереть нашу формулу «Гаторэйда»
.
– Пожалуйста, избегайте травм от перенапряжения. Не усердствуйте чрезмерно. Вместе с тем, чтобы не задерживать транспорт и зрителей, устанавливается контрольное время для самых медлительных…
Сумбурное перешептывание комнаты стихло. Контрольное время? Никто в жизни не слышал о контрольном времени в марафоне. Если в состоянии переставлять ноги, значит, бежишь.
– Тех, кто не одолеет двадцать пять километров за один час сорок минут, отстранят от забега.
У сидящего среди 60 китайских бегунов Яна схватило живот. Ян не представлял себе, за какое время он пробегает 25 километров. Понятия не имел даже, что это за
.
. Мудэ объяснил, что Стены Демократии больше нет. Отобедавший на халяву растрепанный Шмелый Блин, на глазах обживаясь в компании собратьев по второй родине, объяснил, что
, перед тем как мы отправимся в Запретный город? Там продается кока-кола.
Журналисты предпочли бы разведать все своим ходом, однако они ластились к Мудэ в надежде получить разрешение следовать за марафонцами на такси, а не пинать балду два часа кряду на старте/финише с прочей прессой, и потому решили постараться и сохранить Мудэ в благости.