Иларио посмотрел на него как-то странно, но ничего не сказал.
— У меня голова кругом идет, — пробормотал он. — Похоже, здесь никто не отдает себе отчет в том, что случилось. Примерно половина гостей потребовали, чтобы их немедленно отпустили домой. Но ничего, инспектор Боррес растолковал им все как следует…
— Все под подозрением? — уточнил Питер.
— Почти, — усмехнулся Иларио. — Пока непонятно, кому выгодна смерть отца. Ему никто ничего не должен, дела идут великолепно, со всеми партнерами прекрасные отношения. Конечно, не исключено, что его убили во время банальной ссоры.
— Утром? — недоверчиво хмыкнул Питер. — Я знаю, конечно, что у испанцев горячий нрав, но я с трудом представляю себе, чтобы кто-то пришел к Диего в кабинет, затеял ссору и вонзил в него нож…
По лицу Иларио прошла судорога.
— Прости, — поправился Питер. — Тебе тяжело слышать об этом.
— Ничего, — процедил Иларио, сжимая кулаки. — Я пойду на все, чтобы найти этого мерзавца… или мерзавку.
— Ты не исключаешь, что это женщина? — быстро спросил Питер.
— Я никого не исключаю, — отрезал Иларио. — Мой отец убит в собственном доме, где полно людей, которых он считал своими друзьями. Я готов подозревать всех!
— А что говорит инспектор?
— Что еще слишком рано делать определенные выводы, — криво усмехнулся Иларио. — Он и несколько полицейских остаются в Алаведре. Он постепенно начнет опрашивать всех. А я пока вызову семейного адвоката и начну заниматься похоронами… Ты поможешь мне?
— Естественно, — кивнул Питер. — А как твоя мать?
Иларио нетерпеливо дернул плечом.
— Она заперлась у себя и не желает выходить.
— Она в шоке.
— Я ожидал от женщины из семьи Мендес более достойного поведения, — отрезал Иларио.
— Ты слишком суров к ней, — попытался успокоить его Питер. — Ей потребуется время, чтобы смириться, привыкнуть к этому…
— Она должна вместе со мной искать убийцу, а не валяться на диване в истерике!
Питер нахмурился. Эта сторона характера Иларио была ему внове. Никогда он не представал перед ним как воинственный мститель.
— Убийцей займется полиция, — мягко заметил Стентон. — Тебе следует более снисходительно отнестись к матери. Она нуждается в твоей поддержке. И Лаура тоже…
Если что-то и было способно разозлить Иларио Мендеса в такой момент, так это упоминание о Лауре.
— Не примешивай сюда эту полукровку! — гневно выпалил он. — Для нее мой отец был только источником наживы. Если она и переживает, так только из-за того, что ее материальное положение значительно ухудшится. Я не буду так благосклонен к ней, как отец!
Ярость клокотала в сердце Питера. Если бы не потрясение, которое совсем недавно пережил Иларио, он бы не стал с ним церемониться и заставил бы взять оскорбительные слова обратно.
— Ты не в себе, — сухо произнес Питер. — Она твоя сестра и любила Диего. Ей сейчас очень тяжело…
— Ах, да, ты же провожал ее до комнаты! — воскликнул Иларио. — Наверное, она разыграла перед тобой первоклассное представление на тему убитой горем дочери.
— Лаура не притворяется. — Питер чувствовал, что ему становится все труднее сдерживаться.
— Еще бы! — презрительно расхохотался Иларио. — Кому приятно лишиться всего, когда цель так близко? Ей придется возвратиться в ту же грязь, из которой она пришла! Как только инспектор разрешит, я вышвырну ее из дома. И из мадридской квартиры тоже!
— Ни в какую грязь она не вернется, — проговорил Питер, гневно раздувая ноздри. — Потому что с сегодняшнего дня о Лауре Кавадос буду заботиться я! И я хотел бы, чтобы ты имел это в виду, если тебе вдруг вздумается неуважительно обращаться с ней.
Целую минуту Иларио глядел на Питера в немом изумлении.
— Так вот как обстоят дела, — наконец пробормотал он. — Что ж, я воздержусь от комментариев. Но ты еще пожалеешь о том, что не послушал меня.
С этими словами Иларио вышел, оставив Питера злиться в одиночестве.
11
Вечером приехал семейный адвокат Мендесов. К великому удивлению Питера, он оказался англичанином. Чарльз Ристей прожил в Испании более двадцати лет, и почти все это время он занимался делами Диего Мендеса.
— Чарльз немного скуповат на чувства, но в целом отличный малый, — рассказывал Иларио Питеру за обедом. Об их утренней размолвке они не упоминали. В конце концов, все можно списать на расшалившиеся нервы. — Я позвонил ему, как только узнал о смерти отца… Его присутствие будет очень кстати. Может быть, ему удастся успокоить мать. Он имеет на нее влияние.
Донья Лусия по-прежнему не выходила из своих покоев и не желала никого видеть. Даже вездесущий инспектор Боррес был вынужден отступить.
— Я бы хотел попросить тебя, Питер, об одном одолжении, — продолжил Иларио. — Ты не мог бы вместе с нами присутствовать при чтении отцовского завещания?
— Хорошо, — согласился Питер, несколько удивленный подобной просьбой. — Но тебе не кажется, что это будет неуместно? Что скажет донья Лусия?
— Я думаю, что присутствие постороннего человека пойдет ей на пользу, — усмехнулся Иларио. — Она всегда очень ревностно относилась к собственной репутации в глазах других людей. Она будет стараться держать себя в руках. К тому же тебя нельзя назвать посторонним…
Иларио многозначительно посмотрел на Питера.
— Ты же мой друг… и не только.
Иларио явно намекал на Лауру, и Питеру стало неловко. Он выбрал неудачный момент, чтобы сообщить другу о своих отношениях с Лаурой. Пока в доме траур, нечего и заговаривать о свадьбе. Хотя она была бы наилучшим выходом.
— Если ваш адвокат не будет против, то я составлю вам компанию, — сдержанно сказал Питер.
— А почему он должен быть против?
— Я не знаю… будут обсуждать семейные дела… юристы очень щепетильный народ.
— Вряд ли в завещании отца будут какие-то неожиданности, — пожал плечами Иларио. — Я единственный наследник, близких родственников у него нет, а дальним не приходится ни на что рассчитывать. Семейный бизнес и так почти в моих руках. Это будет просто пустая, неприятная формальность.
* * *
Поначалу все было так, как и предсказывал Иларио. Чарльз Ристей, невысокий худощавый мужчина с густыми пшеничными усами, попросил всех членов семьи Мендес собраться после ужина в библиотеке. Инспектор Боррес усиленно занимался допросами недовольных гостей, поэтому никто не обратил особого внимания на то, что хозяева уединились в библиотеке вместе с адвокатом.
Маленькие быстрые глазки Чарльза Ристея внимательно оглядели Питера, когда Иларио представлял своего американского друга.
— Если вы не возражаете, Чарльз, Питер будет присутствовать при чтении завещания, — добавил Иларио. — Он почти член семьи…
Англичанин чуть скосил глаза на стоявшую неподалеку Лауру, но ничего не сказал.
Они все прошли в библиотеку. Лусия Мендес, одетая в черное платье, села за письменный стол. Она без всякого выражения смотрела перед собой. Питер впервые видел ее после гибели Диего. Моложавая, еще красивая женщина неузнаваемо изменилась. В густых волосах значительно прибавилось седины, щеки ввалились, сеть новых морщин испещрила лицо. Питер обратил внимание на то, что Иларио время от времени поглядывает на мать, но не решается подойти к ней и заговорить.
Сам Иларио вел себя с уверенным достоинством. Лишь прежняя улыбка не озаряла его худощавое лицо. Казалось, он резко повзрослел за этот день, но в целом не особенно изменился. Он был подчеркнуто вежлив с адвокатом и Питером, бережливо внимателен к матери и намеренно не обращал никакого внимания на Лауру.
Лаура, как и донья Лусия, была во всем черном. Питера поразил тот факт, что он способен любоваться ее красотой при подобных обстоятельствах. Он старался держаться поближе к девушке, но Иларио то и дело обращался к нему с разными вопросами, вынуждая его отвлекаться от Лауры.
Садясь на широкий кожаный диван в библиотеке, Питер подумал, что адвокату было бы куда удобнее разместиться за столом, чем раскладывать бумаги из папки у себя на коленях. Но Лусии Мендес такая мысль, похоже, в голову не приходила, и она продолжала сидеть на выбранном ею месте с видом королевы.
Иларио сел рядом с Питером, Чарльз разместился в кресле напротив них, а Лаура скромно присела на стул у входа. Стентон постоянно оглядывался на нее, он бы предпочел, чтобы она находилась рядом. Но Лаура так решительно отвергла все его предложения на этот счет, что ему ничего не оставалось делать, как предоставить ей свободу действий.
Чарльз Ристей произнес несколько проникновенных слов по поводу постигшей их преждевременной утраты, выразил надежду, что злоумышленник будет найден и понесет заслуженное наказание. Одним словом, сказал все то, что полагалось при случае и что ожидали от него собравшиеся в библиотеке люди. Оборачиваясь, Питер видел, что Лаура смотрит перед собой невидящими глазами и комкает в руках носовой платок. Его сердце разрывалось от жалости, но он знал, что она должна перенести эту боль в одиночку. Сейчас он ничем не мог помочь ей.