– Судя по всему, он находится в помещении, потому что не слышно городского шума, – с важным видом заявил Дронов.
– Ладно, Саша, будем ждать дальше… Ты не возражаешь, если я попрошу тебя почистить картошку? Приготовим что-нибудь на обед. Глядишь, и время пролетит незаметно. И я не так сильно буду нервничать.
И только Света это проговорила, как телефон взорвался звонком. В другое время он навряд ли показался бы таким громким, но теперь, когда нервы ребят напряжены, они аж подскочили на месте.
– Я возьму, тсс… – Сашка взял трубку. Он молча слушал, потом кивнул головой: – Понял…
Затем, не кладя трубку и обратившись к Свете, сказал:
– Не волнуйся, это Пузырек…
Только выслушав его до конца, Саша положил трубку и пересказал его слова Свете:
– Никита только что вернулся из парка. В штабе никого нет, он звонит из дома. Говорит, что нашел сумочку Валерии. А в ней любопытные фотографии. Он сказал еще кое-что, но это следует проверить.
– Что?
– Говорит, что если судить по фотографиям, которые ты оставила в штабе, то на снимках, обнаруженных в сумочке Валерии, – твой отец!
И вдруг Саша, вспомнив разговор, произошедший еще раньше здесь, на квартире Конобеевых, спросил:
– Послушай, разве ты не говорила нам, что у вас телефон с определителем номера? Или я что-то путаю?
– Нет, ты не спутал. Говорила.
– Но ведь не бывает таких телефонов, чтобы в них были и автоответчик, и определитель номера.
– В маминой спальне стоит такой телефон. Я же говорю, у нас в каждой комнате по телефону.
– Так чего же ты молчишь?! Бежим скорее, посмотрим, откуда звонили твои родители! Вот чучело! – сорвалось у Сашки с языка, и он бросился в спальню.
Дронов выписал к себе в блокнот все последние номера телефонов и скомандовал:
– А теперь бежим. Я чувствую, что мы уже совсем скоро найдем твоих родителей.
В штабе собрались все, кроме Горностаева. И если у Маши, которая считала, что впустую потратила время во «Флоре», было грустное лицо, то остальные прямо-таки светились радостью.
Пузырек торжественно достал из зеленой сумочки Валерии фотографии (точнее, их клочки) и бережно разложил на столе.
– Да, – сказала Света, увидев на снимке обнимающихся Валерию и своего отца. – Это он. Но я не думала, что они могли быть знакомы. Мой отец – человек занятой. Ему некогда… Да и вообще, он не такой!
– Успокойся. Может, это фотомонтаж. Мало ли чего не бывает на свете.
Эти слова, конечно же, принадлежали Дронову. Его забота о Светлане в глазах Маши выглядела вызывающей.
Между тем все по очереди рассматривали разорванные снимки.
– Ну, ты, Пузырек, даешь! – с восхищением проговорил Сашка, похлопывая Никитку по плечу. – Надо же, как события-то интересно разворачиваются. Сначала ты находишь в парке Валерию, а на следующий день прямо на видном месте в каком-то шалаше на старой эстраде обнаруживаешь и ее сумку. Просто невероятно! Я только до сих пор не понял, а что ты вчера, собственно, делал в парке, да еще и в такую погоду?
– Один пацан должен был принести мне жаб, – замялся Пузырек. Он ждал этого вопроса еще и раньше, но все равно не успел подготовиться, а потому говорил чистую правду.
– А зачем тебе жабы? – не унимался Дронов.
Маша, которая прекрасно знала, зачем брату жабы, сидела в сторонке и молчала, что называется, «как рыба об лед».
Дело в том, что с жабами Никита собирался производить биологические опыты. Не понимая природу работы сердца – что за источник энергии заставляет его биться, – он хотел сам, собственноручно, разрезать жабу и поглядеть, «что там внутри». На все протесты Маши Никита отвечал всегда одно и тоже: я не садист, мне просто интересно. Ну что на это возразишь?
И лишь одно обстоятельство успокаивало Машу: ее брат все равно никогда не смог бы взять и разрезать на кусочки живую тварь. Не так воспитан, во-первых. А во-вторых, у него от природы доброе жалостливое сердце. Сколько бы он ни собирался произвести подобную операцию, а все равно не смог бы.
И вчерашний дождь, как подозревала Маша, наверняка оказался Никите на руку. Она была уверена в том, что ее брат даже обрадовался, когда понял, что никто никаких жаб ему в такой ливень не принесет. Зато вместо жабы появилась Валерия… Как из сказки.
– Вам не кажется, господа, – словно очнувшись, сказала Маша, – что нам необходимо встретиться и поговорить с Валерией? Заодно покажем ей эти снимки и спросим ее, как давно она знакома с твоим отцом, Света. Кроме того, я лично так и не поняла, что же с ней на самом деле произошло. То, что ее поколотил муж, это одно. Но почему в парке? Непонятно. Не мешало бы, в конце-то концов, просто навестить ее.
– Ты предлагаешь поехать к Людмиле Николаевне? – спросил Саша.
– А куда же еще? Только поеду я одна. А вы ждите меня и Горностаева здесь. Кстати, нам больше никто не звонил?
– Нет, я проверял, – буркнул Никита.
– А как же тот бедолага, которого собирается убить собственная жена? – Дронов напомнил Никитке второй звонок, который так и не был реализован.
Пузырек покраснел от удовольствия. «Да, классно я их тогда разыграл!»
Маша уже набирала номер Людмилы Николаевны, но Дронов остановил ее:
– Постой, мы же не рассказали вам самого главного! Светины родители объявились. Они позвонили ей и оставили сообщения на автоответчике.
И Сашка принялся с жаром рассказывать. А когда достал блокнот и показал записанные им номера телефонов, Маша поняла, что она полное ничтожество. Ей, в отличие от всех остальных, похвастаться было нечем. Лучше бы она вообще никуда не ездила. Или же раньше догадалась навестить Валерию и сделала это.
– Покажи свои номера, – она взяла в руки блокнот. – Здесь много номеров. Света, что ты можешь сказать?
– Я знаю почти все – это звонили наши друзья. Кроме двух последних.
– Так мы сейчас мигом выясним… – Сашка включил компьютер. Через несколько минут выяснилось, что первый из двух номеров принадлежит кафе «Саламандра», что на Большой Дмитровке. А вот второй…
– Дронов, выключи компьютер, – заметила Маша мрачно. – Эх ты, великий компьютерщик! Последний номер наш. Нашего штаба.
Наступила тишина.
– Подождите, – первым нарушил ее Никита. – Дрон, а ты не мог ничего спутать? Может, цифру не ту записал? Хотя бы одну?
– Нет, я ничего не спутал…
– Выходит, твой отец, Света, звонил отсюда… – развела руками Маша.
Глава V
Жизненное правило секретарши
Бригада Карташова ремонтировала огромную элитную квартиру на Тверской. «Если убрать все мешки и прочие строительные материалы, – подумал Сергей, оглядывая колоссальное пространство, – то здесь можно ездить на велосипеде».
Карташов, краснолицый мужик с хитрющими глазками и рыжеватыми моржовыми усищами, встретил нового «подсобника» широкой улыбкой.
– Присоединяйся. Здесь главное правило – не задавать лишних вопросов. Делай, что тебе велят, и не суй нос не в свое дело. А уж мы тебя не обидим. Тебе Милена ничего про оплату не говорила?
Сергей и не знал, что ответить. Но Карташов его опередил:
– Да это, собственно, и неважно. Платить я тебе буду из своего кармана, потому как ты в документах нигде не числишься. А уж я с шефа взыщу сам, своими методами.
«Как же, взыщешь ты с него… Сначала найди, а потом и говори», – хмыкнул про себя Горностаев.
Его поражало то обстоятельство, что с исчезновением Конобеева в его фирме ничего не изменилось. Все работают, заняты. Неужели обо всем позаботились его замы? А может, им даже выгодно, что шефа нет?
Как бы то ни было, но он принялся за работу. Следуя примеру рабочих – парней, одетых в забрызганную робу и с мученическим выражением лица, – принялся поднимать снизу наверх, на лифте, мешки с каким-то белым порошком.
Работа была однообразная и тяжелая. К концу дня Сергей так натрудился, что буквально рухнул на один из своих последних мешков. «Я тоже мешок. Спокойно. Ничего страшного не происходит. Многие в моем возрасте подрабатывают таким же образом. А чем я лучше? Мне это только на пользу пойдет. К тому же я заработаю себе на видеокассету». Он усмехнулся. Деньги… Да у него этих денег – как грязи! Девать их некуда. Другое дело, что все они секретные – присланные из Германии Евой Бауэр.
Спина болела, ноги-руки тряслись, словно их подключили в электрическую сеть. Голова трещала. Но самое ужасное заключалось в том, что никто из рабочих ни разу с ним не заговорил. Все словно воды в рот набрали. И еще раздражало то, что сам бригадир Карташов хоть бы ведро с места на место переставил. Ничего подобного! Он только руководил. Иногда ходил из комнаты в комнату, осматривая потолки, и причмокивал губами. Но в основном пил баночное пиво и курил. Причем дорогие сигареты.
Наломавшись, Сергей понял, что строитель из него уж точно не выйдет.
Он посмотрел на часы. Шесть. Пора отчаливать.
– Ну, я пошел? – подошел он к Карташову, глядя, как уходят остальные рабочие.
Чувствовал парень себя ужасно. Легкие были забиты белой пылью, хотелось чихать и кашлять. Да и желудок от голода сводило. Кошмар!
– А ты ничего, работящий. Получай свою долю. – И Карташов, достав из кармана довольно крупную купюру, протянул Горностаеву. – И так будет каждый день.