– Уверена, все было не так просто, – Фиби растерялась и не могла найти нужных слов.
Наступило молчание. Потом Тара добавила:
– Что, если мисс Синклер скажет папе выбирать и он предпочтет ее, а не меня?
– Этого, – решительно произнесла Фиби, – никогда не произойдет! Потому что твой папа уже сделал свой выбор, и ничто его не изменит.
– Откуда ты знаешь?
– Он любит тебя и никогда не нарушит слова, данного тому, кого любит. – Фиби с трудом могла поверить в то, что сама только что сказала. Что защищала Доминика Эштона, этого монстра, отравившего шесть лет ее жизни. – Он же решил, что тебе лучше остаться с ним, чем ехать в Голливуд.
– Мне бы понравилось в Голливуде, – возмущенно сказала Тара. – Мамочка говорит, что меня бы звали Тара Вейн и она бы получила для меня роль в каком–нибудь фильме. И мне прокололи бы уши, – со вздохом добавила она.
Фиби почувствовала, что улыбается.
– Ну уж, думаю, это папа тебе тоже разрешит – лет, скажем, в десять. А теперь давай я тебе почитаю.
Фиби читала тихо, неторопливо, и мало–помалу сказка, которую один человек сочинил для своего маленького сына семьдесят лет назад, оказала свое магическое воздействие. Еще до того, как Пух и Пятачок раскрыли тайну Слонопотама, глаза Тары стали сонными.
Когда Фиби осторожно закрыла книгу, маленькая ручка вылезла из–под одеяла и взяла ее руку.
– Не уходи, – пробормотала Тара, и глаза ее закрылись.
Это несправедливо, с негодованием подумала Фиби. Мне это не нужно! Ничего! Но все же она осталась там, где была, наблюдая за спокойным личиком ребенка и прислушиваясь к тихому дыханию.
Уголком глаза она уловила едва заметное движение у двери. Не оборачиваясь, тихо спросила:
– Кэрри?
– Это не Кэрри.
Фиби выпрямилась в своем кресле.
– Вы уже вернулись? Не может быть!
– В таком случае я – мираж, – спокойно произнес Доминик, тихо ступая по ковру.
Его обычно мрачное лицо смягчилось и стало обезоруживающе нежным, когда он наклонился поцеловать разметавшуюся во сне дочь.
– Думаю, вы можете оставить свой пост. – Он перевел на нее веселый взгляд. – Кэрри говорит, вы с ней великолепно справляетесь, а это несомненная похвала!
– Все не так уж и трудно. – Фиби пошла впереди него к двери. – Она прелестный ребенок.
– Несмотря на своих родителей… – вкрадчиво добавил он. – Вы чего–то недоговариваете?
– Это не мое дело.
– Вздор! – Доминик осторожно закрыл дверь детской спальни. – У вас, несомненно, очень строгие принципы. Я просто чувствую, как они бурлят под маской бесстрастного лица и не могут найти выход.
– Ладно, – сердито сказала Фиби. – Я думаю, Тара постоянно чувствует себя неуверенно.
– С тех пор, как ушла Синди?
– Еще до того, как она пришла! Тара заслуживает большего, чем бесконечная смена нянь и гувернанток, какими бы профессиональными они ни были. Она нуждается в ком–то, кто даст свою любовь, а не просто заботу. – Фиби замолчала, метнув взгляд на его бесстрастное лицо. – Вы же сами спросили, – оправдываясь, добавила она.
– Да, спросил. – Он сделал паузу. – На самом деле я согласен с вами, и сегодня для меня это стало первостепенной заботой.
Хейзл Синклер! – подумала Фиби. А как отнесется к этому Тара?
– Я… я надеюсь, ваш вечер был приятным.
– Вы имеете в виду репутацию ресторана? – уточнил он, на его губах промелькнула улыбка. – По моим грубым подсчетам, он продержится совсем недолго. Съедобным был лишь пудинг, поэтому мы решили прервать наш ужин, так и не завершив его, и вернуться сюда пить кофе.
– А… – произнесла она растерянно. – В таком случае не буду вам мешать.
– Нет! – возразил он. – Вы будете пить кофе с нами, потом я отвезу вас домой.
– Но мисс Синклер…
– …привез ее собственный автомобиль. Какие еще возражения?
Хейзл приветствовала их своей великолепной улыбкой.
– Какая поразительная преданность делу! – протяжно сказала она. – Вижу, вы твердо решили стать семейным сокровищем.
– Напротив! – Фиби подошла к одному из диванов, стоявшему у камина, и села. – В новом году я буду искать себе работу по специальности.
– Опять официантки? – Хейзл недоуменно подняла брови.
– Нет, – хладнокровно ответила Фиби. – Боюсь, что развею ваши иллюзии, но по образованию я дипломированный библиотекарь.
– Да… – произнес Доминик тихо, будто получил ответ на свой незаданный вопрос.
– Отчего же вы так бездарно губите время в каком–то ничтожном кафе? – не унималась Хейзл.
Доминик со странной улыбкой посмотрел на Фиби:
– Потому, что она иначе относится к этому. Она среди людей, которых любит. Правильно, мисс Грант?
– Совершенно верно. – Фиби вздохнула с облегчением, увидев Кэрри с подносом.
Как только они стали пить кофе, Хейзл переключила внимание на себя. Игриво болтая, она перескакивала с одной темы на другую.
– Устали, мисс Грант?
– О, нет, – быстро солгала Фиби, – прошу вас, продолжайте этот вечер!
– Думаю, пора прервать его. У меня завтра тяжелый день. – Он улыбнулся Хейзл. – Я уже объяснял.
– Дорогой, я все понимаю. Такая досада, что тебе еще раз придется проделать весь путь до Вест–комба и обратно. – Хейзл положила ладонь с ярко–красными ногтями на его руку и улыбнулась ему: – Не волнуйся, в следующий раз я сама приготовлю обед для тебя, милый, и позабочусь о том, чтобы весь вечер мы были только вдвоем. Теперь проводи меня до машины, если мисс Грант не возражает, – мило добавила она.
– Нисколько! – ответила Фиби таким же медоточивым тоном, но гораздо более искренне.
Когда минут десять спустя Доминик вернулся, он вкладывал свой носовой платок в карман. Стер губную помаду, подумала Фиби.
– Готовы, мисс Грант?
«Рейнджровер» резко повернул налево, и Фиби подпрыгнула от удивления.
– Вы не там повернули. Весткомб по другой дороге.
– Мы не поедем туда сразу. Сначала заедем что–нибудь выпить в «Грин мен», что в Котринге.
Фиби открыла рот, задыхаясь от возмущения:
– Я не хочу ничего пить. Что такое, черт побери?
– В таком случае страдайте от жажды, – нетерпеливо сказал Эштон. – Любуйтесь, как я пью. Просто я хотел бы кое о чем поговорить с вами.
– Почему мы не можем поговорить сейчас, по дороге?
– Потому что я за рулем, а серьезный разговор отвлекает внимание от дороги. – Он помолчал. – Кстати, вы умеете водить машину?
– Да. – Она бросила на него подозрительный взгляд. – А что?
– В наше время это имеет большое значение, особенно если вы живете за городом.
– Тогда это ко мне не относится, – равнодушно сказала она. – Дело в том, что работу библиотекаря можно найти только в городе.
– Вы действительно хотите работать в библиотеке?
Она холодно улыбнулась ему.
– В большой степени это вопрос жизненной необходимости. Моя жизнь словно остановилась после того, как мой отец… Но это не может продолжаться вечно. – Она нервно сглотнула. – Новый год – новый старт.
– Мы выпьем за это, – сказал он и свернул на автостоянку возле «Грин мен».
Доминик провел Фиби в просторное помещение с массивными деревянными столами, скамьями с высокими спинками и камином. В корзине с поленьями спал черный с белыми пятнами кот.
– Очень уединенное местечко.
– Это ночь развлечений, сегодня еду не готовят, – объяснил Эштон. – В другое время тут невозможно найти свободный столик. Что вам заказать?
– Просто тоник, пожалуйста.
Он усмехнулся и недоверчиво поднял брови:
– Ничего крепче?
Сердце Фиби учащенно забилось:
– Ничего!
Что же все–таки он собирался ей сказать? – с ужасом думала она. Неужели он ее все–таки вспомнил? О, нет! – взмолилась она в глубине души. Пожалуйста, нет!
Доминик вернулся с тоником для нее и стаканом пива для себя.
– Вы по–прежнему невысокого мнения обо мне, не так ли, Фиби? – начал он.
Она вся напряглась:
– Не знаю, что вы имеете в виду…
– О, не разыгрывайте меня. Вы и не скрываете вашей враждебности. – Он помолчал минуту–другую. – Но, что бы вы ни думали, интересы Тары для меня превыше всего.
– Я… я, конечно, это знаю.
– И это нисколько не меняет вашего отношения ко мне. – Он не спрашивал, а констатировал факт. – Ну что же, я смогу с этим жить. Вопрос в том, сможете ли вы?
Она покачала головой.
– Думаю, вас не должно это волновать, мистер Эштон!
– Доминик, – сказал он. – Меня зовут Доминик, и я хотел бы, чтобы вы так меня называли.
– Право же, это не имеет значения. Вероятно, мы больше не будем видеться.
– А я надеюсь, что будем. – Он уставился на свой стакан. – Прошлым вечером Тара попросила, чтобы вы стали ее няней. Я сказал, что, возможно, у вас есть тысяча причин для отказа.
– Да, – согласилась она, чувствуя, что от волнения ее начинает пробирать дрожь. – Есть. Я говорила Таре…