— Так точно.
Сонька вытащила свой мобильник и забегала по комнате.
— Ну давай, ловись… Ловись, я сказала!
Она запрыгнула на подоконник, руку с телефоном вытянула к самому потолку, потом, не увидев результата, высунула в форточку.
— Ну хоть эсемеску бы послать, — захныкала она. — Черт! Одно и то же — поиск сети.
— Сонь, успокойся. До утра осталось несколько часов. Как только начнет светать, Артемон с Кукой на лыжах доедут до шоссе…
— А вдруг этот маньяк еще кого-нибудь шлепнет?
— Да почему ты решила, что это маньяк? — удивилась я.
— А кто же? Зачем нормальному человеку убивать Петьку? Он что миллионер, милиционер, игрок, шантажист?
— А может и шантажист, откуда ты знаешь?
— И кого он шантажировал? Антошку что ли Симкова, за то, что тот на рабочем месте водку пьет? Или Витьку? А может Санина с Маниным? Их есть за что — вон сколько у государства уворовали…
— Сонь, мне такого про этого Петюню порассказали, что я ничему не удивляюсь…
— А что? — Сонькины глаза загорелись огнем любопытства.
Я вкратце передала содержание бесед с Зориным и Тю-тю, потом спросила:
— И что вы по этому поводу думаете?
— Не знаю… — Сонька нахмурилась. — Ничего не думаю…
— А я думаю, что убили его не за это! — воскликнула Ксюша. — Да знаешь, сколько таких вонючек, как этот Петька, на свете живет? У моего Педика, что не партнер, то гнида. Один ко мне пристает, спасу нет, другой за ним шпионит, третий споить пытается! И все живы!
— Ты это к чему? — не поняла Сонька. — К тому, что весь мир бардак?
— К тому, что Петьку убил маньяк! — припечатала Ксюша. — Садист! Вон как его изуродовал…
— Что ты на маньяках зациклилась? — начала спорить Сонька. — Это тебе не кино американское! Это жизнь. А в жизни убивают даже за бутылку…
— Нет, это маньяк. У них в НИИ полно маньяков… Химия, волшебница, постаралась!
— Тогда почему этот маньяк еще кого-нибудь не убил? Они ведь одной жертвой не ограничиваются…
— Погоди! Еще не вечер!
— Типун тебе на язык! — по-настоящему разозлилась Сонька.
Ксюша сплюнула через левое плечо, потом испытывающе на меня посмотрела и спросила:
— А ты, Леля, как думаешь?
— Думаю, что маньяк тут не при чем. Но доказательств у меня нет. Разве что одно, — я понизила голос. — Девочки, я вам не говорила, что слышала, как кто-то кому-то угрожал?
Девочки, переглянувшись, замотали головами. Тогда я поведала им содержание подслушанного разговора. Когда я замолкала, Ксюша неуверенно произнесла:
— Ну это может и ничего не значить… Мало ли, кто кому грозит. Ты, например, Соньку раз 100 убить грозилась. А ничего, жива пока подружка.
— Все верно, я тоже сначала так подумала… Но ведь у нас труп в соседнем здании.
— И полутруп в больнице, — влезла Сонька.
— Какой еще полутруп?
— Ну не совсем, конечно, полутруп. Я хотела сказать, что есть еще один пострадавший. Не погибший только чудом.
— Девочки! — я вскочила. — Где Витька? Надо с ним поговорить! Может, это он тогда ссорился с одним из своих друзей. Или знает, кто ссорился. Может, наши подозрения выеденного яйца не стоят.
— Или наоборот! — тут уж вскочила Сонька. — Вдруг это Витька Петюню убил!
— Или знает, за что его убили! — докончила Ксюша и понеслась к двери. — Уж кому, как не Витьку, знать все Петины грешки!
Мы вылетели из библиотеки и помчались по лестнице.
— Это точно Витька! — кричала Сонька, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. — Он же Петюне завидовал. Значит, ненавидел. Зависть — страшное чувство.
— Точно! Я видела, как он зубами скрипел, когда Петюня пытался тебя завалить.
— Меня? — Сонька резко затормозила. — Он что, ко мне приставал?
— Еще как!
— Но я не далась? Да, девочки? Уж это я бы запомнила… наверное…
— Ты не далась, — успокоила ее Ксюша. — Ты, как всегда, стояла за свою честь насмерть.
— Слава тебе господи! — Сонька просияла и возобновила свой сумасшедший бег.
Вот мы и в фойе. Как слоны, промчались по нему. Чуть не снесли по пути все еще спящего на ящиках с мусором Блохина. Ворвавшись в Музыкальный зал, остановились на входе.
— Где он? — Сонька начала рыскать взглядом по помещению.
— Был за роялем.
— Ни фига не видно…
— А ты свет включить.
Сонька пошарила рукой по стене, нащупала выключатель, стукнула по нему. Тут же помещение озарилось ярким светом.
Сонька наклонилась.
— Он и сейчас за роялем. Спит, наверное, пьянюга.
Я этими словами, она поскакала к разнесчастному инструменту. Мы следом. Не добегая метра, Сонька резко затормозила.
— Ты чего? — заверещала Ксюша.
Сонька обернулась. Глаза ее были широко открыты, лицо бледное. Она что-то квакнула и указала пальцем в пол.
— Чего? — опять не поняла Ксюша. Она отстранила Соньку и сделала шаг…
… Витя лежал, неестественно скрючившись — руки вывернуты, будто он потягивается, ноги, согнутые в коленях, растопырены. А в его обнаженной груди торчал большой кухонный нож с облезлой ручкой. Из раны все еще вытекала багровая, густая кровь.
— Мама! — басом произнесла Ксюша и попятилась.
— Вот тебе и мама, — прошептала я, тоже включая задний ход.
Так мы и пятились, пока не наткнулись спинами на распахнутые двери.
— Артемон! — заголосила Ксюша и выбежала из зала.
Мы с Сонькой дунули следом. Не то чтобы мы были уверены, что Артемон нам поможет, просто не хотелось находиться рядом с трупом в чисто бабском обществе.
До бильярдной добежала за 3 секунды. Влетели, как бешенные.
Пять пар удивленных глаз уставились на нас.
— Вот вы тут играете, — выпалила Ксюша. — А там Витю убили!
— Хорош шутить! — насупился Артемон.
— Да какие тут шутки, — вылезла вперед Сонька. — Лежит за роялем. Мертвый.
— Девчонки, я не виноват, — забормотал банкир. — Я его только разочек. Кулаком под дых. От этого не умирают.
— Его зарезали, идиот! Причем, совсем недавно.
— А ну пошли, посмотрим, — скомандовал Артемон, отбрасывая кий.
Мы повели любопытствующих в Музыкальный зал. Однако зашли в него только мужики, впечатлительные старые девы остались мяться у дверей.
Артемон без страха подошел к телу. Окинул его проницательным взором, потрогал кровь, стекшую на пол. Нахмурился и произнес:
— Кука, запри-ка входную дверь. Чтоб не одна падла не вышла.
— Что еще? — с готовностью откликнулся телохранитель.
— Веди сюда всех, кто есть в здании. Остальным оставаться на местах. Вы все подозреваетесь в убийстве!
11.
Мы сидели в креслах, расставленных по периметру зала. В углу, прикрытый скатертью, покоился труп Вити. Артемон стоял в центре и сверлил глазами каждого из нас.
— Значит так. Признавайтесь, падлы, кто замочил Витюху?
Все молчали.
— Ладно, не хотите признаваться. Тогда, кок говорил Вован Ульянов, мы пойдем другим путем. Ща каждый предъявит алиби. Че и с кем делал… значится так… — он посмотрел на свои массивные золотые часы, — с без пятнадцати 3 и до трех 10. — Позвольте, — вмешался Зорин. — А кто вас уполномочивал…
— Я сам себя упл…на… мачивал.
— Но ведь вы такой же подозреваемый!
— Слушай, толстяк. — Судя потому, как заходили желваки на щеках Артемона, он начал злиться. — Мы с Кукой здесь люди посторонние. Вас всех в первый раз видим. На кой черт нам тут мочиловку устраивать?
— Да кто вас, новых русских разберет? Может, вы так развлекаетесь? — выкрикнула со своего места Галина Ивановна.
— Лады, — кивнул банкир, смиренно. — Я могу предъявить свое алиби. Все эти полчаса я играл в бильярд. Свидетели перед вами.
— Почему полчаса? — встряла Сонька. — Может, его убили гораздо раньше?
— Мы разошлись в 2-45. Тогда этот хрюндель был еще жив — я слышал, как он храпел. За это время, кто-то успел его замочить и вернуться туда, где его застал Кука. Так что убийство произошло где-то между 2-45 и 3-15, — Артемон обвел нас не предвещающим ничего хорошего взором. — К тому же, когда мы пришли, кровь была еще свежей, а о чет это говорит? Пра-а-а-льно. Что убили Витюню совсем недавно … Итак. Мы слушаем.
— Мы были втроем в библиотеке, — отчиталась Сонька. — Ни одна из нас из комнаты не выходила.
— Ясно. Следующий.
— Мы сидели в рубке, — почесав косматый затылок, выдал Стапчук. — И тоже никто не выходил.
— Мы играли бильярд, — растеряно молвил Суслик. — Ты же знаешь…
— Играли-то мы, играли. Тока ты из комнаты выходил… Помню я, — и он погрозил побледневшему Мише пальцем.
— Я пописать.
— Десять минут писал?
— Ну не только… — смешался Суслик. — У меня живот скрутило… Пришлось задержаться.
— Ой не верю я тебе, ой не верю! — картинно раскачивал головой Артемон.
— А я верю! — Галина Петровна выскочила на середину зала. — У меня тоже живот весь день ноет. И в туалет хочется. Особенно после ужина.