Почему-то здесь, в спальне Джессики, Картеру было неудобно говорить в полный голос, и потому он спросил почти шепотом:
– Здесь была ваша детская?
– Нет, – быстро проговорила она и вышла из комнаты. – Я переехала сюда, чтобы сэкономить топливо.
Все это звучало разумно.
– Комната находится над кухней, и потому здесь всегда тепло, – понимающе кивнул Картер.
– Да, – сказала Джессика и всем своим видом дала понять, что Картеру пора покинуть ее комнату.
Но он, не желая ничего понимать, так и не сдвинулся с места. Если бы они находились в любой другой части дома, Джессика спокойно пошла бы дальше и Картер, в конце концов закончив осмотр, присоединился бы к ней. Но только не здесь. Она не могла допустить, чтобы он остался в ее комнате один. Это было ее личное пространство, которое она тщательно оберегала от постороннего присутствия.
– Какая удачная фотография, – сказал Картер, кивнув в сторону комода. Легкая, мечтательная улыбка тронула уголки его губ. – Она пробуждает столько воспоминаний.
Джессика не отрываясь смотрела на фотографию и потому не могла видеть его улыбки.
– Вы правы. Этот снимок сделан во время редкого семейного праздника.
– Какого праздника?
– Дня благодарения.
Картер не понял, что она имеет в виду.
– Но разве День благодарения – редкий праздник? – спросил он.
– В тот день мой отец присутствовал на семейном обеде.
Картер внимательно взглянул на Джессику, стараясь понять по ее лицу, шутит она или говорит серьезно. Она явно не шутила.
– Вы хотите сказать, что он редко обедал с вами?
– Возможно, он не считал семейный обед чем-то важным, а может быть, просто о нас забывал. Когда он над чем-то увлеченно работал, то никогда не прерывался.
– И он не прерывал работы даже ради обеда в День благодарения?
– Нет, – просто сказала Джессика и посмотрела Картеру в глаза. – Вы уже все здесь осмотрели? Мы можем спуститься?
Картер опять не сдвинулся с места. Казалось, он не слышал, что сказала ему Джессика.
– Как странно. Мне казалось, что праздники в поместье Кросслинов всегда устраивались на широкую ногу. Я думал, вы отмечали праздники согласно старинным традициям.
– Все это действительно было так. Вот только отец никогда в этом не участвовал. Я всегда чувствовала себя очень одиноко.
– Потому вы так рано вышли замуж?
Джессика удивленно посмотрела на него, и Картер пояснил:
– Моя мама рассказывала, что вам тогда только исполнилось двадцать.
Джессика не понимала, к чему эти расспросы. Движет ли им праздное любопытство или что-то другое? Она почувствовала невольную досаду на Картера за этот не относящийся к делу разговор, но не хотела ему грубо отвечать. Роль фурии ей порядком надоела, тем более что он-то вел себя вежливо.
– Наверное, я действительно тогда чувствовала себя одинокой и замужество виделось выходом. Но тогда мне казалось, что я по-настоящему влюбилась.
Картер подумал, что сейчас ей так не кажется.
– И сколько продлился ваш брак? – спросил он.
– А разве ваша мама вам этого не сказала?
– Она считает, что это не мое дело, и, наверное, она права. Можете не говорить, если не хотите.
Джессика оперлась о дверной косяк. В задумчивости она провела пальцем по трещине на двери, изношенной от времени.
– Здесь нет никакого секрета. – И это было действительно так. В конце концов, сведения об этом записаны в книге регистрации в мэрии. – Мы развелись через два года после нашей свадьбы.
– И что же случилось?
Джессика недовольно нахмурилась, но все же ответила:
– Мы слишком разные люди, и цели в жизни у нас разные.
– Как зовут вашего бывшего мужа? Она немного помолчала:
– Том Чандлер. – Джессика обхватила себя руками. – Но какая разница? Вы все равно его не знаете.
– Он не здешний? Джессика покачала головой:
– Нет, он из Сент-Луиса. Я познакомилась с ним, когда училась на втором курсе, а он на последнем. Он хотел стать писателем и рассчитывал, что я окажу ему материальную поддержку, думая, что моя семья богата и будет нам помогать. – Теперь в ее голосе не было никакого смущения, а только одна сплошная ирония. Смотря Картеру прямо в глаза, Джессика продолжала: – Вы опять оказались правы. Я могла привлечь мужчину только своими деньгами. Но мне понадобилось два года, чтобы окончательно это понять.
Джессика говорила спокойно, голос звучал ровно. И только по отрешенному взгляду и страшной бледности, залившей ее лицо, Картер понял, как тяжело ей это вспоминать.
– Я не понимаю.
– Том влюбился в поместье Кросслинов, а не в меня. Он всегда хотел жить в таком поместье. Ему льстило, что мой отец – талантливый ученый, и нравилось, что моя мать всю себя посвятила отцу. Том думал, что я стану такой же самоотверженной женой. Больше всего в доме его привлекала мансарда. Он хотел сделать там нечто вроде писательской мастерской. Представлял, как будет сидеть там, предаваться размышлениям, читать, мечтать, устремляя взор в пространство.
– И вы устали от семейной жизни еще раньше, чем он?
– Думаю, да. Я ему тоже довольно быстро надоела, но он был вполне доволен браком. Вот тогда-то я и осознала свою ошибку.
Сердце ее сжималось от мучительной боли, но Джессика продолжала все тем же ровным голосом. Картер мог понять, что она чувствует на самом деле, только по ее глазам. Ему очень хотелось облегчить эту боль, но он не знал, как это сделать, и потому только сказал:
– Мне очень жаль.
– Тут не о чем жалеть. – Джессика вымученно улыбнулась. – Это продлилось всего два года. И к счастью, прошло. Я закончила университет и собиралась поступать в аспирантуру. Поэтому после развода была занята только учебой.
– Мне очень жаль, что ваш брак не удался. Может быть, если бы ваш муж был рядом с вами, то дом не пришел бы в такой упадок…
– Нет, только не Том. Это не про него. Он так же плохо разбирался в материальных вопросах, как моя мать. Даже еще хуже, так как до финансового положения нашей семьи ему не было никакого дела.
– Но все равно вам было бы сейчас проще, если бы рядом с вами кто-нибудь был.
Она отвела от Картера взгляд:
– Проще? Может быть. Но жизнь вообще штука непростая, никогда не бывает так, чтобы было все хорошо.
Вся ее жизнь вдруг пронеслась перед ней, но она постаралась остановить свое внимание только на счастливых моментах.
– Вообще-то я за многое должна быть благодарна судьбе. У меня есть любимая работа, которую я стараюсь делать хорошо. У меня много друзей. И еще у меня есть поместье… – она вдруг, словно опомнившись, закончила свою речь почти шепотом: – поместье Кросслинов.
И, уже не заботясь о том, останется ли Картер в ее комнате или последует за ней, Джессика развернулась и стала быстро спускаться по лестнице.
Картер нашел ее на кухне. Джессика пила кофе у кухонной стойки. Увидев его, она отставила чашку и с независимым видом спросила:
– Итак, куда мы отправимся дальше, если, конечно, мой проект вам все еще интересен?
Картера сейчас гораздо больше интересовал вопрос о том, как был произведен имущественный раздел после развода Джессики, но он не посмел об этом спрашивать, натолкнувшись на ее подавленно отрешенный взгляд. Он подумал, что лучше поговорить об этом в другой раз.
Его удивило, что Джессика была с ним столь откровенна. Такие разговоры ведутся обычно только между самыми близкими друзьями. Это было хорошим знаком.
– Расскажите мне о вашем проекте подробно, я должен знать, что конкретно вы хотите, – попросил Картер. – Но мне нужно принести из машины портфель. Подождите, я скоро вернусь.
Оставшись одна, Джессика глубоко вздохнула. При Картере она даже дышать в полную силу не решалась. Он ее сковывал и подавлял. Джессика понимала, что это происходит у него не специально и не для того, чтобы продемонстрировать свою власть над ней. Просто по натуре он сильный и властный человек, и глупо на это обижаться. Он вел себя с ней очень вежливо и предупредительно. И разве он виноват в том, что из-за своего высокого роста и громкого, сильного голоса заполняет собой все пространство вокруг? Его аура власти слишком мощная.
– У вас есть подробный план переделок в поместье? – спросил Картер, вернувшись на кухню.
Джессика кивком указала Картеру на блокнот, лежавший на дубовом столе.
– Прекрасно. – Он мельком взглянул на блокнот и положил рядом с ним портфель. – Если можно, я бы выпил еще кофе. – Картер протянул пустую чашку.
– Конечно.
Джессика подошла к столу, на котором стоял фарфоровый кофейник, и приготовила Картеру кофе со сливками и сахаром – точно такой же, какой он просил сделать до этого. Картер, улыбнувшись, заметил, что мог бы приготовить себе кофе сам, но Джессика протестующе махнула рукой. Она была рада, что можно чем-нибудь заняться.
Налив ему и себе кофе, Джессика пригласила Картера присесть за полукруглый столик, стоявший в уголке кухни у окна. Отсюда открывался чудесный вид на лес, радующий Джессику каждое утро. Но сегодня она была слишком занята мыслями о Картере, чтобы обратить внимание на двух ярко-красных кардиналов, сидевших на ели у самого кухонного окна.