Я поморщилась и отодвинула телефон.
– Я не могу сейчас, – сдавленно пискнула я.
– Что? Почему? – возмутился он. – Это детский сад какой-то. Что там у тебя происходит?
– Я на работе.
– Рабочий день окончен. Ты не должна работать сверхурочно, – назидательно пророкотал Кирилл.
Я сжала зубы. Вот сволочь! Если можно мне испортить жизнь, это, безусловно, сделает Кирюшка. Или мама. Только один из этих двоих мог позвонить, когда я пряталась от директора в шкафу.
– Не звони мне больше, – в который раз выпалила я, расплавляясь под презрительным взглядом Шувалова. И отключила связь. В холле воцарилась тишина.
Я стояла в глубине шкафа и думала, что так идиотски я выгляжу, пожалуй, впервые. Нет, когда я застала дома мужа с этой белобрысой кассиршей, я тоже выглядела не фонтан. Особенно когда с шипением пыталась вцепиться ей в волосы. Но, согласитесь, это все-таки бытовая сцена. С кем не бывает и все такое. А тут…
– Вы поговорили? – ласково спросил Шувалов.
– Да, спасибо, – ответила я.
– Теперь не соблаговолите ли вы пройти в мой кабинет? – продолжил ворковать он.
У меня все упало. Надо же, столько стараний, и все напрасно. Я все-таки вылечу на улицу без выходного пособия. Может, меня даже обвинят в шпионаже! Я подслушивала директорские разговоры. Я сидела в шкафу! Представляю лицо Хрюниной, когда она об этом узнает.
– Всегда знала, что Митрофанова плохо кончит, – скажет она. – Не зря я все файлы держу под паролями.
Я прошла в большую переговорную, а из нее повернула прямо в святая святых – в директорский кабинет. За все время моей работы я была здесь впервые.
– Так, значит, вы предпочитаете одеваться прямо в шкафу? – усмехнулся Станислав Сергеевич.
Господи, я не могу спокойно смотреть, даже когда он просто проходит мимо. Тут же у меня началась аритмия и учащение дыхания. Кажется, я скоро грохнусь в обморок.
– Нет-нет, вы все не так поняли, – робко возразила я, но ему, видимо, моего ответа не требовалось.
– Знаете, я ведь долго не мог решить, что с вами делать, Митрофанова. Есть определенные поводы оставить вас на работе. Ваша характеристика вроде бы нейтральна, но то, что вы творите, выше всяких аргументов. Это уму непостижимо! Вы пропускаете мимо ушей все, что вам говорит начальство, вы сбегаете с работы за два часа до конца рабочего дня…
– За полтора, – аккуратно внесла я справедливое замечание.
Шувалов побледнел. Блин, лучше бы я молчала. Идиотка!
Я прикусила губу.
– Отлично. Это сильно меняет дело, – скривился он. – Вы проигнорировали мое предупреждение, а ведь я знал, что в тот день вы и на работу опоздали. Да-да, я просматриваю периодически журнал прихода и ухода. Очень, знаете ли, любопытно бывает. Вы, например, вовремя не приходите практически никогда. Кроме этой недели.
– Да, – воодушевилась я.
– Но это временно, – «успокоил» он меня. – Если вы привыкли опаздывать, этого не переделать. Итак, вы опаздываете, у вас в руинах вся документация, вы постоянно бегаете на перекуры, сидите в Интернете и вообще приятно проводите время.
– Это не так, – слабо возразила я, но Шувалов набирал обороты. Интересно, он только мое «дело» изучает с такой тщательностью или всех? Если всех, то мы погибли. С таким руководством мы не продержимся и квартала. Нас уволят всех и заменят какими-нибудь роботами. Японского производства. Они будут работать без перерыва, а на ночь сами собой вставать на подзарядку. А Шувалов будет подсчитывать экономию и получать премии от учредителей. Со временем, подумала я, и клиентов заменят роботы, и наши роботы будут сосвистываться с их роботами по каналу WiFi. Загружать друг в друга файлы, синхронизировать их и передавать роботам на склад. Там роботы-погрузчики загрузят оборудование в самоуправляемые машины. Вернее, не так. Интерактивное оборудование, получив сигнал о том, что оно продано, само поедет и загрузится в механические кары и только запросит адрес, по которому надо самодоставиться. Интересно, а чем тогда будут заниматься люди? Понятно, что менеджеры по продажам вымрут как динозавры. Останутся одни только учредители и сисадмины. А Шувалов будет править миром и действительно превратится в механизированный глаз, возвышающийся над миром. Может, его загрузят в ракету и пошлют летать по орбите, чтобы приглядывать за нашей непутевой планеткой?
– Интересно, чем у вас голова забита? – вдруг услышала я фразу, вырвавшую меня из заоблачных высот.
– Что? У меня? – замотала я головой. Неужели я отвлеклась? Со мной так бывало, когда я сильно-сильно нервничала. Например, когда рожала Нику, я тоже думала черт знает о чем. Только потому, что ужасно боялась умереть.
– Ну-ка, повторите мою последнюю фразу, – ледяным тоном потребовал Шувалов.
Я подняла на него глаза и поняла, что он уже не просто зол – он в бешенстве. Черт, ведь все это время он что-то говорил!
– Последнюю? – в ужасе пробормотала я.
– Так! – Шувалов отвернулся и всплеснул руками. – Вы меня не слушали! Знаете, я такое встречаю впервые, ей-богу. То есть вы вообще все пропускали мимо ушей. Интересно, где вас учили так вести себя с руководством. И что, вы и теперь думаете, что вам все это сойдет с рук?
– Нет, – еле слышно, одними губами прошептала я. Как объяснить, что я просто панически его боюсь? Что именно поэтому мне хочется мысленно улететь в облака и не возвращаться, пока он не уйдет. И вот теперь я все потеряла. Как я буду кормить Нику? Как я буду платить за ее репетиторов – она хочет поступать в театральный?
– Я так понимаю, что эта работа вам не нужна? Что ж… – развел он руками.
Я так и увидела, как он дальше пожелает мне «хорошего дня» и пинком выкинет из директорского кабинета. А мне ведь надо платить за две квартиры – свою и мамину. И скоро делать ТО
моей ласточке бесфарной.
Слезы сами собой так и хлынули из моих глаз. Я посмотрела в последний раз на Шувалова, прошептала:
– Только не «Хорошего дня!» Пожалуйста! – Я уронила лицо в ладони.
– Что? – не понял он.
Дальше я не стала снисходить до разговоров, а сразу принялась реветь. Говорят, что женщины живут дольше, потому что умеют вовремя сбросить стресс и не тащить на себе всякую тяжесть и душевную боль. Что ж, возможно, это и так. Я, правда, не чувствовала, что мне становится легче.
– Что вы делаете? – рокотал возмущенный шуваловский голос. Я слабо реагировала на окружающую действительность. Плечи мои сотрясались, я растирала слезы по лицу, размазывая заодно косметику, и мне было себя так жаль, так жаль! Сколько же, в самом деле, можно! Всю жизнь тяну свой воз, совсем одна. Мама меня пилит, папа умер, мужиков хороших нет. А теперь я еще и безработная. Ну чем я хуже других? Почему такие, как Хрюнина, никогда не полезут в шкаф? Почему я всегда всего боюсь и никогда ни на что не решаюсь? Почему я такая идиотка?
– А-а-а! – рыдала я, оплакивая свою горькую судьбу.
– Да что ж это такое? То вы молчите как рыба, то ревете белугой, – злился Шувалов.
Мне было плевать. Чего это я буду думать о чувствах человека, который выкинул меня из родной компании, потому что я не смогла повторить последнюю фразу его долбаных нравоучений. Да пошел он!
– А вы тоже хороши! – ревела я.
– Я-то тут при чем? – опешил Шувалов.
Я подняла на него злые заплаканные глаза. Выглядел он довольно растерянно.
– Все вы – мужики – бесчувственные сволочи. А-а-а! – продолжила я реветь. А чего стесняться, если все кончено?!
– Да прекратите вы выть! – возмутился он.
Я только еще больше обозлилась:
– Я не вою, я рыдаю. И не прекращу. Что, приятно выставить женщину на улицу? Вы-то молодец, улучшили показатели! А чем я буду дочь кормить?
– А надо было нормально работать! – возмутился Шувалов.
Я вскочила и посмотрела ему прямо в глаза.
– А я и работала нормально. Что я не так делала? Клиентов не воровала, спецификации выписывала как надо. И отчеты – это ерунда. Все я вовремя сдавала, что было обязательно. А если надо – я и лучше бы могла, только нашему директору это не нужно было!
– Все вы, женщины, только приспосабливаетесь. Делаете только то, что из вас палкой выбьешь! – рявкнул Шувалов.
Я плохо переношу рявканье, особенно от мужчин. Тем более от начальства. Как подбитая этим криком, я плюхнулась обратно на стул и принялась всхлипывать.
– Ну и ладно! Ну и пожалуйста. Как-нибудь справлюсь, – бессильно всхлипывала я.
Шувалов нервно ходил по кабинету.
– Сколько можно рыдать? Это же не метод! – озадаченно разводил он руками.
– А кричать на женщину – метод? – пожаловалась я.
Шувалов остановился, потом что-то решил и пошел к столу.
– Выпейте воды. – Он сунул мне стакан воды.
– Не хочу-у-у! – отвернулась я. – Отстаньте от меня-а-а!
– Да что ж такое. У вас что, истерика? – нахмурился он.
– Ну и что?! Вам-то что-о-о? – хлюпала я.
В принципе, мне становилось легче. Еще немного, и я бы начала успокаиваться сама. Мы, женщины, и не такое переживали. Ничего, работа – еще не конец света. Хотя при мысли, что я все-таки потеряла свое рабочее место, причем по собственной дури, слезы снова и снова наворачивались у меня на глаза.