– Собственно, у меня и нет возражений. Подписывай с ней контракт.
Весь сентябрь длились эти прикидки, днем в офисе «РαН», а вечером перемещаясь в дом Ника. В то же время Ник успевал просматривать все, что ему попадалось по телебизнесу, обмениваться с массой людей телефонными звонками, стараясь получить как можно больше советов и информации, а кроме того, он путешествовал, встречаясь с владельцами кабельного телевидения.
– Я должен показать товар лицом, – объяснял он свои отлучки Чеду. – Иначе как же это кто-нибудь купит?
Большинство клиентов покупали идеи и соглашались сотрудничать с «РαН», по крайней мере, в течение следующего года, начиная с его стартовых программ, запускаемых в октябре. С получением их согласия совещания и обсуждения с Моникой Нэшвилл, вторым его заместителем, и Лезом стали веселее. Начало было положено.
– У меня есть идея, – сообщил Ник однажды поутру в самом начале октября, за три недели до того, как они переключились с программ, выпускаемых Сибиллой, на свои собственные.
Лез откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Они собрались в офисе Ника, раньше принадлежавшем Сибилле, а теперь совсем пустом, потому что она вывезла почти всю мебель. Сидеть приходилось на складных стульях посреди нераспакованных ящиков с книгами, которые они использовали в качестве журнальных столиков; еще шесть стульев приткнулись между ящиками, а на другом конце комнаты, возле окон, выходивших на окна других контор, стоял письменный стол Ника, который он привез из Калифорнии. Оставшись, таким образом, без письменного стола дома, Ник никак не мог собраться пройтись по магазинам, ему не хватало времени.
– Что за идея? – поинтересовался Лез, разливая по чашкам кофе и протягивая одну Нику.
Едва встретившись, они стали друзьями, хотя, если судить по первому впечатлению, не могло быть более разных людей. Лез был на двадцать лет старше. Неудавшийся радиопредприниматель, он потерял сразу две работы после продажи собственной радиостанции, а третью бросил сам после того, как ему поручили объявить победителями нескольких кандидатов в Конгресс еще до того, как закончились выборы. Он был счастлив в семейной жизни, женившись на девушке, в которую влюбился в колледже, и старался изо всех сил, чтобы сыновья его тоже получили высшее образование. По сравнению с блестящими успехами Ника, достижения его могли показаться мизерными. Но у них были сходные взгляды на телевидение, на подачу новостей, да и на мир, в котором они жили. Легко сойдясь друг с другом, они работали так же слаженно, как работал Ник с Тэдом Мак-Илваном в «Омеге».
– Что бы ты сказал о программе «Обратная сторона новостей»? – спросил Ник. – С подзаголовком вроде «О чем они умалчивают»?
Лез согласно кивнул:
– Мне нравится. Скажем, мы показываем речь Президента, например, или сенатора, или кого-то из ООН…
– Или бизнесмена. Не обязательно только политиков.
– А потом предоставляем слово кому-нибудь другому и узнаем, что осталось за кадром.
– Или что намеренно утаили.
– Ложь, – сказал Лез. – Люди лгут, но политики лгут всегда и лучше всех.
– Но мы должны подумать о том, как преподнести «ложь», не называя ее ложью, – усмехнулся Ник. – А можно и вовсе обойтись без комментариев, только сцена – какое-то действие, демонстрирующее без лишних слов, что было пропущено или передернуто в только что услышанных словах. Между прочим, то же самое можно проделать и с телевидением, и с газетами. Если репортер исказил информацию, мне бы хотелось это тоже показать. Никаких священных коров.
– Прекрасное название, – пробормотал Лез, что-то записывая. – А кто будет готовить эту передачу? Все уже так перегружены.
– Ладно, кого-нибудь пригласим. Если у тебя есть кто-то на примете, я буду только рад.
– Я подумаю. Еще какие-нибудь идеи?
– Да, кое-что еще, но уже для Моники. – Развлечения? Какие, например?
– «Книжная полка». Обзор новых книг. – Этого никто не будет смотреть.
– Никто?
– Единицы.
– Тогда мы и будем рассчитывать на них. У нас уже есть два кинообозрения, пусть еще одно будет о книгах.
– Отлично, – мрачно отозвался Лез. – Я не возражаю, если тебе так хочется, пусть это смотрят лишь единицы. Может быть, Моника и сама справится с этим. Больше ничего?
– Еще двадцать два дела, но их мы обсудим как-нибудь в другой раз. А у тебя есть что-нибудь новенькое?
– Новенькое выпрыгивает из моих записных книжек. Вскоре ты все это получишь. Вы собираетесь с Чедом прийти к нам сегодня поужинать?
– Ладно, мы будем. Если ты ничего не имеешь против бесконечной болтовни Чеда о новой школе.
– До сих пор? Он не может успокоиться с сентября?
– Он не умолкает, да я этому и рад – никогда не видел его таким счастливым.
– Ну, а ты сам? – спросил Лез. – Ты-то счастлив?
Ник засмеялся:
– Раз это спрашивает женатый человек, это означает, не надумал ли я жениться. Нет, все еще нет. Но в остальном все превосходно, Лез, ты же знаешь. Это куда лучше, чем было даже в «Омеге». Женщину я встречу, да и может ли быть иначе в этом городе? У меня здесь большие перспективы, а жениться я решил во что бы то ни стало. Но я не хочу торопиться, это не так уж важно, пока другие мои дела идут вполне неплохо, – он вдруг умолк.
Эти слова вызвали в его памяти что-то очень давнее. Кто-то уже произнес их однажды. «Зачем мне торопиться, если мои дела и так идут неплохо?»
Сидя на зеленой лужайке в Стэнфорде, Валери смеялась над его серьезностью, а солнце переливалось в ее рыжеватых волосах.
Ник увидел это так живо, что ему даже показалось, будто он слышит ее смех, чувствует, как пригревает солнышко, и едва ли не помнит названия книг, которые она за несколько минут до их встречи купила в книжной лавке.
– Ник? Ты где?
– Прости, – встряхнул головой Ник. – Я кое-что вспомнил.
– Наверняка женщину, кто бы она ни была, – Лез опустил карандаш в карман рубашки и направился к двери. – Я поговорю с режиссерами и набросаю свои соображения по поводу «Обратной стороны новостей».
– Попроси Монику зайти ко мне, ладно? А втроем мы встретимся завтра утром.
– Идет. Ты подумай, какой будет напряг, прежде чем твои идеи окажутся на пленке.
На третьей неделе октября, как раз когда Сибилла позвонила Нику из своего нового дома около Лизбурга, чтобы сообщить, что она участвует в охоте на лис и познакомилась с интересным мужчиной, было объявлено о выходе «РαН», и они появились в эфире с совершенно обновленной программой. Подобного упоения Ник не испытывал даже на аукционе в Калифорнии, когда узнал, что новые компьютеры «Омеги» идут нарасхват.
Засылая в эфир телепрограмму, они ждали почты и звонков от телезрителей, чтобы узнать, растет число абонентов или падает. Но, несмотря на все волнение, когда они все вместе сидели в комнате и впервые смотрели целиком программу, парад тех передач, которые они купили, и новостей, которые они выпустили сами, в студии царила атмосфера такого возбуждения и восторга, которую Ник не променял бы ни на что на свете.
Возвращаясь домой в разбушевавшуюся непогоду, Ник ехал все быстрее, пролетая мост, соединявший Джорджтаун и Фэйрфакс, желая поскорее встретиться с Чедом.
У них у всех – у самого Ника, у Леза с Моникой, у служащих его телесети, которых они сплотили и с которыми столько дней работали, как сумасшедшие, – было чувство людей, одолевших полосу препятствий и победивших. Они составляли расписание, увлеченно обсуждали новые проекты, старались угодить зрителям и рекламодателям, постоянно увеличивали объем передач – все это делалось ради упрочения репутации «РαН».
И вот после всех этих повседневных усилий, а со стороны будто по мановению волшебной палочки, зрительская аудитория начала расти. К июлю, немногим больше года спустя после переезда Ника с Чедом в Вашингтон, его телесеть была в эфире восемнадцать часов и вешала на аудиторию в двадцать миллионов.
– Ерунда! – махал рукой Лез, весь светясь от удовольствия. – Еще предстоит чертовски много работы, прежде чем все действительно стоящие идеи окажутся па пленке.
«РαН» производила некоторые программы сама, но большую часть пока покупала. Моника отбирала американские и зарубежные фильмы, но остальную часть программ формировал закупочный комитет, организованный Ником. Члены этого комитета просматривали кассеты, присылаемые различными компаниями, и выбирали лучшее, чтобы заполнить более тысячи часов вещания в год.
Большинство программ появлялось в эфире трижды – один раз днем и два раза вечером – в трансляции на Восточное побережье, а затем на Западное. Программа передач печаталась заранее и выходила с особым приложением для школ, где были перечислены книги и киноленты, которые можно было бы использовать на занятиях в классе. Были открыты бюро по сбору новостей и заключены контракты с корреспондентами сначала в нескольких городах страны, позже – и за ее пределами. А в августе одна из передач серии «Обратная сторона новостей» получила приз «Эмми Эворд» – в категории программ новостей.