Хотел я всего лишь подстеречь одного из людей барона, чтобы, обрушившись на него с высоты аки сокол, оглушить и напугать. А уж опосля выпытать все насчет захваченного рыцаря, потому я не на шутку обрадовался, увидев, что Гектор сам выезжает мне навстречу. Все?таки побаивался я прыгать на совершенно незнакомого человека: а вдруг он герой и сам возьмет меня в плен? Или я промахнусь и упаду рядом, а тогда бери меня голыми руками или топчи лошадью?
Я оценивающе осмотрел пленника: не похоже, чтобы его пытали, по крайней мере, в седле держится так же уверенно, как и всегда. Лишь черные круги под глазами да плотно сжатые губы выдают владеющее им напряжение. Но если до сих пор не пытали, это вовсе не значит, что так оно и будет продолжаться. Не для того ли везут, чтобы передать в чьи?то ждущие руки? Если бы отдавали за выкуп, зачем тогда связывать? Возьми с пленника честное слово, да тот сам деньги привезет, лишь бы твою поганую морду больше не видеть! Выходит, дело совсем не в выкупе, уж не к англичанам ли везут Гектора?
Не в первый раз рыцарь попадает в плен, три месяца назад я уже выручил его, да и сейчас, кроме меня, здесь больше никого нет. За прошедшее время я немного изменился, уже не лекарь, еще не воин, кто же я? Человек, который не бросит друга в беде. То, что Гектора вывезли из замка – прекрасно. Намного удобнее отбить пленника в дороге, где нет высоких стен и крепких дверей, какие еще надо преодолеть. Отсутствуют широкие рвы с холодной водой и узкие извилистые коридоры, по которым туда?сюда носятся вездесущие слуги, которые все подмечают и знают всех обитателей замка в лицо.
Терпеливо дождавшись, пока колонна скроется за поворотом, я быстро спустился вниз и вприпрыжку подбежал к коню, то и дело спотыкаясь о корни деревьев и оскальзываясь. Тот лишь тяжело вздохнул, глянул укоризненно большими влажными глазами, как бы говоря: «Ну что вы за странные звери, люди? Вот все время пользуетесь нашей добротой и незлобивым характером! Все три месяца, что тебя знаю, чудишь без остановки, никак не угомонишься. Да взять хоть последнюю неделю. Для начала ты прямо среди ночи вытаскиваешь меня из теплой конюшни, чтобы проехать каких?то десять минут. Затем мы три дня торчим в холодном лесу, хотя до конюшни буквально копытом подать. А теперь прибегаешь взъерошенный, ни мне здрасте, ни поцеловать в теплый нос. Другой бы хоть по холке погладил для приличия, а ты сразу пристраиваешься на спину. Я ведь, между прочим, успел по тебе соскучиться!»
Мне становится стыдно. Чехов стыдился маленькой собаки, так это ж доктор старой закалки, настоящий интеллигент. Я всего лишь фельдшер, у меня и чувства грубее, и пенсне нет. Мне позволительно виниться только перед лошадью, мельче существа не замечаю.
– Обещаю, друг, – проникновенно говорю я, – в первой же деревне клянусь напоить тебя ключевой водой, накормить отборным зерном. А теперь – поехали.
Первые два дня мне упорно не везло. Ночевать барон останавливался в больших деревнях, выставляя охрану как вокруг, так и внутри трактира. Я, конечно, очень быстр, но арбалетная стрела куда шустрее. Третью ночь отряд Ле Берга провел со всеми удобствами в замке у подобного же барона. Всю ночь мы с конем, грустные и нахохлившиеся, слушали веселые звуки пира, разносящиеся по всей округе. На четвертую ночь мне наконец?то улыбнулась удача. Отряд заночевал в густом лесу, в центре большой поляны запалили костер, рядом привязали лошадей. Пленника вместе с бароном разместили в просторной палатке.
Через два часа после полуночи, в самый сон, я потихоньку начал красться к костру. Тот уже потух, лишь багровые уголья мягко светились из?под пепла, как будто стая крупных хищных зверей внимательно следила за окружающим. Это только кажется, что в умении бесшумно передвигаться нет ничего особенного. Я и сам так думал, пока не попробовал. Под утро, когда вся природа сладко спит, малейший шум разносится очень далеко. А если ты еще сдуру ступишь в сухой валежник…
– Тревога! – пронзительно завопил чей?то испуганный голос. – Нас окружают!
От неожиданности я подскочил на целый фут, резко обернулся к кричащему, ожидая увидеть неведомых врагов, что взяли сонный отряд в безжалостные клещи. Перед лицом по?змеиному тихо прошелестел арбалетный болт.
– Вот он, – продолжал разоряться бдительный часовой, опасливо тыча в мою сторону копьем из?за дерева. С места он при этом не сходил, да ведь и устав караульной службы запрещает часовому покидать пост.
Я развернулся и бросился бежать в глубь леса под азартные крики проснувшихся воинов, правда, те преследовали меня недалеко, метров тридцать. Дальше остановились и, как люди опытные, решили, что впереди может быть засада. Больше в отряде до утра никто глаз не сомкнул, все ждали повторной атаки. Разумеется, не дождались, я не настолько глуп. Отряд выступил на рассвете, а уже в обед разделился надвое. Большая часть, во главе с бароном Ле Бергом, повернула налево, Гектора повезли прямо.
Казалось, мне улыбнулась удача, ну что такое пятеро стражников? Надо лишь исхитриться подобраться к связанному рыцарю поближе, рассечь ему руки, сунуть кинжал. Да мы их всех сметем, как гнилую солому… Сразу после обеда конь захромал. Я внимательно осмотрел его и нашел, что в легких хрипов нет, зубы – целые, а конечности не пострадали. Зато на передней левой отсутствует подкова, а на задней левой она болтается. Я грязно выругался и скрипнул зубами, но тут до меня дошел смысл происшедшего.
– Нет, – с ужасом сказал я, – только не сейчас!
До ближайшего селения я шел пешком, ведя бедное животное в поводу. Пока я до него добрался, пока нашел кузницу, пока деревенский кузнец перековал подковы, начало темнеть. Кто ж ездит в такую пору по лесным дорогам, что, если я окончательно потеряю след, собьюсь на одном из перекрестков? На ночь пришлось остановиться в местном трактире. Двухэтажное здание на высоком каменном фундаменте выглядело солидно и основательно, в узкие окна вставлены стекла, двор чисто выметен. Крыльцо было широкое, но без перил, что для меня все еще непривычно. Ужинаю я в общей зале, время позднее, потому здесь немноголюдно. Присутствуют в основном торговцы, что оптом закупают товар на ярмарках, а затем развозят по деревням. Большинство постояльцев уже разошлось, ведь завтра снова в путь, надо кормить семьи. В конце концов остаются двое, я и хозяин.
– Скажите, уважаемый мэтр, есть ли в вашей деревне браконьеры? – нетактично интересуюсь я.
– Сроду у нас этакой пакости не водилось, – решительно заявляет трактирщик, машинально разглаживая измятый за день фартук.
Его круглое честное лицо доброго католика и верного сына Франции грозно хмурится от подобного чудовищного предположения. Гипертоник, машинально замечаю я, ишь как рожа побагровела, вылитый помидор на ножках. Я закусываю нижнюю губу: за день устал и перенервничал так, что начинаю нести глупости. Никогда нельзя торопиться, если разговариваешь с людьми. Надо формулировать мягче, заходить исподволь. Как бомбардировщик, что атакует корабль со стороны восходящего солнца.
– Я преследую одну шайку, – начинаю я снова, – но мой конь захромал, в результате я совсем потерял их из виду. Мне нужен человек, который найдет их след, поможет быстро нагнать. Посоветуйте, прошу. Я щедро заплачу подобному умельцу, для меня дело чести – найти тех мерзавцев.
– Посидите здесь, выпейте пару кружек вина, – меланхолично пожимает широкими плечами трактирщик. – Вино в прошлом году особенно удалось. У нас тут виноградники знатные, на всю округу славятся.
Он вскидывает тяжелые веки, пару мгновений остро смотрит мне прямо в глаза, затем медленно уходит, нарочито сутулясь. Я медленно цежу предложенное вино, пока не понимаю, что никакого специалиста не будет. Завтра, а вернее, уже сегодня с утра мне придется искать ускакавших стражников одному. Что ж, так тому и быть. Я тяжело встаю из?за стола, после кувшина вина чувствую острую необходимость прогуляться во двор.
Над крыльцом укреплена горящая лампа, она освещает вход в трактир для полуночных гостей. Будь сейчас лето, вокруг в бесконечном хороводе вились бы сотни насекомых: бабочки, комары, мошкара, еще какие?то загадочные для меня твари. Увы, для мелких шестилапых летунов сейчас слишком прохладно, я – единственное живое существо на просторном дворе, может, оттого чувствую себя совсем одиноким? Медленно раскачивается на легком ветерке большая скрипучая вывеска, там намалеван человек в короне, что пронзает копьем некое чудовище, стоящее на задних лапах. Судя по горящим глазам и количеству зубов, это тираннозавр. Сверху вывески готическим шрифтом идет название трактира: «Кабан Императора».
Да?да, тот гордый человек – Карл Великий, тот самый император, сплотивший вокруг себя всю Европу. В здешних местах был проездом, попутно залесовал чудовищного зверя, что злонамеренно вытаптывал поля, разрушал хижины, а также разорвал и сожрал несколько дюжин сервов. Застегнув штаны, я поворачиваюсь, рефлекторно отшатываюсь назад. Передо мной неподвижно стоит высокий человек в плаще, на голову накинут капюшон. Я и не заметил, как выхватил кинжал, действие давно перешло в разряд рефлексов. Незнакомец делает вид, что не заметил угрожающего жеста.
– Извините, если напугал, ваша милость, – с легкой усмешкой произносит скрипучий голос.
– Все в порядке, – настороженно отзываюсь я. – Кто вы?
– Добрый француз, как и вы, надеюсь.
– Даже не сомневайтесь, – мгновенно отзываюсь я.
Не медля ни минуты, гость переходит к делу:
– Краем уха слышал, что вы искали специалиста, знающего окрестные леса.
Я тоже не любитель ходить вокруг да около:
– Да, я хотел бы нанять подобного человека.
– Что за работа?
В каждом жесте ночного гостя ощущается полная уверенность в своих силах, вопросы задает коротко и по существу. Любопытно, откуда в деревне подобный человек? С другой стороны, если в стране чуть не сотню лет бушует война, каких только специалистов не встретишь в самых отдаленных от цивилизации местах. Мало ли какие у мужчин бывают жизненные обстоятельства? Может быть, он попросту решил пересидеть вдалеке некоторое время, так сказать, укрыться в тени лопухов. В двух словах я объясняю ситуацию.
– Что за люди?
– В смысле?
– Спрошу иначе: воины, которых вы хотите догнать, являются вассалами барона Тамберга? – уточняет специалист по поиску.
Не раздумывая, отвечаю:
– Это люди барона Ле Берга.
– Тогда я смогу с вами работать, – в голосе человека я слышу нотку облегчения.
– Ага, а против вассалов барона Тамберга? – зачем?то любопытствую я.
– Нет. Я обязан ему жизнью.
Мы коротко уточняем расценки, причем за вполне разумные деньги Стефан готов участвовать в освобождении Гектора. Он сразу же дает несколько разумных советов, рекомендуя подстеречь стражников в засаде, а потом расстрелять из арбалетов. По чистой случайности у него завалялась пара подходящих устройств, так что пол?отряда мы сразу выведем из строя. Я ложусь спать почти успокоенным, будят меня еще до рассвета.
– Ничего, – шепчу я исчезающим звездам, – мы отобьем тебя, Гектор.
Труп я опознал сразу. Тело висело на длинной просмоленной веревке в дальнем углу широкой поляны, там, где конвой устроил привал. Оно медленно кружилось вокруг своей оси, а на нем громко ссорилось жадное воронье. Черные птицы исклевали лицо, выклевали глаза и сейчас жадно рвали распухший язык. Туловище страшно истерзано, уже после смерти англичане использовали его, как мишень для тренировки лучников. Но это несомненно он, мой рыжеволосый друг и наставник.
– Ненавижу, – прорычал я, – как же я вас ненавижу!
Пальцы сами стиснулись в кулаки с такой силой, что кожа на костяшках побелела, стиснутые зубы заскрипели несмазанной калиткой. Хотелось убивать, жечь и уничтожать отсюда и до самого Ла?Манша, а затем перебраться и на проклятый остров.
– Что будем делать, ваша милость? – трогает меня за плечо Стефан, мой проводник.
– Снимай, будем хоронить, что ж еще?
Специалист понимающе кивает, сноровисто влезает на дерево. Толстую веревку он перехватывает в два удара тяжелого охотничьего кинжала. Лезвие длиной сантиметров тридцать, таким запросто можно запороть медведя, если не побоишься сойтись грудь в грудь. Да что там медведь, человек – вот кто самый страшный хищник. Стефан – специалист по охоте на людей.
Увезший Гектора маленький отряд избегал селений и старался двигаться по местам безлюдным и диким, где всякий путник виден издалека. Вдобавок воины как чувствовали, что за ними охотятся, а потому старательно заметали следы. К счастью, нанятый мной охотник оказался из того славного племени следопытов, что могут чингачгучить и инчучунить, даже не слезая с лошади. Иногда, просто чтобы размять ноги, Стефан спрыгивал с коня и радовал меня сообщением на тему, каков был стул у жеребца предводителя отряда и часто ли там меняют заводных лошадей, а посему – как быстро придется нам скакать, чтобы не упустить их из виду окончательно.
Обычно оказывалось, что двигаться надо еще быстрее. Я вполголоса проклинал сволочных стражей, желая одного: настичь их наконец и разделаться, если не отдадут пленника по?хорошему. Вчера отряд значительно увеличился, по меньшей мере вчетверо. К нему присоединилась большая группа всадников, похоже, специально поджидавшая конвоиров. Кажется, кому?то очень не терпелось выяснить секрет?другой у важного пленника. Еще бы, ведь тот держит в руках все нити заговора против захватчиков!
– Есть две новости, хорошая и плохая, – с непроницаемым лицом сообщил Стефан сразу после того, как внимательно изучил все следы.
Я всегда знал: этот анекдот пришел к нам прямиком из палеолита. А может быть, он возник еще раньше, когда первые рыбы пытались выбраться на сушу.
– Начни с плохой, – уронил я ровным голосом, а сердце будто стиснули холодные ладони.
Проводник недовольно скривил узкие губы, глянул на упорно карабкающееся к зениту солнце.
– Лошади подкованы на английский манер и несут они семерых лучников и двенадцать воинов в тяжелой броне.
Да, подобная новость никого не обрадовала бы. Теперь нечего было и думать отбить Гектора из засады.
– А хорошая? – спросил я тоскливо, зная заранее, что ничего доброго не услышу.
– Теперь они будут двигаться медленнее… возможно.
Усилившийся отряд резко повернул на север, а вечером… вечером они казнили Гектора. Я ожидал всего: Стефан навсегда потеряет след, на нас нападет шайка разбойников, рыцаря привезут в один из занятых англичанами укрепленных замков или городов. Наконец, посадят в тюрьму, но казнить? Для чего поступать так резко и непродуманно? Повесить Гектора можно было еще в замке барона Ле Берга, зачем его долго куда?то везти для исполнения достаточно несложной процедуры? Очевидно, вчера произошла некая важная встреча, кто?то, имеющий право, принял роковое решение. Или же мой рыжеволосый друг что?то сказал или сделал, чем заслужил жестокую и позорную казнь? Попытался сбежать?
Но за это не убивают, скорее наоборот, от пленника ждут подобного поведения. Решительно ничего не понимаю, нравы в пятнадцатом веке довольно суровые, но рыцаря должен был судить рыцарский суд из равных ему по званию людей благородного сословия. Лишь по решению подобного суда Гектора могли разжаловать из рыцарей в простые дворяне, вообще лишить дворянства, обречь на пытки или казнить. Но повесить рыцаря без суда и следствия? Не пойманного на чем?то крайне предосудительном на месте преступления, а вот так хладнокровно? Тут все?таки Европа, а не Азия. Если я узнаю, кто отдал приказ, а я рано или поздно узнаю, тот человек сильно пожалеет. Я не буду ходить вокруг да около годами, лелея свою месть как граф Монте?Кристо.
Я подхватываю тело снизу, бережно укладываю на траву. Безымянный палец на левой ладони безжалостно обрублен. Там Гектор носил фамильный перстень, что уже лет пять не мог снять с пальца. Разве могли англичане оставить такую вещь покойнику? Подлецы! Осторожно приподняв другу голову, я снимаю с тела простой медный крест, вешаю Гектору свой, серебряный. Пусть хоть что?то у меня останется на память об убитом друге. Делом чести дворяне почитают иметь золотой нательный крест с драгоценными камнями, на худой конец – серебряный. Сто раз я подшучивал над Гектором, пытаясь узнать, отчего тот упорно носит медный крест, теперь мне никогда не узнать его маленькой тайны.
Незаметно смахиваю капли дождя со щек, и плевать мне, что на небе с утра ни облачка, ведь мужчины никогда не плачут, а значит – дождь, и точка! Друг так и не дождался, пока любимая страна вновь станет свободной и независимой. Но во Франции найдется кому продолжить его дело. Пока Стефан роет могилу, я связываю из двух срубленных деревцев крест. Когда?то над могилой Гектора будет стоять прекрасный памятник, а еще лучше – я перезахороню его прах на кладбище.