Элика вздрогнула. Увидеть лагерь и получить нужную информацию! Слова согласия едва не слетели с ее губ, но тут она вспомнила полные жестокого превосходства взгляды воинов, их ухмылки победителей, нетерпимых к достоинству побежденного. Каждый из них не скрывал своего злорадства, наблюдая за гордой воительницей свободной империи, которая теперь волею судьбы была лишена оружия и носила цепи Кассиопеи. Словно судорога пробежала по плечам принцессы.
— Сними цепи, я обещаю что не сбегу, — попросила она. Впрочем, ответ ее не удивил.
— Ты же знаешь, что это невозможно, —Домиций явно сожалел о таком положении дел, хотя логики, признаться, в этом было мало. Кассиопейский варвар явно хотел заведомо ее унизить и сломать при помощи этих атрибутов неволи. Возможно, покорные женщины егостраны моментально тупели от оков и готовы были ползать в ногах, но на принцессе Атланты это грязное животное обломает себе все зубы.
— Тогда я, пожалуй, откажусь от увеселительной прогулки, —Элика отщипнула пару ягод сладкого винограда и откинулась на подушках, задумчиво глядя в сторону, тем самым демонстрируя, что говорить больше не о чем. От тряски повозки слегка болела поясница, но тут, на твердой земле, напряженные мышцы расслабились, и боль уходила.
Ужин прошел в таком же молчании, несмотря на попытки Домиция Лентула разговорить пленницу. Она с нетерпением ждала окончания трапезы и встречи с девушками, дабы выяснить, что именно им удалось разузнать. Но когда она вернулась в повозку, подруг по несчастью там не оказалось. Не появились они и к вечеру, когда отряд сделал очередной привал у озера. Элика на миг о них позабыла, воодушевленная возможностью искупаться в холодной воде.
Домиций сам зашел проводить ее к месту купания, и принес с собой платье из желтого шелка, вместе с корзиной купальных принадлежностей.
— Собираешься смотреть? — язвительно прошипела принцесса, когда он, отстегнув ее цепи, уселся на каменный выступ у берега.
— Нет другого выхода, — ответил кассиопеец, и холодная ярость залила сознание девушки. Что ж, этим тоже ее не сломить. Да и мужчину в нем она не видела. Скорее приятель… и приятный собеседник. Что ж, хуже от этого станет только ему.
— Смотри, — жестко сказала она, без стеснения скидывая с себя пыльный дорожный костюм из кожи. — В банях нам с детства прислуживают рабы мужского пола. Так что можешь доложить своему принцу, что он просчитался, желая меня этим унизить. Может, потрешь мне спину?
Поразительно, но ей удалось смутить гордого воина! Испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от своей победы и от ласковых объятий прохладной воды озера, Элика с наслаждением вымыла пыльные волосы и каждую клетку своего тела, словно смывая мимолетные прикосновения этих варваров, затем вытянулась на поверхности воды, перевернувшись на спину, и поплыла. Волна неуместной радости словно затопила ее, и девушка счастливо рассмеялась, забыв обо всем – о том, что она вдали от дома, в руках врагов, что на берегу ее снова ждут цепи, что она обнажена перед посторонним мужчиной, и что по завершению пути ее ждет незавидная участь... Да и ждет ли? Возможно, уже завтра они сбегут отсюда. Завтра!
Элика проигнорировала предупреждающие слова с берега об ограниченном времени. Домиций Лентул, сиди там и страдай молча! Если не нравится, посадил на лошадь и отправил обратно! Нет? Вот и не мешай наслаждаться купанием!
Прошло около меры масла, прежде чем принцесса вдоволь наплескалась в воде. Возвращаться в повозку к цепям не хотелось, и на берегу она, обнаженная, долго вытиралась отрезом ткани, едва сдерживая злорадный смех. На уверенного любимца женщин Домиция было жалко смотреть. Он из последних сил отводил взгляд от ее совершенного смуглого тела и что-то бессвязно отвечал на колкости в духе «вытереть ей спинку или помассировать ноги». Впрочем, вскоре ей надоело подначивать его, и Элика с неохотой натянула на себя желтое платье из приятно ласкающего шелка. Наверняка одеяние патрицианки из Кассиопеи, не уступающее по качеству пошива ее королевскому гардеробу.
-— Ты замерз, славный воин? Где мои браслеты? — снова начала дурачиться принцесса. Домиций скосил глаза, и, только убедившись, что пленница одета, неспеша поднялся с камня, поднял с земли цепь с черными сферами оков. И тут тишину разорвал отчаянный женский крик. Все похолодело у Элики внутри.
— Это Кальвия! Что они с ней делают?!
Забыв про все вокруг, она сорвалась с места и бросилась на крик. Домиций что-то кричал вслед, но ей было все равно. Крик девушки раздался вновь, и Элика поняла, что кричат в криво сколоченном шатре на обочине лагеря. Она влетела туда стрелой, и от увиденного кровь застыла в ее жилах.
Кальвия в разорванном платье отчаянно извивалась, прижатая к земляному полу одним из наемников, который не щадя сил бил ее по лицу, но оторвать скрюченные пальцы девушки от своего лица так и не мог, поэтому шипел от боли и явно пытался ее оглушить. Второй почти прикрутил к опорному столбу Алтею, опутав ее веревками, так что сопротивляться та не могла, и с довольной ухмылкой шарил по ее груди своими грязными лапами.
Все поплыло у Элики перед глазами. Клич воинственных амазонок сам по себе вырвался из ее груди, и, оказавшись возле насильника пятнадцатилетней невольницы, она с размаху ударила его кулаком в висок. Но оглушитьс первого раза не удалось. Наемник, осклабив беззубый рот, оторвался от жертвы и ударил в ответ. Принцесса задохнулась от боли внизу живота. Второй прекратил щупать Алтею и, обнажив кривой клинок, пошел на девушку. И тогда Элика закричала. Громко, во всю силу своих легких.
—Домиций Лентул! Так ты, вшивый шакал, бережешь свою собственность?!
Но ждать, слава Анталу, не пришлось. Полководец Кассиопеи как раз в этот момент появился на пороге в окружении трех воинов. Дальше все произошло молниеносно. Наемников скрутили и повалили на пол, отобрав оружие. Один из воинов поднял с земли рыдающую девочку, едва не пережившую насилие, второй пришел в ярость, увидев привязанную к столбу Алтею, махом разрубил опутывающие веревки и, словно забывшись, крепко прижал к себе отбивающуюся девушку. Впрочем, задуматься о мотиве его поступка у Элики просто не было времени. Домиций упал на колени рядом, успокаивающе погладив все еще мокрые волосы принцессы. В его словах было сожаление вместе с негодованием, а еще беспокойство.
— Они ничего не успели сделать? Тебе больно?
— Вы не люди! — чуть не разрыдалась Элика, не отнимая руки от живота. Боль не отпускала. —Варвары! Животные! Да зажарьтесь вы все в чертогах Лакедона!
— Элика, посмотри на меня! — грубо тряхнул ее за плечи Домиций. — Все закончилось! Мы успели вовремя! Что мне для тебя сделать?
— Убей этих! Обоих! — выпалила принцесса, превозмогая боль, и поднялась во весь рост. — Я требую их смерти! И ты не можешь мне отказать! Ист Верто! Ты слышал меня?! Ист Верто! (обычай Кассиопеи. Оскорбленный мог потребовать у представителя власти возмездия оскорбившему его, и не удовлетворить просьбу не имели права. В редком случае ? могли только заменить меру пресечения).
Домиций Лентул встал рядом. Казалось, время остановилось, и наступила гнетущая тишина. Притихли спасенные девушки, перестали сипеть от боли прижатые к земле сильными руками воинов работорговцы, как и сами воины, онемевшие от удивления при словах Элики. Принцесса окинула открывшуюся картину долгим взглядом. Сейчас была ее абсолютная власть. Ее право просить возмездия. И сыновья Кассиопеи, чтившие закон Ист Верто, помешать этому не могли ни в коей мере.
— Убейте их. Обоих.
Домиций Лентул кивнул, приложив руку к сердцу.
— Да будет так. Отрубите головы этим нечестивцам!
Элика расправила платье и гордо вышла из шатра в безмятежную летнюю ночь. Следом воины выволокли наемников, вырвалась из покровительственных объятиях воина Алтея, и только Кальвия в безотчетном страхе крепче прижалась к груди защитившего ее немолодого мужчины с дерзкими глазами, которые загорелись необъяснимым теплом при отчаянном жесте чужеземки с оливковой кожей. Ужина хватило атланским крестьянкам, дабы обаять и расположить к себе жестоких и непримиримых воинов чужой страны. Наверняка девушки добыли сведения, которых бы с лихвой хватило на военный переворот, а не просто побег.
Казнь работорговцев заняла не больше минуты. Обнажив меч, Домиций Лентул двумя отмеренными движениями обезглавил бывших наемников. Элика не дрогнула, наблюдая за ними с выражением глубокого удовлетворения. У Алтеи даже заблестели глаза. Когда все закончилось, принцесса поняла, что ее авторитет вырос до заоблачных высот, и никто больше не сможет поколебать его в глазах соотечественниц.
Воины поспешно уволокли с поляны тела казненных. Девушки окружили Элику.
— Гордая воительница, ты спасла наши жизни, мы отдаем их тебе!
Принцесса ласково погладила их почтенно склоненные головы.
— Я же обещала, что все будет хорошо? Это не пустые слова. Полно, успокойтесь.
К ним приблизился Домиций Лентул. Элика меньше всего хотела сейчас с ним разговаривать. Отчасти от того, что он наверняка слышал ее беспочвенные оскорбления в свой адрес в шатре.
— Я устала, благородный полководец. Разреши нам уснуть.
— Конечно, — Он выглядел смущенным. — Может, по кубку вина?
— Не стоит. И спасибо тебе за твое справедливое решение. Мы удалимся, с твоего позволения.
— В таком случае, ты кое-что забыла.
Элика удивленно вскинула брови, но тут же поняла, что он имел в виду лишь одно. На миг ей стало больно от такого сильного контраста, но она быстро овладела собой. Другие дочери Атланты не должны видеть ее слабости.
— Ничего личного, только его приказ? — горько усмехнулась принцесса, протягивая руки. После недолгой свободы кожаные наручи обжигали холодом. Хотя, скорее всего, это была просто игра воображения.
Впрочем, сегодня полководец Кассиопеи проявил небольшое милосердие. Элику не приковали к столбу, как обычно, оставив вместе с девушками притянутой за цепь к рабскому кольцу.
Кальвия все еще мелко дрожала, а Алтея скрипела зубами от негодования. Элика окинула долгим взглядом обоих девушек.
— Что мы имеем в итоге? — она улыбалась. — Этих шакалов стало меньше ровно на две головы. За вами никто не наблюдал так рьяно, как эти работорговцы. Наша задача упрощается! Что еще вам удалось выяснить, пока вы готовили еду?
Невольницы растерянно посмотрели на нее. Они еще не отошли от шока, и беззаботное возвращение к разговору о побеге казалось им неуместным.
— Я не буду вас жалеть, — прояснила ситуацию принцесса. — Мы теряем время. Мы удаляемся все дальше от родных земель. К тому же вы еще очаровали двух воинов, которые теперь не спустят с вас глаз! О чем вы вообще думали? О том, что они устроят вам побег? Меня поражает ваша наивность! Я надеюсь, вы хоть получили сведения, которые бы помогли нам в нашем деле?
— Их десять человек, не считая предводителя, — покраснев, пролепетала юная Кальвия. — И у них много оружия. Они везут его в повозке с провизией. Солдаты не были жестоки с нами. Большую часть работы они делали за нас, и еще рассказывали нам о Кассиопее и о предстоящем празднике затмения солнца. В это время на центральной площади происходит большое гуляние, а...
— Ниже лопаток, вдоль позвоночника! — перебила восторг подруги Алтея, повернувшись к Элике спиной. — Когда этот мерзкий шакал разорвал на мне платье, я просила Антала лишь об одном ? чтобы он его не нашел!
— Нож! — прошептала принцесса, развязав веревку под грудью девушки. Твердая рукоять уверенно легла в ее руку. — Теперь мы спасены! Рассказывайте, что еще удалось узнать?
— Еще они дежурят по сменам, прерываясь на сон, — вспомнила Алтея. — Двое воинов спят в повозке с оружием. Нам туда не пробраться, она едет впереди, каждые две меры масла они сменяются. Основная часть отряда впереди, нашу повозку замыкают всего трое. Мне показалось, что они расслаблены, так как мы скованны. Им и в голову не придет, что мы попытаемся сбежать. Но как их нейтрализовать, если у нас только один клинок? Но на зов придет лишь один, а остальные насторожатся.
— И речи быть не может пытаться сбежать во время движения, — сказала Элика. — Сейчас мы просто разрежем кожаные наручи. Но не до конца, наша задача сделать так, чтобы они оставались на руках, но при этом мы должны усилием их разорвать в любой момент. Цепь прочна. Это будет нашим дополнительным оружием. Меня наверняка пригласит в свой шатер полководец, и его я беру на себя. Сейчас мы еще раз проработаем план, а пока воспользуемся ножом. Время снять оковы!
Глава 6
— Ты не понимаешь, мама! Я там был! И я не смог спасти ее! Понимаешь?! Не смог!
Горе принца Лэндала было сокрушительным. Это был почти убийственный удар и для Лаэртии Справедливой, но гордая матриарх силой недюжинных усилий сейчас держала себя в руках, оставаясь внешне невозмутимой.
— Встань! — повелительно велела она, положив ладонь на лоб сына. — Ты принц правящего рода! Где это видано, чтобы преемник священного Антала бился в истерике? — она приняла из рук советника Антония кубок с подогретым вином и насильно втиснула в сжатые в бессилии и злобе пальцы принца. — Пей! И займи подобающее тебе место, не смей лежать в моих ногах как ничтожный раб! Что сделано, то сделано. Мне нужна твоя ясная голова и разумные пропозиции по спасению моей дочери, а не слезы и сожаления! От них мало толку!
Лэндал залпом выпил обжигающий напиток. Он едва стоял на ногах от усталости и безысходности, но повелительный тон матери, королевы священной империи, непостижимым образом добавил ему сил и ясности разума. На негнущихся ногах, с окаменевшим от горя сердцем принц опустился в кресло рядом с троном. Его плечи вздрагивали. Три меры масла было потеряно, пока они обыскали окрестности, но похитителей и его сестры словно след простыл. Тела двух убитых работорговцев уже остыли к тому времени, а раненый скончался в агонии на руках его воинов, как ни пытались они его привести в сознание и допросить. Дан был мертв, воин, отправленный в пролесок, тоже... На тропинке пролеска был след от колес повозки, но без следопыта, оставшегося в селении антиквов, понять истинный путь напавших было невозможно. Лэндал плохо понимал к тому времени, что именно делает, когда отправил оставшегося в живых телохранителя за Герриком, его людьми и следопытами ? антиквами, распорядившись назначить преследование во всех направлениях. Он не думал о возможной опасности, о том, что тоже может стать жертвой нападавших, когда сам во весь опор погнал Ломающего Сталь во дворец. Хорошо хоть хватило ума не поставить в известность общину лесных Оцилл, пусть даже, возможно и обладающих информацией о чужаках... Это было дело государственной важности, и без матриарх не стоило принимать опрометчивых решений. Хотя за свой одиночный ночной вояж принц и получил по полной.
— Антоний, созывай совет пяти. Высшая мера таинства. О пропаже моей дочери никто не должен знать! —Лаэртия Справедливая гордо выпрямилась, расправив полы золотого платья. Никакой паники. Только выверенные действия и ясный ум. От смятения ситуация не разрешится сама собой. Подойдя к высокому зеркалу, она расправила локон светлых волос и спокойно оценила свое отражение. Подданные не увидят свою королеву расстроенной либо растерянной. И никто не увидит, как истекает кровью ее сердце от любви к дочери. Никто и никогда! Она повернулась к сыну. Понемногу ее ледяное спокойствие передалось и принцу.
— Займи место Элики за столом заседаний. Мне ясно одно, это не случайное похищение. Работорговцы Дальноземья скорее всего пешки для отвода глаз. Все было спланировано. Остается выяснить кому и зачем это нужно.
Тронный зал спустя четверть меры масла заполнился членами совета. Лаэртия обвела своих преданных приближенных внимательным взглядом.
— Этой ночью было совершено нападение на отряд возвращавшихся во дворец принца и принцессы. Элика пропала. Есть все основания полагать, что она была похищена. Поисковые отряды немедленно будут направлены во все концы империи. Мы с вами сейчас должны сосредоточиться и выяснить ключевые фигуры недоброжелателей, которые могли совершить такое. Поскольку медлить нельзя, я прошу всех озвучить свои доводы, подозрения, даже бездоказательные, мы их рассмотрим детально. Мы должны знать, кто посмел так оскорбить великую империю!