В этот день мне бы хотелось считать себя очень значимым, но зачем? Я всю жизнь гонялся за вниманием к моей персоне. В школьные годы я был самым популярным парнем, мне просто хотелось отличаться от других. Это ведь так круто, когда тебя любят и уважают, когда стремятся быть такими, как ты. Наверное, именно в эти моменты – моменты всеобщего обожания и признания - я не чувствовал себя одиноко. Рядом всегда были друзья, чьи рты не закрывались ни на секунду, и я забывался, полностью выставляя себя на показ. Тогда я был пустым, во мне ничего не было. Я просто растерял все чувства и мысли, общаясь с кем попало. Я будто разделял себя на мелкие кусочки и щедро раздавал окружающим. Я всегда пользовался своей внешностью и достигал цели. Больше нечем было брать, единственное, что отличало меня от других – это светлые волосы, ярко отчерченные скулы, чуть припухшие губы и глаза, которые всегда были немного грустны. Только сейчас я понимаю, какой я был моральной шлюхой. Пустышка, иллюзия, видимость и фальшь – как ни старайся, нужным всегда для всех не станешь. Школьные годы прошли, люди попользовались мной, а потом благополучно забывали. Всегда существовали и будут существовать те, кто любит, и те, кто ненавидит. Я только сейчас, спустя годы, понимаю, что достаточно, чтобы тебя любил всего один человек. Ведь если тебя любит он – ты для него целый мир… Целый мир. Это ведь так много.
***
- Анкэль, ты чего опять такой грустный? – Рэйн взмахнул рукой прямо перед моим носом, будто снимая с моего лица невидимую паутину.
- Я не понимаю, как ты можешь считать смерть вполне естественной и неповторимой? Взгляни на меня, на себя, на это место, где находится всё это сборище трупов, неужели это прекрасно? – почти раздраженно спросил я.
Рэйн всегда слишком спокойно отзывался о гибели, мне казалось, что человек, который попадает в наш мир, полностью переосмысливает свое бытие.
- Тебе никогда не приходило в голову, что, глядя сквозь витрину фаст-фуда на ту еду, ты видишь маленькие зажаренные трупики? – с насмешкой ответил мне друг.
- Что? Что такое «фаст-фуд», и как это относится к нашей дискуссии? – откровенно не понял я.
- Не обращай внимания, я просто вегетарианец до мозга костей, - как бы между прочим заверил меня Рэйн, но я все равно не понял, - никто не поддается на уговоры с таким трудом, как человек, принявший твердое решение совершить самоубийство.
- Значит, ты считаешь, что мне нужно его убить?
- Анкэль, ты не убиваешь его, пойми. Ты уважаешь его личный выбор. Он сам этого хочет, мир людей ему чужд, – Рэйн серьезно взглянул на меня, его лицо погрустнело, - ты будто оставил не похороненный труп, понимаешь?
- Нет. – Я сам не понял, как сорвался, меня ранят слова Рэйна до глубины моей сгнившей души. – Что это всё значит, объясни мне хоть что-нибудь!
Парень нервно почесал кровавый порез на шее, затем, взглянув на свою руку в крови, судорожно принялся вытирать ее об себя, будто запачкался. Я выучил этот жест, он так делает, когда знает что-то, но скрывает.
- Ты не должен был спасать Нила тогда на крыше. У него судьба была такая – умереть во имя любви. – Мне показалось, что после последних трех слов он хохотнул.
- В смысле? Но это же наша участь - спасать от смерти, ведь так? – уже более мягко поинтересовался я.
- Да, но не всё так элементарно, милый друг. – Рэйн спокойно приблизился ко мне, я смог с легкостью пересчитать его почти не видимые веснушки. – Мы обязаны чувствовать грань между теми, кого нужно спасти, и теми, кто обречен.
Я нежно дотронулся до руки Рэйна. Такая холодная, ледяная и бледная. Рука настоящего трупа, но в то же время я чувствовал, на подсознательном уровне, что от нее исходит тепло. В этом мире место есть только ему. Для меня он единственный, а я для него.
- Спасая Нила, ты отдал ему часть своей души. Ты поделился с ним самым ценным, что у тебя есть. Поэтому ты его чувствуешь…
- Какой души? – Я резко перебил друга. Такие слова не принято произносить мертвецам.
- А что ты думал? У нас есть душа. Правда, она в коме, как бы это сказать. Мы более живы, нежели ты думаешь. Каждой спасенной душе ты отдаешь в придачу кусок своей…
- А когда не останется что отдавать, нас заберет Бездна. – Вместо Рэйна закончил я, так как уже сам понял, что он прав.
Парень обреченно взглянул на меня, и я понял, что он не может задерживаться дольше. Таким, как он, обязательно требуется воздух, а получить он его сможет, только если вновь себя убьет. Я обернулся к Рэйну спиной, чтобы не видеть этого страшного зрелища. Мертвое сердце не может плакать, но почему тогда мне так паскудно и больно его снова отпускать?
Оказывается, в уголке моего окровавленного и застывшего сердца, на самом его краешке, живет мелкое чудовище, которое сжирает мое и так не живое нутро. Оно уродливое и мерзкое. Кажется, его зовут Любовью…
Оно таится в самых темных уголках моей души, оно скрывается ото всех, ему стыдно, что оно такое невзрачное и уродливое. Оно словно паук, вьет свои сети через каждую косточку моего скелета. Оно ползает по всему организму, просто живя в нем. Паук не рвется наружу, он никому не нужен, такой неуверенный и страшный. Но он весь твой…
Глупый паук, до чего ты себя довел, кому ты вообще поверил? Мне хочется спасти это гадкое чудовище, но пауки слишком примитивны. У них одна цель - сети, из которых мне же придется выпутываться.
========== Часть 8 ==========
Колин проходит в дом, даже не удосужившись снять грязные ботинки. Вот сука. Между прочим, я живу один, и у меня нет заботливой хозяюшки, которая будет лихо шуршать шваброй. Замечания делать не стану, он все равно только на одну ночь.
- Проходи, ванная комната на первом этаже, прямо по коридору. Полотенца и все необходимое найдешь там же, -
лихо сориентировал я парня, а сам направился ставить чайник.
Погода за окном такая же, как и всю предыдущую неделю: дождь и слякоть. В Портленд я переехал около месяца назад. Город-болото, я так его называю. Кажется, серость и тусклость этого места мне к лицу. Здесь люди не такие, как на Манхэттене, где каждый пытается выделиться из разноцветной толпы, это место – серая масса. Люди тут едины с природой, такой же неприметной и туманной. Я влился в эту атмосферу моментально. Я перевез свою затянувшуюся депрессию в Портленд и обосновался на новом месте. Даже картины тут получаются лучше и выразительнее, нежели на старом месте.
- Ты уже приготовил мне чай? – на кухню заходит Колин, попутно встряхивая банное полотенце у себя на голове. Он бесцеремонно усаживается прямо на стол и ехидно улыбается, глядя на меня.
- Что-то ты слишком быстро, - я оглядел парнишку надменным взглядом, с головы до ног, как полагается, и сразу же утратил к нему интерес, - надеюсь, ты не забыл воспользоваться маленьким сюрпризом, что я тебе приготовил?
- Ты это про клизму? – с насмешкой произнес малый. – Нет, я уже привык к твоим требованиям, босс.
Тяжело набрав воздух в легкие, я оторвал взор от Колина, глянул в окно и выдохнул. Последнее время мне совершенно не хочется ни с кем долго болтать. Пары дежурных фраз хватает, чтобы больше не колыхать воздух.
- Иди в комнату и намажь себя кремом, я оставил на тумбочке.
Парень без лишних слов вышел из кухни и направился в спальню. Он уже хорошо меня изучил, чтобы понимать природу наших отношений.
Нависая над парнем, я заранее предупредил его, чтобы, когда утром мои веки раскроются, и следа его в моем доме не было. Колин согласился, его никто и не спрашивал, в принципе.
Колин, шестнадцать лет отроду. Познакомился с ним в одном из ночных кафе в Портленде, как только сюда перебрался. Парень работает официантом, милая и детская внешность, легкая непосредственность и наивность – я сразу запал. Не в том, конечно, смысле, что влюблен и все дела, просто он сразу мне кого-то напомнил. Влюблен я скорее в типаж, а не в Колина. Типаж Кристофера, именно его я вижу в парне. Малый, конечно же, не понимает этого всего, я молчу. Он и так многое терпит от меня, ему достаточно.
Нежно провожу кончиками пальцев по его хрупкой спине. Такая белоснежная тонкая кожа, что мне кажется, если я нечаянно задену ее ногтем, то расцарапаю парня до крови. Он молчит и только томно посапывает. Чувствую легкий, едва ощутимый аромат крема, спускаюсь пальцами к заднице и провожу между полушариями. Он немного выгнулся, тем самым подставляя мне себя. Ухмыляюсь. Такой невинный, но в постели искуснее любовника я еще не имел. Наклоняюсь и целую парнишку между лопаток, от него пахнет клубничным мылом и его собственным ароматом - молока. Я уже не могу ни о чем думать, мне медленно сносит крышу, я не хочу иметь его страстно и быстро, как это часто бывало, сегодня я хочу ласки и любви.
- Если будет больно, скажи, - шепчу ему в шею и медленно вставляю большой палец, - у меня давно не было нежно.
- Спасибо, – выдохнул Колин, а я даже удивился. Он всегда мечтал именно о таком сексе, а взамен получал звериную дозу страсти.
- Скажи, что любишь меня, Колин, скажи это. – Именно таких слов мне не хватает, чтобы полностью раствориться.
- Я… я люблю тебя, - немного удивленно выговаривает парень.
Я еле сдержался, чтобы не кончить прямо себе в руку. Такого эмоционального полового акта у меня уже давно не было, только сейчас я понимаю, как скучал.
Аккуратно переворачиваю парня на спину, его сбивчивое дыхание меня еще больше заводит, он не отрывает от меня своих огромных серых глаз, которые от удивления и возбуждения стали еще больше. Языком провожу по его впалому животику, такой тощий. Единственное, за что можно пощупать Колина, - это его щечки и задница… Задница у него что надо. Круговыми движениями облизываю пупок и сползаю ниже. Он перестал дышать, оказывается, прелюдии не так уж и плохи перед сексом. Заглатываю его уже колом стоящий член до самого основания и слышу в ответ протяжный крик удовольствия. Продолжаю посасывать, не забывая про яички. Для меня это почти в новинку, я вообще никогда не балую своих любовников минетом, но Колину сегодня явно повезло.
Не в силах больше сдерживаться, хватаю парня за ноги и резко притягиваю к своему члену поближе. Взяв в руки свое орудие, я медленно ввожу его в почти разработанную дырку парня, при этом не забывая надрачивать своему мальчику. Он стонет то ли от удовольствия, то ли от боли, но мне уже все равно. Ненадолго хватило моей нежности, я снова превращаюсь в животное, которое жаждет плоти. Подо мной тело, которое я трахаю и получаю при этом удовольствие, он нежный и полностью мой. Я у него первый и единственный, остальное меня не волнует.
- Давай раком? – предложил я, и Колин тут же согласился.
Перевернувшись на живот, он мигом приподнял задницу, предвкушая продолжения траха. – Будет немного больно, малыш.
Багровая головка проникает в узкую дырочку, миллиметр за миллиметром. Колин кричит во все горло, но не отпихивает меня от себя, он привык уже чувствовать подобную боль и просто ждет, когда станет хорошо.
- Сядь на него сверху, – приказал я охрипшим от возбуждения голосом.
Я вышел из парня и лег на спину. Колин аккуратно обернулся и взглянул мне в глаза. Он плакал, бедный мальчик.
- Мне больно, - тихо промолвил он, - пожалуйста…
Меня почему-то взбесили его слова. Нет, я разъярен не на шутку. Что вообще себе позволяет этот пацан, он шлюха для меня, не больше.
Я резко встал с кровати, схватил Колина за волосы, опустил на колени и вогнал в него свой член. Парниша заорал, но я будто не услышал.
Я трахал парня всё сильнее и сильнее, с каждым разом то увеличивая, то замедляя темп. Я начал замечать, что боль проходит и парень сам начинает насаживаться на меня. Я продолжал его остервенело трахать, пока Колин не заорал в очередной раз и не излился первым. Меня обрадовал такой финал парня, тем более, что он кончил без какой-либо посторонней помощи, без рук, без дрочки, просто от меня. Я стараюсь изо всех сил удержаться от стонов, но это оказывается очень сложно. Вскоре я почувствовал, что сам приближаюсь к финалу. С силой вколачиваюсь в парня и кончаю прямо в него, тяжело падая сверху.
Отдышавшись, я поворачиваюсь спиной к Колину и проваливаюсь в сон. Крепко заснув, я даже не услышал, как за парнем захлопнулась дверь.
***
Осень - самая мерзкая пора в Портленде. Дожди в этом месте и так частые гости, а осенью тем более. Ярко-синий свитер уже успел промокнуть насквозь, а я только вышел из дома Нила. Как назло, забыл захватить свой зонт в спешке. Я не мог оставаться больше с ним рядом, особенно после случившегося. У нас никогда не было нежности в отношениях, и я это понимал и принимал. Мне дико было ощущать его теплоту по отношению к себе, такого раньше не случалось. Сегодня он явно переступил черту, нельзя сначала относиться ко мне как к шлюхе, а потом проявлять нежность.
Но я сам во всем виноват, это я не смог устоять перед ним в первые секунды нашего знакомства. Это я начал с ним заигрывать тогда в кафе, когда принимал заказ. И, наконец, это я согласился трахнуться с ним в тот же день, в мужском туалете.
Меня зовут Колин Уорд, мне всего 16 лет, и я окончательно и бесповоротно запал на самого бессердечного ублюдка.
Несмотря на все обиды, которые я испытываю, Нил для меня самый важный человек в жизни. У меня никогда не было семьи, мои опекуны страшные люди, я их никогда не волновал, мог делать, что угодно, лишь бы их не обременять. В колледж я так и не пошел, у меня нет денег на образованиe, я и так еле свожу концы с концами. Друзей как таковых я тоже не имею, только коллеги по работе. Я один, иногда мне казалось, что с Нилом мы чем-то похожи, он тоже одиночка, я свято верил, что два одиночества смогут сойтись… Как же я ошибался.
Возможно, если бы он не был со мной так нежен, я бы никогда не понял, что я для него ничего не значу. Он не рассказывал о себе, но я всегда видел, что у парня не всё хорошо в жизни, иначе бы он не переехал в это серое, забытое Богом место. Он был ласков со мной, точно так же, как был ласков с другим. Может, я еще слишком мал, но я не дурак. Я напомнил ему кое-кого из прошлого. Нил никогда не сознается, но я знаю, что не стану для него первым и единственным, тем, кем является для меня он.
Я больше никогда не увижусь с Нилом Айви, я не стану его обременять. Пусть я убиваю в себе любовь, но ради него я согласен на убийство.
***
Я жив? Я дышу или я мертв? Кто я? Большую часть своего существования я стараюсь ответить на эти вопросы. Боль, будто сиамская близняшка, не покидает меня. Она проникает в мой разум, она уже лишила меня рассудка, лишила памяти. Всё, что я помню, связано только с ним. Помню, как не смог спасти, помню, как навсегда умерли самые красивые глаза, которые я когда-либо видел.
В этом мире я слишком долго, чтобы не прирасти к нему. Серые монотонные дни бесконечно проплывают перед глазами. Я будто родился в этом саду, я не помню себя живым и, возможно, это меня спасает. Вижу одно и то же – страдания и бесцветное существования самоубийц. Они знают, отчего им так больно, они всё помнят, и от этого им только хуже. В моей же памяти только сильный дождь и ветер, который трепал мои длинные волосы, будто языки пламени. Помню запах озона – аромат грозы, помню её раскатистый грохот где-то на краю горизонта.
Меня зовут Рэйн, хотя это вовсе и не мое имя…
Однажды я услышал крик из преисподней. Сильные тучи еще больше сгустились над головой, Бездна отправила меня в мир живых спасти очередную потерянную душу. Мой шанс избавиться от себя, уже наверняка, уже навсегда. Я так устал существовать, я умирал, чтобы умереть, но никто не предполагал, что смерть эта только на физическом уровне.
Когда я спускался в мир живых, меня преследовали голоса и стоны неизведанного, казалось, это сам ад мне кричит, но это всего лишь звуки в моей голове. Черное небо раскалывали молнии, а листья деревьев непрестанно мучил холодный ветер. Я брел по траве странного зеленого цвета. Такого яркого и… живого? В моем саду трава, как и вся природа, – выжженного и тусклого оттенка, так непривычно было находиться в этом месте. Оно мне чуждо, я опасаюсь его. Сидя на огромном камне, обросшем мхом, я ждал сигнала. Мимо глаз пролетали миллионы душ, таких живых и разных. Я чувствовал энергетику каждого из них, слышал мысли и желания, видел горе и радость. От такой перенасыщенности меня стошнило. Оказывается, чувствовать людей еще сложнее, чем переносить собственную боль. Голова раскалывалась надвое, я еле удерживал её руками. Это испытание мне не дано пройти, я хотел обратно в свой сад, в свою смерть.