— Хай йо тоу! Хоу! Хай йо тоу! Хоу!
И вслед за этим, восседая на лошади, почти такой же прекрасной, как Бинки, появилась женщина. Совершенно определенно. Очень много женщины. Столько женщины, сколько вы только сможете добыть в одном месте без привлечения еще одной женщины. Она была одета в кольчугу, в нагрудник с чашечками размера 92D и рогатый шлем. Собравшиеся мертвецы приветствовали ее криками, пока лошадь заходила на посадку. Следом неслись с небес еще шесть поющих всадниц.
— Всегда бы так, — заметил ворон, взлетая. — То ты сидишь часами и не можешь дождаться ни одной, а то они все семь тут как тут.
Сьюзан в изумлении смотрела, как всадницы подхватывают мертвых воинов и галопом уносятся в небо. Они внезапно исчезали на высоте в несколько сотен ярдов и почти тотчас же возникали вновь, возвращаясь за новым пассажиром. Вскорости между небом и землей наладилось бесперебойное челночное сообщение.
Спустя пару минут одна из женщин подскакала к Сьюзан и извлекла из-под нагрудника пергаментный свиток.
— "Хэй хо! — сказал тогда Вольф", — возгласила она тем отрывистым тоном, каким всадники обыкновенно разговаривают со всякими там пешеходами. — «Вольф Счастливый…»…?
— Эээ… я не знаю, то есть Я ХОЧУ СКАЗАТЬ — Я НЕ ЗНАЮ, КОТОРЫЙ ИЗ НИХ ВОЛЬФ, — несчастным голосом сказала Сьюзан.
Рогатая женщина наклонилась к ней. Что-то в ней было страшно знакомое.
— Новенькая?
— Да. То есть — ДА.
— Ну так не торчи тут, как блузка большой девочки. Лучше поехали, поймаем его, это прекрасная разминка.
Сьюзан диким взглядом окинула поле и наконец увидела его, не очень далеко от них. Молодой парень, окруженный трепещущим бледно-голубым сиянием, виднелся среди павших.
Сьюзан с косой наготове поспешила к нему. Тонкая голубая нить соединяла воина и его бывшее тело.
— ПИСК! — заорал Смерть Крыс, прыгая вверх-вниз и делая неприличные жесты.
— Левой рукой перехвати повыше, правая согнута в локте, свободней, свободней! — вопила рогатая женщина.
Сьюзан взмахнула косой. Нить лопнула.
— Что происходит? — спросил Вольф. Он посмотрел вниз. — Это ведь я тут валяюсь? — он медленно повернулся. — И вот тут… и там…
Он увидел рогатую воительницу и расцвел.
— Клянусь Ио! — воскликнул он. — Так это правда? Валькирии унесут меня в Залы Слепого Ио, чтобы вечно пировать и пьянствовать?
— Не спра…, я имею в ВИДУ, НЕ СПРАШИВАЙ МЕНЯ, — ответила Сьюзан.
Валькирия доскакала до них и перекинула Вольфа через седло.
— Веселый парень, уж будь уверена, — заметила она. Потом задумчиво уставилась на Сьюзан.
— Сопрано?
— Пардон?
— Ты вообще петь умеешь, сестренка? Нам не хватает сопрано. В наше время кругом сплошные меццо.
— Я не слишком музыкальна. Мне очень жаль.
— Ну, подумай. Мне пора.
Она запрокинула голову, ее мощный нагрудник вздымался.
— Хай йо тоу! Хоу!
Ее конь развернулся и поскакал в небеса. Очень скоро она превратилась в ослепительное булавочное острие, которое замерцало и исчезло.
— Что, — вопросила Сьюзан, — все это значило?
Захлопали крылья. Ворон уселся на голову только что отбывшего Вольфа.
— Эти парни верят, что если ты погибнешь в бою, то огромные жирные тетки с рогами утащат тебя в гигантский пиршественный зал, где ты и будешь тупо обжираться до конца вечности, — объяснил ворон. Он деликатно рыгнул. — Совершенно идиотские представления.
— Но так оно все и было!
— Все равно идея дурацкая, — ворон окинул взглядом опустевшее, если не считать трупы и стаи его товарищей, поле брани. — Ужасно! — добавил он. — Ты только посмотри на это. Просто ужасно!
— О да!
— Я хочу сказать, я уже почти лопаюсь, а здесь их целые сотни даже нетронутых. Думаю, мне надо обзавестись сумкой.
— Это же мертвые тела!
— Точно.
— А ты их жрал!
— Все нормально, — сказал ворон, отскакивая назад. — Тут хватит на всех.
— Это отвратительно.
— Я их не убивал, — заметил ворон.
Сьюзан сдалась.
— Она страшно похожа на Железную Лили, — проговорила Сьюзан, когда они возвращались к терпеливо ожидающей лошади, — нашу физкультурницу. И говорит так же.
Она представила Валькирий, с песней скачущих по небу. Покажите, что у вас есть трупы, вы, стадо дохлых цветиков!
— Конвергентная эволюция, — объяснил ворон. — Распространенное явление. Я где-то читал, что глаз обыкновенного осьминога почти в точности напоминает глаз чело… Кавв!
— Ты собирался сказать что-нибудь вроде «за исключением вкуса», правда? — спросила Сьюзан.
— Даве в гобобу де пдихло, — невнятно ответил ворон.
— Уверен?
— Повавуста, бовет, бойдеб отшуда, м?
Сьюзан отпустила его клюв.
— Все это омерзительно, — заявила она. — Значит, вот этим он и занимался? И никакой свободы выбора?
— ПИСК.
— Ну а если они не заслуживают смерти?
— ПИСК.
Смерть Крыс ухитрился изобразить жестами — довольно понятно — что в этом случае им следует обратиться к мирозданию и дать ему понять, что они не заслуживают смерти. А мироздание тогда скажет им — О, точно! Ну, все в порядке, идите и живите себе дальше. Это была удивительно емкая жестикуляция.
— Так… Мой дедушка был Смерть, и он просто позволял природе брать свое? Какой тогда в нем прок? Это глупо.
Смерть Крыс покачал черепом.
— Я хочу сказать, Вольф — он был на стороне правых?
— Трудно сказать, — ответил ворон. — Он был Васунг. Его противниками были Бергунды. Вроде бы это началось с того, что несколько сотен лет назад Бергунды умыкнули какую-то васунгскую женщину. Или наоборот. В общем, пострадавшая сторона вторглась в деревню обидчиков и устроила небольшую резню. Тогда последние вторглись в другую деревню и тоже устроили там резню. После всего этого, как ты понимаешь, у тех и у других остался какой-то неприятный осадок.
— Что ж, очень хорошо, — сказала Сьюзан. — Кто следующий?
— ПИСК.
Смерть Крыс вскочил в седло, свесился вниз и, не без усилий, выволок из вьюка еще одни песочные часы. Сьюзан прочитала надпись.
Она гласила: «Имп-и-Селлайн»
Ей показалось, что проваливается земля.
— Я знаю это имя, — проговорила она.
— ПИСК.
— Я помню его… откуда-то… Оно важно… Он — важен…
Луна висела над Клатчской пустыней, с виду очень похожая на огромный каменный шар. Это была не единственная пустыня, над которой она столь впечатляюще висела, а только небольшая часть пояса пустынь, становящихся постепенно все жарче и суше, который окружает Великий Неф и Безводный Океан. И никто никогда не сказал бы о Клатчской пустыне ничего большего, если бы однажды здесь не появились люди, очень похожие на мистера Клита из Гильдии Музыкантов, и не составили бы карты и не провели как раз через эту пустыню невинную пунктирную линию, которая обозначила границу между Клатчем и Хершебой.
Вплоть до этого момента Д'реги, объединение множества воинственных и беззаботных кочевых кланов, странствовали по пустыне достаточно свободно. Теперь, когда появилась эта линия, они превратились иногда в Клатчских, а иногда в Хершебских Д'регов, обладающих неотъемлемыми правами граждан обоих государств, в особенности правом платить столько податей, сколько из них может быть выжато, и правом быть отправленными воевать с людьми, о которых они никогда и не слышали. Таким образом в результате появления пунктира Клатч оказался в состоянии войны с Хершебой и Д'регами, Хершеба оказалась в состоянии войны с Клатчем и Д'регами, а Д'реги — в состоянии войны со всеми, в том числе и друг с другом, что доставляло им огромное удовольствие, поскольку в д'регском языке понятия «незнакомец» и «мишень» определялись одним и тем же словом.
Форт тоже был порождением пунктирной линии.
Сейчас это был темные прямоугольник среди раскаленных серебристых песков. Внутри происходило что-то, что очень осторожно можно было определить как насилие над аккордеоном; как будто бы некто решил, что он не прочь сыграть что-нибудь, но столкнулся с известными трудностями и, сыграв несколько тактов, снова и снова начинает сначала.
В дверь кто-то постучал.
Через некоторое время изнутри донеслось шебуршание и в двери приоткрылся глазок.
— Да, неффенди?
— СКАЖИТЕ, ЭТО КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН?
Маленький человечек с другой стороны дверей сильно побледнел.
— А, — сказал он. — Тут вы меня подловили. Обождите секундочку.
Глазок захлопнулся. За дверью произошла короткая тихая дискуссия. Глазок опять открылся.
— Да, похоже мы и есть… есть… как его, еще разок?… ага, понял… Клатчский Иностранный Легион. Да. И что вы хотели?
— Я БЫ ХОТЕЛ ВСТУПИТЬ.
— Вступить? Вступить куда?
— В КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН.
— А где это?
С той стороны опять немного пошептались.
— О. Верно. Извиняюсь. Да. Это здесь.
Двери распахнулись.
Посетитель шагнул внутрь.
Легионер с нашивками капрала подошел к нему.
— Ты разговариваешь с…— его глаза на мгновение остекленели. — Большой человек, три лычки… вот на кончике языка вертится…
— СЕРЖАНТ?
— Точно! — сказал капрал с облегчением. — Как твое имя, солдат?
— ЭЭЭ.
— Можешь не говорить. Здесь, в… в…
— КЛАТЧСКОМ ИНОСТРАННОМ ЛЕГИОНЕ?
— …что-то вроде этого. Люди вступают, чтобы… чтобы… ну, твои мысли, ты понимаешь, которые ты не можешь… вещи, которые произошли…
— ЗАБЫТЬ?
— Точно. Я… — он побледнел. — Минуту обожди, хорошо? — Он посмотрел на рукав. — Капрал… — он запнулся. На его лице появилось выражение встревоженности. Затем его осенило и он, вывернув шею насколько возможно и скосив глаза, с величайшими трудностями принялся расшифровывать знаки на своем форменном воротнике. — Капрал… Средний? Похоже на правду?
— НЕ ДУМАЮ.
— Капрал… Стирать Только Вручную?
— ВИДИМО, НЕТ.
— Капрал… Хлопок?
— ВПОЛНЕ ВОЗМОЖНО.
— Точно. Ну что же, добро пожаловать в… эээ…
— КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН.
— Верно. Оплата — три доллара в неделю плюс весь песок, который ты сможешь съесть.
— Я ВИЖУ, ПРО ПЕСОК ТЫ ПОМНИШЬ.
— Поверь мне, уж про песок ты никогда не забудешь, — сказал капрал с горечью.
— НЕ СОМНЕВАЮСЬ.
— Как ты сказал тебя зовут?
Незнакомец хранил молчание.
— Это вообще-то неважно. Здесь, у нас в…
— КЛАТЧСКОМ ИНОСТРАННОМ ЛЕГИОНЕ?
— … точно… мы дадим тебе новое имя. Начнешь с нуля.
Он обратился к другому человеку.
— Легионер…?
— Легионер… э… хм… ага… 15 размер, сэр.
— Точно. Отведи этого… человека и выдай ему… — он раздраженно щелкнул пальцами. — Ты знаешь… эту штуку… одежду, все ее таскают… песчаного цвета…
— ФОРМУ?
Капрал моргнул. По каким-то необъяснимым причинам слово «кость» всплыло на поверхность расплавленной, текучей массы, в которую превратилось его сознание.
— Правильно, — сказал он. — Эээ. Легионер, это путешествие длиной в двенадцать лет. Надеюсь, ты для этого достаточно мужчина.
— МНЕ УЖЕ НРАВИТСЯ ЗДЕСЬ, — ответил Смерть.
— Полагаю, я имею право заходить в распивочные заведения? — спросила Сьюзан, когда Анк-Морпорк вновь показался на горизонте.
— ПИСК.
Город опять проплывал под ними. Там, где улицы становились шире, она могла различить отдельные фигурки людей. Ух, думала она… если бы они только знали, кто тут летит над ними. Несмотря ни на что, она никогда не чувствовала себя лучше. Люди там, внизу, думали о, скажем так, земных предметах. Низменных вещах. Наблюдать за ними было все равно, что смотреть на муравьев.
Она всегда знала, что она не такая, как все. Глубже осознающая мир, в то время как большинство бредет по нему с закрытыми глазами и мозгами, выставленными на отметку «медленный огонь». Ей было комфортно жить с сознанием своей особости. Оно окутывало ее, как теплая шаль.
Бинки приземлилась на грязной набережной. Рядом река всасывалась между деревянных опор. Сьюзан соскочила с лошади, расчехлила косу и шагнула в «Залатанный Барабан».
Здесь царило буйство. Покровители «Барабана» были склонны демократично относится к проявлениям агрессии. Им хотелось, чтобы каждый был сам за себя. Так что, хотя зрители единодушно считали трио несчастных музыкантов идеальной мишенью, в зале тут и там кипели драки — из-за неудачно выпущенных снарядов, из-за того, что кому-то за весь день не удалось ни разу подраться, а кто-то просто пытался пробиться к выходу. Сьюзан без труда обнаружила Импа-и-Селлайна. Он стоял на краю сцены и его лицо было маской ужаса. За его спиной сидел тролль, за которым пытался спрятаться какой-то гном. Она взглянула на часы. Еще несколько секунд…