– Они мертвецы, – глухо процедил проводник. – Хорошо, если уцелеет хоть кто-нибудь.
Тем не менее, даже предсказав чужую смерть, он следил за удаляющимися фигурками соплеменников, втайне желая обратного. Да, беда действительно таилась где-то поблизости, но ведь кроме всего прочего, есть еще и удача! Вон и фляги уже полные, и до края котловины осталось совсем ничего. Припусти тараки бегом – да не колонной, а, рассыпавшись реденькой шеренгой, – вполне могли и уйти. Но чудо на то и чудо, чтобы слишком часто не повторяться. Незримая пятерня стиснула сердце, выжала из груди сдавленный хрип. Он уже знал наверняка, что последует в следующий миг.
Это был сумасшедшей силы Вихрь. И жуткое таилось прежде всего в том, что этот Вихрь работал не вслепую. До поры до времени он скрывался, должно быть, за Холодной Горой и налетел в самый последний момент. Нагруженные водой и успевшие расслабиться тараки не видели ничего и не слышали. В данном случае они просто физически не могли состязаться в скорости со своим главным врагом. Все было предрешено изначально, и потому разогнавшийся Вихрь было уже не обмануть и не удержать. Зыбкое марево, отдаленно напоминающее смерч, обрушилось в котловину, и трое из бредущих погибли на месте. Их просто размозжило ударом, превратив в подобие кровавых лепех. Бросая котомки и фляги, оставшиеся в живых бедолаги бросились бежать со всех ног, но было уже поздно. Вихрь взлетал ввысь и разил с точностью снайпера. От жутковатых ударов взлетали брызги и сотрясалась котловина. Криков погибающих было не слышно из-за шума воды.
– Все… – Обморочным шепотом выдохнул Линис.
Он не ошибся. Последнего из беглецов – чуть прихрамывающего и, пожалуй, выбравшего самое удачное направление – Вихрь достал только на краю котловины. Первым ударом несчастному перебило ноги, вторым вмяло в землю, обратив в бесформенное мессиво. Словно приветствуя случившееся, Ревун тронулся с места, и пенные потоки ринулись по котловине, смывая изуродованные тела, унося разодранные курдюки и котомки. Труп того, что погиб последним, подбросило в воздух, и, кувыркаясь, бездыханный тарак рухнул в шумящие воды.
Возможно, Вихрь заметил и их, а может, решил ударить наобум, но Согомак вовремя заметил его покачивающееся приближение.
– Уходим! – Он дернул за плечо Гунта. Повторять команду не понадобилось. Все пятеро тараков дружно сыпанули вниз. Благо укрытие было совсем рядом, – вбежав под нависшую скалу, один за другим они втиснулись в узкую щель и замерли. А в следующее мгновение мощный удар сотряс скалы до основания. Вихрь угодил именно в то место, где они прятались. Должно быть, с досады повторил атаку дважды и трижды.
– Психует, – пояснил Согомак дрожащим товарищам.
– Разве он может что-то чувствовать?
– Это смотря какой Вихрь. Есть такие, что и караулят, и выслеживают, и беснуются.
– Что же теперь делать?
– А ничего. Долго Вихрь ждать не любит. Покуражится и уйдет. Надо только набраться терпения. Будем следить за Ревуном. Как только он утихнет, это и будет сигналом.
– Утихнет? Но как же мы тогда наберем воды?
– Не бойся, на наш век воды хватит. После такого разлива там до вечера будут стоять пруды и лужи.
Подавая пример, он первым уселся на каменный уступ, демонстративно смежил веки.
– Ты что, собрался здесь спать?
– Спать не спать, но быстро он не угомонится. Так что, если есть желание, можете и впрямь немного вздремнуть.
Потоптавшись в нерешительности, тараки начали рассаживаться кто где. В полной темноте Согомак с особенной остротой ощутил их нервное напряжение. Вероятно, так и должно было быть. Увиденное не скоро выветрится из памяти. Конечно, проводник мог бы рассказать им пару баек, чуть успокоить, но он не хотел этого делать. В ближайшие часы ему требовались не беспечные туристы, а зоркие и настороженные помощники. В таковых они наконец-то начинали превращаться, и означенному процессу Согомак не собирался препятствовать.
* * *
Объяснение между Беаной и Рохом, должно быть, все-таки состоялось. Это читалось по угрюмому взгляду тарака, по обиженной гримаске Беаны. Согомак сделал вид, что ничего не заметил. Забот без того хватало, и настоящий проводник попросту не имеет права отвлекаться на подобные мелочи. Как бы то ни было, но группа разношерстных стиляг наконец-то стала отрядом. Во всяком случае теперь они слушались проводника беспрекословно. И ничего, что чуть подрагивали руки и ноги, зато на лицах читалась здоровая смесь испуга и азарта, да на лбах пролегла первая озабоченная складка. Конечно, они научились бояться, но они также научились и преодолевать свой страх.
Так или иначе, но водой возле Ревуна заправились без особых проблем, и теперь все семеро осторожно спускались в указанную на карте расщелину. На крутых склонах страховались, подобно детям хватая друг дружку за руки. Время ложных стеснений прошло. Путь до дома был еще неблизок, но, обремененные тяжелой ношей, они вынуждены были двигаться вдвое медленнее. К мерцающему в полумгле ядовитому пруду путники даже не стали приближаться. О степени загаженности водоема можно было судить по стойким ароматам, витающим в воздухе. Помня слова пурга, Согомак уверенно повел группу вправо.
– Ой! Что это? – Беана первая разглядела проход.
– То место, к которому мы и направлялись. – Ощущая в груди волнение первооткрывателя, Согомак остановился. Прямо перед ними среди хаоса скал зияло огромное отверстие.
– Та самая дыра?
– Точно, проход Нора. Если сумеем пройти через него, то минуем скальный хребет и выиграем добрых полтора дня.
– А ты хорошо знаешь эти места?
– Знать-то знаю, только в те времена, когда я тут бродил, прохода еще в помине не было. – Согомак в задумчивости поскреб затылок. – Тем не менее, по словам Нора, проход безопасен. Он сам здесь ходил неоднократно, да и другие пурги сюда заглядывали.
– А они не могли нас обманывать?
Проводник покачал головой.
– На пургов это не похоже. Кроме того, старую дорогу домой тоже нельзя назвать простой и легкой. Так что не слишком уж мы и рискуем.
Глядя в черную глубину прохода, Беана зябко поежилась.
– А мне почему-то страшно.
– Главное, чтобы страшно не было мне, – назидательно произнес Согомак, и, наверное, не сразу они сообразили, что именно он имеет в виду.
Поправив лямки баула, проводник решительно двинулся вперед. Чуть помешкав, группа побрела следом.
Наверное, самыми волнительными были первые минуты, но все обошлось и очень скоро тревожное состояние сменилось любопытством. Участники похода зашагали веселее, зашелестели первые разговоры.
– А не кажется ли вам, что это напоминает наши Пещеры? Только разиков в десять побольше.
– Не в десять, а сто!
– Пожалуй, что так.
– Все бы ничего, только грязевой поток таким образом не сходит. Он же всегда поверху идет.
– Слышь, Согомак! Что скажешь на это?
– Честно говоря, Нор и сам сомневался… – Проводник нахмурился. Сообразительность спутников и радовала, и раздражала. Он еще толком не решил – говорить им или нет про калона. Сам он предпочитал верить только в то, что видел своими собственными глазами. Тем не менее, кто-то выдумывал и перевирал, другие увлеченно пересказывали, разнося слухи по Пространству. Мифология жила своей отдельной жизнью, не спрашивая ни у кого разрешения. Бывало и так, что даже собственные приключения доходили до проводника в столь искаженном виде, что он с трудом отличал правду от вымысла. С одной стороны скучающих тараков можно было понять, а с другой Согомак все же находил подобное сочинительство вредным и очень хотел бы встретиться с тем лихим сочинителем, что без зазрения совести превращал блеклые караванные пересказы в лихие марши по кишащим чудовищами территориям, а обыденные походы за водой – в путешествия за семь гор и семь морей.
– …Я так думаю: это даже не цефалы постарались, а наши военные. – Продолжал фантазировать Кревет. Должно быть, в полной темноте воображение у юноши разыгралось не на шутку. – Помните, ходили слухи о возможном вторжении?
– Это когда ганийцы якобы вознамерились оккупировать наши земли?
– Вот-вот! Только вожди тогда вроде бы все уладили, но до конца ли? То есть даже если уладили, угроза-то ведь осталась, верно? Именно поэтому наши верховные и решили создать тоннель, позволяющий в считанные сезоны перебросить в центр Гании лучшие из наших боевых когорт.
– О чем ты, чудачок? Какие соединения? Ты сам-то видел хоть одно?
– Видеть не видел, но они же наверняка имеются.
– Это ты внукам своим будешь рассказывать. Чтобы спали лучше.
– Не знаю… По-моему, если есть верховные вожди, должны быть и силы, на которые они опирается. Или вы считаете, что у нас, у тараков, даже правителей своих нет? А кто же тогда отдавал приказ рыть каналы на Матане? Кто отверг ультиматум ганийцев? Или те же указы по переустройству Пещер. Неужели забыли? Вместо овальных сводов – кубические, вместо деревянных ворот – каменные.
– Ну, положим, правители у нас действительно есть. – Кайсан звучно сплюнул себе под ноги. – Но дальше-то что? Никак не возьму в толк, к чему ты клонишь.
– Я к тому клоню, что этот тоннель – ни что иное, как секретная тропа, скрытно выводящая в тыл к противнику… – Обводя невидимое пространство, Кревет взмахнул руками и тут же споткнулся на камнях.
– Под ноги гляди, стратег, – пробурчал Согомак.
– Я почти уверен, – воодушевленно продолжал Кревет, – что это была первая проба сил. Так сказать – попытка сократить расстояние между мирами.
– Если верить Умнику, – вмешалась Беана, – миры без того сжимаются. Зачем же еще сокращать расстояние?
– Ты ничего не понимаешь! Мы ведь можем упредить их! И потом я говорю о неумолимости законов, повелевающих вселенной, о смысле существования тараков. Ведь с каждым сезоном положение хуже и хуже, а мы все-таки живем. Значит, зачем-то это все нужно, разве не так?
– Ерунда все это! Вселенная, законы какие-то… – Рох замысловато выругался. – Мылят нам головы – и больше ничего! Чтобы мечтали о жратве, ненавидели ганийцев и не думали о главном.
Согомак заинтересованно обернулся.
– А что, по-твоему, главное?
– Главное?… – Рох отозвался не сразу. Должно быть, пытался освоить непривычную для себя мысль. – Главное, я так считаю, – это свой маленький смысл каждого из нас. Не племени, не Пещер, а каждого в отдельности.
– Хорошо, но сам-то ты как себе это представляешь?
Рох недовольно передернул плечом. Вопрос явно поставил его в тупик.
– Я знаю только то, что мы здесь вовсе не главные. Нам кажется, что мир был создан для нас, а это неверно.
– Что, что?
– То самое. Плоды ямуса, посаженные в огороде, тоже, наверное, думают, что они первые среди первых. И ведать не ведают, что все их поголовье зовется попросту урожаем. – Рох начинал потихоньку заводиться. – Нам с детства талдычили, что тараки – цари природы, что тараки – пуп земли. Только вот ютимся мы отчего-то до сих пор в жалких пещерах и нос боимся высунуть наружу. О землетрясениях, о Вихрях ничего не знаем. Откуда взялись Райская Чаша, Ревун или Холодная Гора – опять же не имеем понятия. Вот ты, Согомак видел Райскую Чашу, и что тебе это дало?
Проводник хмыкнул.
– Пожалуй, ничего.
– То-то и оно, что ничего. Куда ни глянешь, кругом хлябь и потемки. Единственное, что мы в состоянии рассмотреть – это сугубо самих себя. Стало быть, в этом и заключен единственный смысл.
– Чего это тебя вдруг понесло? – Удивился Кайсан.
– А то и понесло, что надоело. Рассуждаем, спорим о чепухе разной, а главного не касаемся.
– Да-а… Жаль, Умника больше нет, ты бы с ним нашел общий язык…
– Тихо!
В наступившей тишине Согомак опустил голову, заставив себя прислушаться к возникшему в груди беспокойству. Это не было страхом, который он знал, – нечто внутри него ерзало и трепетало, предупреждая о чем-то абсолютно незнакомом. Так или иначе они были в этом тоннеле не одни. Что-то живое и огромное двигалось таракам навстречу.
– Ну? Что там такое?
– Кто-то к нам приближается. – Согомак по-прежнему не поднимал головы.
– Цефал?
– Не похоже… – Проводник, прищурившись, всмотрелся в темноту. Близость чего-то чужого ощущалась уже совершенно явственно. Повеяло далеким ветерком, а чуть позже в воздухе возник странноватый запах. Во всяком случае никогда прежде тараки с подобным запахом не встречались. А чуть погодя они услышали раскатистое сопение.
– За мной! – Интуитивно угадывая дорогу, Согомак бросился к изрытым стенам, стремительно полез наверх. Примолкнув, спутники поспешили следом.
Будь это цефал, он наверняка бы почувствовал путешественников. Или давно бы уловил аромат загруженных в баулы продуктов. А уж тогда песенка тараков была бы спета. Однако Нор их не обманул. Это был калон, и мелочевка вроде шмыгающих под ногами тараков его абсолютно не интересовала. Чуть покачиваясь, шерстью подметая пол и стены, чудовище гулко протопало мимо. Сверху посыпалась земляная крошка, почва ощутимо содрогнулось. Как показалось Согомаку, размерами зверь превосходил цефала втрое или даже вчетверо. Во всяком случае теперь нетрудно было поверить, что этот тоннель прорыл именно калон.
Какое-то время путешественники еще прижимались к камням, прислушиваясь к удаляющемуся топоту. Спускаться вниз совершенно не хотелось. Вероятно, каждый представил себе, что будет с тараком, на которого опустится ноженька такого исполина.
– Раздери меня на части!.. Кто это?
– Калон, – шепотом произнес Согомак.
– Какой еще калон?!
– Самый обычный. Заявился сюда и вырыл эту норку.
– Но ты нам ничего о нем не рассказывал!
– Не уверен был, потому и не рассказывал. Пурги уверяли, что тараков он не трогает, а остальное меня не интересовало.
– Ничего себе – не трогает! Меня чуть шерстью со стены не смахнул.
– Но ведь не смахнул же, – Согомак вяло улыбнулся. – Думаю, нам лучше здесь не засиживаться.
– Это точно!..
Торопясь и оскальзываясь, путники полезли вниз. Согомаку даже не пришлось подавать команду, – в путь-дорожку тараки припустили более чем резвым шагом.
* * *
Далее все протекало вполне буднично. Оставив проход за спиной и двигаясь вдоль кромки багровых скал, путешественники очень скоро добрались до подножия Слоистых Гор. Если кто и не знал первопричину столь странного названия, то очень быстро недоумения рассеялись. Каменная поверхность, мимо которой они шли, сплошь и рядом пучилась нездоровыми вздутиями. На частых изломах легко просматривалась многослойная структура скального массива. Пожалуй, лучше других Согомак знал коварство подобного рельефа. Любое даже самое простенькое землетрясение колебало и расшатывало рыхлые склоны. Выветрившиеся слои начинали один за другим оползать, затирая неосторожных селян, смешивая привычные тропы и открывая каверны, ранее о которых никто не догадывался. Жители здешних мест шаткости своего положения обсуждать не любили, как не любили и заглядывать далеко вперед. Никто не рыл основательных пещер, не сооружал хижин. Ютились в тех же случайных кавернах, прикрытых ветхими плитами, а от Вихрей и прочих невзгод прятались кто где, полагаясь на случай и провидение. Лучше других аборигены этих мест знали, что катакомбы не способны защитить их от внешних невзгод. Бывало, те же Вихри лупили по горам совершенно вслепую, в крошево разбивая непрочные породы, выкашивая целые семьи поселенцев. Нищие, вконец опустившиеся жители к подобным смертям относились с удивительным равнодушием. Цена жизни в этих краях скатывалась до абсолютно ничтожных величин. Раба или рабыню можно было купить за ковригу ямуса, а можно было обойтись и вовсе без ковриги, забрав тех же рабов силой. И никому из участников похода даже в голову не приходило напрашиваться к кому-либо из хозяев в гости. Очень уж убогонькими выглядели местные лачужки – настолько убого, что даже хижина покойного Умника вспоминалась как жилище вполне роскошное.
Стоило им углубиться во дворы, как их окружила толпа малолетних попрошаек. Крохотные и грязные ребятишки крутились между ними, все враз балабонили нескладную тарабарщину. Таращась на битком набитые баулы путешественников, они протягивали худые и грязные ручонки, цепляли за лямки. В конце концов Беана не выдержала и подала самым маленьким несколько кусочков ямуса. Этого не следовало делать, но Согомак не успел ее предупредить. Ямус немедленно исчез среди немытых тел, и уже через пару мгновений, рыча и визжа, сборище нищих смешалось в единый безобразный ком.