Теория где-то такая, да.
Дом Иорича (он стоит напротив Дворца со стороны крыла Иорича — не перепутайте, не хочу никого вводить в заблуждение) отличался высокой дверью с позолоченой аркой, над которой находится символ Дома; этот, в отличие от вырезанного над входом в крыло Иорича, смотрит вперед. Дверь была открыта. Пара стражников, облаченные в цвета иоричей, смерили меня взглядами, но позволили пройти и даже ничего не сказали.
Пожилая драгаэрянка в простом платье коричневых и белых тонов подошла ко мне, назвалась (как именно — уже не помню) и спросила, чем может помочь. Я сказал, что нуждаюсь в услугах адвоката, и она едва ли не шепотом, хотя рядом никого не было, сообщила, что если я изложу ей общую суть вопроса, она могла бы кого-то порекомендовать.
— Благодарю вас, — ответил я, — но в этом нет необходимости; будьте добры, скажите, на месте ли леди Ардвена?
Лицо ее замкнулось, словно ставни в доме на Востоке, и она проговорила:
— Да, конечно. Пожалуйста, пройдемте со мной, я покажу вам приемную.
Что и было сделано в полном молчании с обеих сторон. Наверное, она знала, какого рода клиенты у леди Ардвены, и одобрения они у нее не вызывали. Пятно на репутации Дома, угу.
Маленькая и пустая, комната, однако, была вполне уютной и освещалась парой резных масляных светильников. Ожидая, я обменивался репликами с Лойошем по поводу здешнего убранства. Он мало что смог добавить.
Минут через пять появилась сама хозяйка, остановилась в дверях, посмотрела на меня, затем вошла и закрыла дверь. Я встал и слегка поклонился.
— Леди Ардвена. Сколько лет, сколько зим.
— Я ничего не могу для вас сделать, — проговорила она.
В голосе у нее звучало напряжение; винить ее было не за что, но и симпатия к несчастной служительнице правосудия меня не переполняла.
— Мне нужны лишь ответы на несколько вопросов.
— Мне не следовало бы делать и этого.
Леди Ардвена выразилась бы иначе, если бы предпочла отказать бесповоротно. Она бы просто не встретилась со мной. Так что я сказал:
— Дело не имеет отношения ко мне. Мои трудности не связаны с законом.
— Не связаны, — согласилась она. — Тогда кто же клиент?
— Алиера э'Киерон.
Глаза ее чуть расширились.
— Вы знакомы с ней?
Ха. Я-то думал, это всем известно.
— Да. Ей нужен адвокат. Посоветуйте мне такого.
— Я слышала, она отказалась от консультанта.
— Да, и это усложняет ситуацию.
Она кивнула, чуть помолчала.
— Разумеется, я кое-что об этом слышала. Статья тридцатая параграфы один, два и пять, да?
— Только один и два.
Она кивнула.
— Быстро продвигаются.
— И это значит?
— Это значит, что либо им не нравится дело, либо им нужно завершить его по политическим соображениям, и обычные трудности таковыми не являются.
— Уже что-то.
Она закусила нижнюю губу и села. Я также сел и ждал, пока она размышляла.
— Вам нужен тот, кто способен справиться с непокорным клиентом, и такой, чтобы имел опыт с девяносто первым эдиктом. Имперские эдикты отличаются и от кодифицированных традиций, и от статутов. Они ближе к ордонансам, но за ними стоит полная сила Империи, поэтому их ниша несколько глубже. И учитывая, что Империя настолько торопится… так. — Она извлекла огрызок карандаша и клочок бумаги. — Вот, сходите к нему.
Если откажется, возможно, он посоветует кого-то еще.
— Благодарю, — проговорил я.
Она встала, кивнула мне и выскользнула из кабинета.
При том, сколько денег ей от меня перепало за минувшие годы, я полагал, что уж стольким-то она мне обязана. Возможно, Ардвена возразила бы, но боялась, что в моей нынешней ситуации я могу сделать ее жизнь крайне неприятной, если она мне откажет.
Правильно боялась.
2
Под «Государством» мы подразумеваем организацию, обладающую исключительным правом осуществлять насилие на данной территории и имеющую власть и полномочия определять, как именно, в какой степени и при каких обстоятельствах таковое право может быть передано, поручено или санкционировано в пользу других организаций либо индивидуумов. Эта власть выражается и истолковывается разничными видами законодательства организации, кодифицированными или некодифицированными.
Из этого определения (ср. Ланья) следует, что признавать само существование Государства — значит признавать и его исключительное право на насилие, и наоборот. Тем самым вопрос законности всякого акта насилия, осуществленного Государством, случайного либо намеренного, прежде всего следует определить согласно:
1. Законности существования Государства.
2. Соблюдения интересов Государства, где имело место насилие.
3. Оправданности конкретных актов насилия в соответствии с указанными интересами.
Так, к примеру, насилие, совершенное мятежным вассалом — по определению незаконно; насилие, совершенное уполномоченными Государства по личным соображениям, считается преступным превышением полномочий; а насилие, совершенное в интересах Государства, но достижению таковых не способствующее, квалифицируется как преступная халатность.
Основываясь на вышеозначенном, ассамблея начинает расследование событий в Тирме.
На бумажке значилось имя «Перисил». Никогда о таком не слышал — но единственные иоричи, о которых я что-то слышал, были теми, кто соглашался включить джарегов в свою клиентуру. А таких весьма немного.
Я показал имя кому следовало и получил указания, которые привели меня в полуподвальный этаж Дома, а оттуда — в боковую галерею, которая походила на позднейшую пристройку к изначальному знанию; она была грубее, с более низким потолком и далеко не идеальным освещением. Здесь, в отличие от прочего Дома, на дверях значились имена. Забавно, если на двери значится твое имя, ты стоишь ниже в иерархии, или как? В любом случае это помогло мне найти правильную дверь.
Я хлопнул в ладоши и подождал. Потом хлопнул еще раз. Ничего не услышал, но дверь чуть-чуть приоткрылась, и из щели выглянула пара странных лиловых глаз; они изучили меня, потом Лойоша и Ротсу, потом опять меня.
— Да? — сказал, вернее, пропищал он. Голос у него был высокий и дребезжащий; и как такой может выступать перед судом? Судья, смеющийся над адвокатом — это как, поможет подсудимому? Впрочем, я не специалист.
— Могу я войти?
Он приоткрыл дверь чуть сильнее. Ростом он оказался лишь чуть выше Алиеры, которая сама лишь чуть выше меня. Плечи у Перисила были широкими, а сложение, как для драгаэрянина, почти коренастое. Одет небрежно, то есть шнуровка на дублете несколько ослаблена, а перчатки заткнуты за пояс не под равными углами. Для иорича — небрежно, ясно?
— Выходец с Востока, — проговорил Перисил. — Если вы пришли по собственному делу, либо в интересах одного из ваших сородичей, я никогда не имел дела с Правилами о расселении, хотя, конечно, и изучал их.
Кабинет за его спиной оказался крошечной квадратной каморкой, которую почти целиком занимал деревянный стол, на вид — старый и изрядно потертый.
Кроме стола, сюда едва поместилась пара стульев, металлических и уродливых. На стенах остались светлые пятна, следы от ранее висевших тут картин или чего-то в этом роде, а над стулом Перисила гордо висел официального вида документ в рамочке.
Я пояснил:
— Вас рекомендовала мне леди Ардвена. Меня зовут Владимир Талтош. Я здесь в интересах Алиеры э'Киерон.
— А. Тогда заходите, — он отступил в сторону, и еще раз посмотрел на Лойоша и Ротсу. — Занятные у вас зверьки.
«Поблагодари его за меня, босс. Обожаю, когда нас, зверьков, хвалят.»
Проигнорировав Лойоша, я шагнул внутрь.
— Новый кабинет?
— Да, мне лишь недавно позволили перебраться в Дом из городской конторы… — Тут он завис над собственным стулом. — А откуда вы знаете?
Я не ответил. Перисил сел, я устроился на одном из стульев. Мало что уродливый, так еще и неудобный.
— Алиера, — сказал я.
— От леди Ардвены в интересах Алиеры э'Киерон, — повторил он. — Интересное сочетание. Впрочем, кажется, я о вас слышал.
Я издал неопределенный звук и позволил ему продолжать. Все адвокаты, каких я прежде встречал, готовы болтать от забора и до обеда. А лучшие готовы даже слушать.
Перисил кивнул каким-то собственным мыслям.
— У вас есть бумаги?
— Никаких, — ответил я.
— Так. Вы записались как друг?
— Да, но подверждения не получил.
— Хммм, — проговорил он. — Она не хочет видеться с друзьями и не желает адвоката.
— Ну, вы же знаете драконлордов.
— Немногих и не слишком близко. Таких клиентов у меня раньше не было.
— Драконлорды считают, что всякую загвоздку можно решить двумя способами; первый — кого-нибудь прикончить.
Он кивнул.
— А второй?
— По большей части, он им не требуется.
Скрестив руки на груди, он откинулся на спинку стула.
— Сложный случай. Деньги у вас есть?
— Да.
Перисил назвал цифру, составлявшую заметную часть суммы, которую я обычно запрашивал за убийство кого-либо. Одолжив у него перо, чернила и лист бумаги, я написал расписку в свой банк и передал ему. Иорич внимательно изучил записку, подул на чернила, отложил в сторону и кивнул.
— Где вас можно найти?
— В Черном замке.
— Знаю такое место, — он сплел пальцы и уставился в пространство. — Прав ли я, полагая, что вы не знаете, почему она отказывается от адвоката и от посетителей?
— Могу предположить, зная Алиеру, — пожал плечами я.
— Она в ярости, оскорблена и пыжится от гордости больше, чем ее отец за час до того, как уничтожил мир?
— А, так вы ее знаете?
— Слышал о ней, конечно.
— Драконы, — вздохнул я.
— Точно так.
— Можете объяснить законы, которые тут применяются?
— А объяснять нечего. Древнее волшебство запрещено имперским эдиктом.
— Ага. Но что это значит?
— Что это не кодифицированная традиция. С кодифицированной традицией забавнее.
— Забавнее?
— Для адвокатов. Мы всегда можем измыслить интересные способы альтернативного истолкования традиции, или поднять исторический контекст создания таковой и показать, что он изменился, или поставить под вопрос порядок кодифицирования. Широчайший простор для забав. Но я работаю в основном с эдиктами.
— Ага. А почему?
— Не знаю. Так сложилось, наверное. Но мне подходит. Будь я драконом, я сказал бы, что они бросают более сложный вызов умению адвоката. А в общем, наверное, мне больше нравится не интерпретация законов, а установление фактов и прения сторон. С законами основная масса работы — подробности и правомерность интерпретаций. А эдикты — просто да или нет.
В нашем случае — да, подумал я.
— И раз это эдикт, то что это в точности значит?
— Это значит, что однажды император объявил «да будет так». Вроде статута, только за эдиктом вся сила Империи. Этот конкретный эдикт существует столько же, сколько сама Империя.
— И что это значит для нас, с практической точки зрения?
— Это значит, что закон не подлежит сомнению. Единственные вопросы — совершила ли она то, в чем ее обвиняют, и если да, то сколь суровым будет приговор.
— И никакого простора для интерпретаций?
— Откуда? Ведь императрица может просто связаться с Державой и уточнить формулировку.
— Ну да. И максимальный вариант — смерть?
— Да.
«Согласись, босс — забавно, если на Звезду Алиера попадет раньше тебя.»
«Угу, буду смеяться до колик.»
— А минимальный какой?
— Минимальный? Полагаю, императрица скажет «больше так не делай».
— Ясно. А что, по-вашему, будет?
— Тут не угадаешь. Ведь императрица знает Алиеру, верно?
— Да.
Он покачал головой.
— Если они дружат, императрице куда сложнее проявить снисхождение.
Я кивнул. Политика.
Он проговорил:
— И если она не будет сотрудничать, дело обернется совсем трудно.
— Понимаю. Думаю, я смогу убедить Алиеру сотрудничать, если только сумею с ней увидеться.
Перисил провел ладонью по волосам.
— Возможно, это я и смогу обеспечить.
— Внимательно вас слушаю.
— Погодите пока, мне надо подумать.
По мне, нет проблем. Думать он мог сколько угодно. После недолгого разговора голос иорича уже не казался таким странным.
Вскоре он проговорил:
— Да, может сработать.
— Хм?
— Первый вариант — послание от вашего имени, чтобы ее признали недееспособной, а вы вели бы ее дела.
Я расхохотался.
— Алиера будет просто в восторге!
— Несомненно.
«Согласен, босс. Я сколько лет уже твержу…»
«Заткнись.»
— Они купятся?
— Купятся? — нахмурился он.
— В смысле, сможете ли вы убедить Империю в ее недееспособности?
— Разумеется, нет. Дело совсем в другом. Необходимо заставить ее принять услуги адвоката. Если она не желает спорить с Империей, она по крайней мере может доказать, что не сошла с ума. Или же согласится переговорить с вами, а вы уже убедите ее принять услуги советника.
— А. Да, может сработать. Или же сделает Алиеру еще упрямее. Она ведь поймет, к чему все это. — Я подумал. — Понятия не имею, что она выберет.
— Хммм. И есть еще одно средство, можно даже начать с него. В любом случае дело ускорится.
— Если при этом у меня меньше шансов оказаться убитым, прекрасно. Что за средство?
— Процессуальный иск в адрес Империи. Если мы начнем с нападения, всегда можем отступить; если начнем защищаться, потом направление сменить труднее. — Он побарабанил пальцами по столешнице и кивнул. — Да, я начну с этого. За час, полагаю, я сумею составить и подать заявление, и возможно, к концу дня получим результат.
— Они не тратят времени впустую.
— С этим делом — нет. Почему-то они очень торопятся.
— Угу, — кивнул я. — Вот и мне так кажется. Почему бы это?
— Хороший вопрос. Если хотите сделать что-то полезное, выясните.
— С чего вы взяли, что я на это способен?
— Я узнал ваше имя.
— О да, я знаменитость.
— Можно и так сказать.
— Не подскажете, откуда стоит начать поиски?
— Можно спросить императрицу.
— Ладно.
Его брови вздернулись на дюйм.
— Вообще-то я пошутил.
— Да?
— Вы знакомы с императрицей?
— Как-то беседовали.
— Ну, если вы полагаете, что способны вытащить из нее хоть крошку сведений, препятствовать не стану.
— Ладно, — решил я. — А если не получится?
— Лорд Дельвик из моего Дома, возможно, сможет что-то вам сообщить, если захочет беседовать с вами. Он имперский представитель в нашем Доме.
— Ясно. Кстати, примите совет: никогда не вмешивайтесь в его связь с Империей. Иначе весь Дом на дыбы встанет.
— Да, слышал такое, — ответил он.
— Ладно. Тогда начну.
Он выдвинул ящик стола, покопался там и протянул мне нечто, смахивающее на медную монетку с гербом иоричей.
— Покажите ему это и скажите, что вы от меня.
Я положил монетку в кошелек и заметил:
— Буду время от времени с вами связываться.
— Само собой.
Я встал и поклонился, на что Перисил ответил наклоном головы, после чего покинул его кабинет. До выхода из Дома я добрался без особого труда, спасибо Лойошу — у него хорошая память насчет поворотов.
Джарегов я выслал вперед, проверить, много ли убийц шастает в округе; получив сообщение, что таковых не найдено, я быстро прошагал ко входу во Дворец. Затем проследовал прямо — насколько позволяли внутренние повороты, — к Императорскому крылу.
Когда бы вы ни оказались в Императорском крыле (ну ладно, когда бы я ни оказался), вокруг все время будут сновать пажи и рассыльные, на всех эмблема Феникса, а в руках — зеленый футляр для бумаг; иногда, впрочем, футляр золотистый, а порой это и не футляр вовсе, а что-то другое. Терпеть их не могу: они вечно делают вид, что знают Дворец как свои пять пальцев, а это совершенно немыслимо. Двери, коридоры, лестницы здесь везде и повсюду, причем сочетаются они порой под нелепыми углами, словно архитектор был не в своем уме. Приходится переспрашивать, куда идти, обычно — у стражника, который, разумеется, при этом в точности сообщит, что он думает о выходце с Востока, не способном найти дорогу самостоятельно.