Иорич - Стивен Браст 4 стр.


Действует на нервы.

Впрочем, отыскать покои, где императрица принимает придворных — как раз одна из самых простых задач, и пройдя всего-то через парочку мелких унижений, я оказался перед обширной и просторной, лишенной кресел галереей, именуемой «Имперской Палатой для Приемов» или как-то так, но среди джарегов более известной как «аллея поцелуев в задницу».

Внушительные двойные двери, пара стражников и изящно одетый драгаэрянин, который мог бы быть родичем леди Телдры — когда та была жива, — с полуулыбкой расположившийся перед входом. Я хотел коснуться рукояти Леди Телдры, но сдержался. Просто подошел к уважаемому господину и поклонился так, словно более важного дела у меня тут не было.

— Владимир Талтош, дом Джарега, и граф Сурке, к вашим услугам.

Он в точности скопировал мой поклон.

— Харнвуд из дома Иссолы, готов служить вам, мой господин.

— Боюсь, мне неизвестен правильный порядок действий, — он ободряюще улыбнулся, — но я бы переговорил с ее величеством, если она пожелает увидеть меня.

Если он и удивился такой просьбе, то ничем этого не выдал.

— Разумеется, господин. Если позволите, я провожу вас в покои для ожидания, а затем передам просьбу.

Я был препровожден в пустой кабинет со стенами желтого колера и полудюжиной весьма удобных кресел, не менее желтых. Вероятно, во Дворце это именовали «желтыми покоями» — по части названий здешний народ весьма изобретателен. Иссола еще раз улыбнулся мне, поклонился и закрыл за собой двери.

Я уселся и стал ждать, думая, когда я в последний раз ел.

Терпеть не могу ждать.

Терпеть не могу голодать.

Поерзав в кресле, я поболтал с Лойошем, вспоминая предыдущую встречу с ее величеством. Тогда она даровала мне имперский титул, компенсируя случайно оказанную службу [2]. Полагаю, она знала о случайности, но решила по собственным соображениям вознаградить меня.

Слышал, что у императрицы в любовниках выходец с Востока — возможно, тут есть какая-то связь. Лойош предложил пару своих вариантов, некоторый из них, вероятно, граничили с государственной изменой. Хотя не обязательно. В кое-каких королевствах Востока отнестись к монарху без должного уважения — тягчайшее преступление, но насколько это справедливо для Империи?

Наверное, я мог бы спросить у Перисила, и получить ответ намного длиннее, чем мне хотелось бы. Таковы уж имперские законы и законники.

Связь с Державой здесь ощущалась практически сама собой, я знал, что прошло около часа.

Затем вернулся Харнвуд с вежливыми извинениями, бутылкой вина, тарелочкой сушеных фруктов и сообщением, что ее величество умоляет меня сохранять спокойствие, потому что она желает говорить со мной. У меня даже сердцебиение участилось; ну не странно ли? Я знаком с Морроланом э'Дриеном и Сетрой Лавоуд, сталкивался лицом к лицу с Виррой, Богиней Демонов [3] — и все равно чувствую трепет, узнав, что эта женщина хочет побеседовать со мной. Вот они, социальные условности во всей красе.

Харнвуд ушел, а я выпил вина, потому что мне хотелось пить, и погрыз фруктов, потому что все равно заняться было нечем, а есть немного хотелось. Лойош также съел несколько ломтиков, по тем же соображениям (обычно он сухофруктами не питается). У Ротсы предубеждений по части сухофруктов не возникло.

Потом я подождал еще.

На исходе следующего часа вернулся Харнвуд, с еще более извиняющимся видом, и проговорил:

— Она встретится с вами сейчас, лорд Сурке.

Интересно. Она встретится с лордом Сурке, а не с господином Талтошем.

Что это значит, я понятия не имел, но был уверен — разница тут есть, и важная. Таковы придворные порядки, знаете ли: важно практически все, но никто не объяснит тебе, что, почему и как все это понимать, прежде чем ты вляпаешься во все это с размаху. Возможно, в следующей жизни я стану лиорном, которых подобному учат, или иссолой, которые все это знают инстинктивно. Впрочем, навряд ли.

Я встал и обнаружил, что от двухчасового сидения у меня все тело одеревенело. Наверное, старею.

Я последовал за Харнвудом по коридору, затем сквозь дверь, у которой он ранее стоял, повернули налево, в еще одну дверь, а затем в маленькую галерею, которая закончилась лестницей из восьми ступеней — маловато, чтобы вести на следующий этаж. Впрочем, я так этого и не узнал. Лестница вела к распахнутой двери, а за ней были длинные узкие покои с несколькими беспорядочно расставленными мягкими креслами. В дальнем конце покоев находились их величество собственной персоной и тихо разговаривали о чем-то с мужчиной в цветах иоричей и женщиной, одетой в цвета драконов.

При моем появлении все трое покосились на меня, сменив лица на обычные придворные бесстрастные маски.

Держава, кружившая над головой императрицы, была светло-зеленой, и осведомленный зритель наверняка смог бы сказать, в каком она настроении. Я не мог. императрица повернулась к собеседникам и проговорила:

— Оставьте нас. Я желаю побеседовать с этим господином.

Оба глубоко поклонились ей и небрежно — мне, попятились и удалились через дальние двери.

Императрица опустилась в кресло и жестом указала мне встать перед ней. Подчинившись, я ждал, не уверенный насчет этикета. Хотел бы я, чтобы здесь оказалась леди Телдра — во плоти — и сообщила, что мне полагается делать. По виду Зерики не похоже было, чтобы я нарушил какой-то протокол — в Империи вообще подходят ко многим вещам проще, чем на Востоке.

— Талтош Владимир, — с легкой улыбкой проговорила она. На вид невероятно молодая для императрицы, но внешность обманчива. — Что случилось с вашей рукой?

Я покосился на левую руку, где не хватало мизинца.

— Маленький укус насекомого обернулся большим заражением, — сказал я, заставляя себя не смотреть на Державу. Утверждается, что Держава чувствует ложь только когда ее просят об этом; и даже тогда ее порой можно обмануть, уж я-то знаю.

— А вы не смогли исцелить это с помощью ваших искусств? — спросила она.

Я тронул висящий на шее амулет.

— Не знаю, насколько ваше величество осведомлены…

— О, конечно же, — ответила она. — Я совсем забыла.

— Ваше величество столь добры, что вообще об этом помните.

— Да. Мы воплощение доброты, а также милосердия и справедливости, которые, как вам известно, шагают нога в ногу. И что же привело вас обратно в Город, учитывая обстоятельства?

Ну ладно, она в курсе насчет «обстоятельств». Меня удивляло лишь, что ей до этого есть дело. Интересно, почему.

— Алиера — мой друг, — проговорил я.

— И мой, — отрезала она.

Я чуть не подпрыгнул. Если императрица на тебя сердится — это не к добру, всякий подтвердит.

— Само собой, я хотел ее повидать, — ответил я.

Она, кажется, чуть-чуть расслабилась и кивнула.

— И если я в силах, то и помочь ей, — добавил я. — Полагаю, вы не станете возражать?

— Это зависит, — осторожно проговорила она, — от того, что именно вы подразумеваете под «помощью».

— Для начала я подумываю нанять адвоката.

— Против этого возражений не будет, — кивнула она.

— Возможно, ваше величество пожелает что-либо мне сообщить.

— Возможно.

— Я могу ошибаться, но мне представляется, что дело Алиеры специально движется ускоренными темпами. Если это так…

— Это не так, — твердо заявила она.

Глаза ее сверкали. Она лгала.

Когда императрица лжет тебе в лицо — это что-то, а?

— Как будет угодно вашему величеству, — кивнул я.

Глаза ее сверкали, а я созерцал стену над ее правым ухом. Держава приобрела красно-оранжевый оттенок.

Я ждал.

Не стоит объяснять, полагаю, почему в этом положении я держал рот на замке?

Спустя сколько-то лет она махнула на ближайшее кресло.

— Сядьте, — велела она.

— Благодарю ваше ве..

— Заткнитесь.

Я сел. Кресло было уютным, чего не скажешь о моем состоянии.

Она глубоко вздохнула.

— Что ж, то еще положение.

Я надеялся каким-то образом задать вопрос: «Слушайте, вы же много лет знаете, что Алиера и Морролан развелкаются с доимперским волшебством.

Почему это вдруг стало так важно?» Сейчас я понял, что задавать этот вопрос никак нельзя.

Держава кружила над ее головой, меняя свечение к болезненно-зеленому.

Невозможность скрывать свои чувства, вероятно, жутко раздражает.

— А Державу нарочно создали, чтобы показывать, в каком настроении император, или это побочный эффект чего-то другого?

Императрица пропустила вопрос мимо ушей.

— Какого адвоката вы наняли?

— Его зовут Перисил.

— Не знаю такого. Он сможет устроить, чтобы вы с ней увиделись?

— Надеюсь.

— Дайте ей знать, что если признает себя виновной, к ней будут милосердны.

Я начал было отвечать, а потом быстро переформулировал это в словах, более уместных в присутствии императрицы:

— Ваше величество изволит шутить?

Она вздохнула.

— Нет, но я вас понимаю.

А я пытался вообразить Алиеру э'Киерон, взывающую о милосердии — неважно, к кому и по какой причине, — но рассудок отказывался принимать подобную картину.

Она проговорила:

— Мне бы следовало сказать об этом раньше, однако я рада, что вы не… то есть, я рада, что вы еще живы.

— Я тоже. То есть, благодарю, ваше величество.

— С кем вы встречались по прибытии в город?

— С Морроланом, больше ни с кем.

— Он, э, сказал что-нибудь?

— Вы имеете в виду какие-либо неверноподданнические высказывания в адрес суверена? Нет.

— Я могу повесить Державу над вами и велеть повторить это.

— Должно быть очень приятно — иметь такую возможность всякий раз, когда захочется, ваше величество.

— Далеко не столь приятно, как вам кажется.

Я кашлянул.

— Со всем уважением, ваше вели…

— Оставьте уважение при себе. В чем дело?

— Трудно ожидать от кого-либо в моем положении сочувствия к кому-либо в вашем.

— Сочувствия я и не жду, — отозвались ее величество.

— Полагаю, что нет.

— И вы знаете, кто виновен в ваших затруднениях.

— Да. А можно ли сказать то же самое о вас?

— Только углубившись в глубокую метафизику, на что у меня сейчас не хватит терпения.

Я чуть улыбнулся.

— Могу себе представить, как ваше величество, сидя в библиотеке Черного замка, яростно ругается о метафизике с Морроланом.

— Я тоже могу, — легкой улыбкой ответила она.

Половину этого разговора я беседовал с Зерикой, а половину — с императрицей. И поди пойми, кто есть кто.

— Должно быть, это трудно, — проговорил я.

— Я же сказала, что не жду сочувствия.

— Простите.

Она вздохнула.

— Да, трудно. Выбирая, бросить за решетку друга, или допустить насилие в… — Она прервалась и покачала головой. — Что ж, я знала, на что иду, когда взяла Державу.

Никто из нас не упомянул, что когда она брала Державу, больше никого, способного на это, просто не было. Я произнес:

— И все же я по-прежнему к услугам вашего величества.

— На самом деле?

— Да.

— И пока это не заставляет вас идти против друзей, как всегда? — сморщась, проговорила она.

— Да, — подтвердил я, делая вид, что не замечаю, как ей больно.

— Боюсь, — сказала она, — это тот самый случай, когда вам придется выбирать, кому помочь.

— Ха. Выбирать между друзьями и Империей? Простите, но тут и думать не о чем. Не можете ли вы просветить меня хотя бы в плане того, что происходит, чтобы я по крайней мере понял, почему должно быть именно так?

Минуту спустя она проговорила:

— Вы в курсе, Влад, что исходя из лучших наших источников, самое малое пять из исходных шестнадцати племен практиковали человеческие жертвоприношения?

— Я понятия не имел…

— И многие предполагают, что поскольку у нас есть свидетельства о пяти, вполне резонно предположить то же самое и об остальных одиннадцати.

Не знаю, правы ли они, но не могу и доказать, что они ошибаются.

Я кашлянул, словно мог что-либо ответить на это. Императрица ожидающе смотрела на меня, и пришлось быстро что-то придумать.

— Э, а как они выбирали везунчика?

— По-разному в каждом племени. Взятые в плен в бою, избранные за особые заслуги, в качестве наказания, за вознаграждение, по жребию.

— И когда это прекратилось?

— Когда образовалась Империя. Это было объявлено незаконным. Первым имперским эдиктом.

— Доброе деяние вашего предка. Хорошее начало.

— Ничего доброго тут нет. Просто она говорила с богами и знала, что богам все равно, или они против. Так что зовите это практичностью. Я начала этот разговор, потому что… — Тут она остановилась и посмотрела куда-то в пространство, а Держава над ее головой пульсировала голубым. — Простите, но мне пора идти управлять Империей.

Я встал.

— Спасибо, что согласились меня повидать.

И изобразил максимально уважительный поклон; вроде бы я в этом неплох.

— Всегда с удовольствием, граф Сурке.

Я сделал несколько шагов спиной вперед (сколько именно полагалось — я не знал), затем повернулся, собираясь уходить, и тут она добавила:

— Да, Влад, и большое вам спасибо.

— За что?

— За инструкции по изготовлению бумаги. Мне сказали, они очень ценные.

— Ах да. Я и забыл… а как вы узнали, что они от меня?

Она улыбнулась.

— До сих пор я и не знала.

Упоминание о производстве бумаги вернуло к жизни сложную смесь воспоминаний и обрывков воспоминаний, погружаться в которые здесь и сейчас мне совершенно не хотелось [4]; но с ее стороны очень любезно упомянуть это. Я улыбнулся ей через плечо сугубо по-дружески и покинул покои.

3

В: Пожалуйста, назовите ваше имя, Дом и место проживания.

О: Дорнин э'Ланья, Дом Дракона, Кирпичники.

В: Звание и должность?

О: Сержант армии Империи, Вторая Армия, Четвертый Легион, Рота «Г».

В: Какие приказы вы получили во второй день в месяц лиорна сего года?

А: Нам было велено сопровождать продовольственный обоз из Нореста к Меч-скале. В тот день мы проезжали через Тирму в герцогстве Карвер.

В: И что вы слышали касательно Тирмы?

О: Мы знали, что восстало все герцогство.

Императрица: Вы знали это по слухам, или имели официальное извещение?

О: Все об этом знали, ваше величество.

В: Отвечайте на вопрос ее величества, сержант.

О: Официального извещения не поступало.

(Держава показывает: ложь.)

В: Не хотите ли изменить свой ответ, сержант Дорнин?

О: Нет, ваша честь. Таков мой ответ.

В: Случилось ли что-либо необычное за день до прибытия в Тирму?

О: Обычные сложности с обозными повозками, но никаких нападений или чего-то подобного.

В: Опишите, что произошло, когда вы прибыли в Тирму.

О: Нас встретила толпа, которая пыталась отбить повозки, и мы защищались.

В: Имели ли в Тирме место столкновеня или акты насилия, в которых бы участвовали вы или ваши подчиненные, и которые не были бы обусловлены вашей защитой от нападения со стороны?

О: Нет.

(Держава показывает: ложь.)

В: Не хотите ли изменить свой ответ?

О: Нет.

В: Вам известно, какому наказанию подвергается солгавший под Державой?

О: Известно.

Я спустился по короткой лестнице, прошел по галерее и остановился, пытаясь вспомнить имя, которое мне сообщили ранее.

«Дельвик.»

«Да, знаю.»

«Угу, конечно.»

«Ну ладно, я почти вспомнил.»

«Угу, конечно.»

«Заткнись.»

Я добрался до места, где по-прежнему стоял Харнвуд. Он улыбнулся так, словно рад был меня увидеть, а я поклонился так изящно, как только сумел — не то чтобы он позволил себе заметить, будто я в чем-то ошибся, — и спросил:

— Простите, вы знаете лорда Дельвика?

— Разумеется, сударь. Проводить вас к нему?

Назад Дальше