— Пожалуйста, уходи.
— Нет.
Она сверкнула глазами.
Я проговорил:
— Мне нужны подробности, если я хочу ввязаться в это дело. А я хочу.
— Зачем? — Она не сказала это слово, она его выплюнула.
— Ты же не дура, сама должна понять. Чтобы взять над тобой верх, в моральном плане. Это вообще цель моей жизни. Чувствовать, что ты мне задолжала…
— Заткнись.
Так я и сделал, заодно предавшись воспоминаниям. Мне нужно было ее достать.
Когда-то в Черном замке я видел покои, в которых обитает Некромантка, если это можно назвать «покоями». Шкаф, и то побольше. Там хватало места, чтобы она могла встать, и все. Я не мог не заметить вслух, мол, какая же крошечная комнатушка — и Некромантка озадаченно молчала с минуту, а потом проговорила:
— Ах да, ты же ощущаешь всего три измерения, верно?
Боюсь, что так. Большее моим ощущениям недоступно.
И в рамках этих ощущений, похоже, мне не убедить Алиеру объяснить, что происходит.
— Чем тут тебя кормят? — Она ответила непонимающим взглядом, а я пояснил: — Когда я был тут, мне давали что-то вроде похлебки с сухариками.
Когда ее варили, над кастрюлей помахали кусочком курятины. С тобой обращаются лучше?
— А когда ты тут был?
— Несколько раз. Ну, не в точности тут — то же здание, но другой номер. Мой был обставлен похуже.
— И это делает тебя выше в моральном плане?
— Нет. В моральном плане меня делает выше другое: я был виновен в том, за что меня взяли, и все же вышел на волю.
Она зашипела, а я пожал плечами.
— Ну, своего рода достижение.
Алиера что-то пробормотала в адрес джарегов. Наверное, это не было похвалой.
— Однако, — добавил я, — ты ведь тоже виновна. Технически. Так что, полагаю…
— Ты многое об этом знаешь, да?
Молнией промелькнуло воспоминание: я лежу на спине, неспособный пошевелиться, а кусочки мироздания вокруг меня превращаются в то, чего не должно существовать [5].
— Не так много, — ответил я, — но больше, чем следовало бы.
— Вот с этим я полностью согласна.
— Я о другом: почему императрица вдруг решила, что закон, на который она всегда смотрела сквозь пальцы, нужно…
— Спроси у нее.
— Она, пожалуй, не ответит.
— Думаешь, отвечу я?
— Почему нет?
— Вопрос, полагаю, риторический.
Алиера отвернулась, я в ожидании плеснул себе еще сидра. Люблю, когда у меня в руке стакан с выпивкой — есть чем заняться, пока жду, а кроме того, я очень хорошо выгляжу со стаканом в руке, переминаясь с ноги на ногу, словно официант, пока клиент колеблется между креветочным суфле и ягненком по-фенарийски. Ну хорошо, может, выгляжу я и не так хорошо. Я отошел от бара и сел на стул лицом к лицу с Алиерой, глотнув сидра. Куда лучше.
— Да, — сказала она.
— Ты о чем?
— Вопрос был риторическим.
— А. Ну а мой — нет.
Она поерзала, переместившись на кушетке чуть поглубже, а я сохранял молчание — вдруг она все же что-то скажет.
И она сказала:
— Не знаю.
Тихо, задумчиво, совсем на Алиеру непохоже. Я по-прежнему держал рот на замке — частично смакуя новый вкус, а частично ожидая продолжения.
— Все не так просто, — проговорила она, словно отвечая на вопрос, заданный кем-то еще.
— Тогда объясни.
— Ты по-прежнему считаешь, что тут «дружба против политики».
Я кивнул, показывая, что понятия не имею, о чем это она.
— Но выбор далеко не столь ясен. Вопрос в том, насколько плохо все обернется, и какова вероятность, что такое случится, и насколько ты уверен, что то или это сработает или не сработает.
Я снова кивнул. Когда на Алиеру э'Киерон находит разговорчивость, лучше помалкивать и не мешать.
— Но она не сделала бы этого, если только… — тут она прервалась на полуслове и сверкнула глазами?
— Если что? — спросил я.
— Заткнись.
— Что-то не хочется, — вздохнул я. — С адвокатом встретишься?
— Зачем?
— Ну, чтобы тебя не убили, или как это правильно зовется.
— Думаешь, меня это волнует?
— В свое время ты дралась так, словно это тебя волновало. Может, конечно, ты притворялась.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что это другое.
— Ты же знаешь, я плохо чувствую разницу.
— Ты всегда плохо чувствуешь то, что нельзя прямо сейчас применить на практике.
— Ты говоришь это с таким видом, будто тут что-то не так.
Алиера с отвращением фыркнула.
— Ладно, — проговорил я, — философией займемся в другой раз. Так ты будешь говорить с адвокатом?
— Нет, — ответила она.
Я скептически на нее покосился.
— Боишься, что тебя признают невиновной?
Алиера взглянула на меня и отвернулась.
— Уходи.
Неоднозначное поведение.
— Разумеется. А пока, что ты такого знаешь или подозреваешь, что могло бы привести к этой, э, ситуации, но ты не хотела раньше говорить?
— Я ничего не скажу тебе, Влад. Оставь меня в покое.
И поди пойми, как тут быть, когда она сама не знает, чего хочет.
— Тебя арестовали по государственным соображениям, — проговорил я так, словно знал это наверняка. — Ты можешь не знать, каковы эти соображения, но знаешь, что это так. И ты боишься, что если станешь защищаться, это как-либо помешает действиям императрицы.
— Иди к черту.
— Тебе, вероятно, и в голову не приходило, что императрица как раз и рассчитывает, что ты БУДЕШЬ защищаться, в противном случае она бы никогда не использовала этот рычаг, чтобы добиться того, чего она пытается добиться.
Во взгляде Алиеры мелькнула искорка, теперь уже интереса.
— Откуда ты знаешь?
— Она сказала. Только что не прямо этими словами, учитывая все, о чем умолчала.
— Ты говорил с ней?
— Я имею на это право. Как обладатель имперского титула, знаешь ли.
— И она сказала…
— У меня появилось чувство, что происходит много чего, о чем она мне не могла сказать.
— У тебя появилось чувство.
— Точно.
— Значит, ты предполагаешь.
— Не то чтобы уверенность, но больше, чем предположение.
Она с отвращением фыркнула.
Я ждал. Драконлорды слишком упрямы, чтобы их можно было в чем-либо убедить доводами разума, поэтому чтобы иметь с ними дело, нужно освоить один трюк — избегая высказать что-либо такое, за что дракон тебя прикончат, выждать, пока он самостоятельно не придет к желаемому выводу. С Алиерой это еще актуальнее, нежели с прочими.
Она проговорила:
— Если ее величество не желала, чтобы меня признали виновной, она не начинала бы эту затею со взятием под стражу.
— Ага, — изрек я.
Далее никто не произнес ни слова. Вслух, то есть; Лойош кое-что мысленно мне поведал, главным образом — об Алиере и милых свойствах ее характера. Ничего нового я не узнал. Сам подобное не раз говорил.
— Хотел бы подчеркнуть одно важное обстоятельство, — наконец произнес я.
— Какое. Именно?
— Если у тебя не будет адвоката, станет очевидно, что ты намеренно приносишь себя в жертву. А если ты намеренно принесешь себя в жертву, это, весьма вероятно, воспрепятствует императрице достичь того, чего она пытается достичь.
Алиера сверкнула глазами. Думаю, она понимала, что я просто пытаюсь подтолкнуть ее к нужному мне шагу; загвоздка в том, что довод действительно был весомым.
Наконец она проговорила:
— Этот адвокат хоть сколько-то хорош?
— Откуда мне знать? Может, и нет.
Она сверкнула глазами.
— Ладно. Приму его.
— Я ему сообщу.
— Убирайся.
На этот раз я послушался.
4
Леди Отрия э'Терикс сообщила, что, хотя на месте происшествия не было найдено оружия, за вычетом используемого в имперской армии и имеющего соответствующее клеймо, а также трех единиц личного оружия без знаков принадлежности, на которых равно претендуют представители армии, в здании и рядом с ним обнаружен ряд предметов, которые могли быть использованы в качестве оружия (см. список в приложении 12). На вопрос, имеются ли свидетельства такового использования, леди Отрия э'Терикс отказалась отвечать (см. протокол показаний N 9).
Недалеко от крыла Иорича есть гостиница «Приют плясуна». Одна из тех, где полагают, что если заполнить двор мраморными статуями, фонтанами и клумбами, цветущими круглый год, то можно брать две державки за девятигрошовый номер. Пожалуй, оно себя оправдывает. Я по крайней мере заплатил. Некоторые статуи выглядели стильно. И знаете, когда долго сидишь вдали от цивилизованных мест, девятигрошовый номер резко повышается в цене.
У гостиницы имелось еще одно преимущество: по обычаю джарегов, любой постоялец здесь считался «дома» [6]. Теоретически это должно было обезопасить и меня. Но поскольку я расплевался с джарегами, в частности, за нарушение подобных правил, то ставить на кон собственную душу мне не стоило.
Еще одной державки мне стоило заказать еду прямо в номер. В комнате было окно, за которым виднелись верхушки крыльев Иорича и Креоты, первое отличала колокольня, а второе — могучая стена, покрытая барельефами с изображением тропических растений. Я вполне отчетливо видел эти барельефы — в окне стояло настояшее стекло. Уже неплохо, за две державки в сутки-то.
Кровать оказалась куда мягче, чем земля, на которой я уже привык спать, и комната была достаточно большой, чтобы я мог развернуться, вытянув руки в стороны. Так уж обстоят дела с комнатами в домах у Дворца: все они крошечные. Вероятно, это чтобы Дворец казался больше, не знаю.
«Ты вообще спать собираешься, босс?»
«Стены слишком толстые. Слишком тихо. Я привык, чтобы ночью рядом все хрустело и шелестело.»
Лойош не ответил, а я вскоре заснул и увидел неприятный сон о толстых стенах, которые вознеслись между мной и чем-то, чего я хотел; чем — не помню; а я пытался проковыряться сквозь них обухом ножа. Почему обухом?
Откуда я знаю — это же сон.
Наутро я проснулся поздно, неплохо отдохнув. Лойош и Ротса проверили округу, решили, что все чисто, и я вышел поискать клявы. Нашел. Выпил.
Ура. Там же я купил теплую свежую булку, начиненную кетной. Весьма недурственно. А потом, пока Лойош и Ротса стерегли меня от возможных опасностей, я вернулся в крыло Иорича.
Дверь у Перисила оказалась закрыта, а к ней был пришпилен сложенный лист бумаги, помеченный заглавным «В» — четким, аккуратным почерком. Я снял записку и развернул, там было написано: «Вышел по делу, подождите в кабинете».
Я пожал плечами и потянулся к дверной ручке, но тут Лойош сказал: «Босс!»
Я замер.
«Что?»
«Не знаю.»
Ладонь нашарила рукоять Леди Телдры, но доставать ее я не стал.
Обнажать клинок Морганти в Доме Иорича — о таком говорить будут долго и со вкусом; и если я могу этого избежать, то лучше так и сделать.
«Что-то мне в этой записке не нравится.»
«Ну если ты вдруг стал экспертом по почерку…»
Он не ответил. Я чувствовал, как он размышляет, или по крайней мере что-то творит с помощью собственного сознания — зондирует или ощущает нечто, мне недоступное. Я ждал. И надеялся, что за эти секунды никто не пройдем мимо, в противном случае я его убью, или же буду чувствовать себя полным кретином, стоя вот так вот перед дверью. Снова просмотрел записку.
Действительно ли это рука Перисила? Вроде похоже. Я покопался в кармане в поисках прошлой записки с указаниями, чтобы сверить почерк, но тут очнулся Лойош.
«Внутри кто-то есть.»
«Так.»
«И это не он.»
«Так. Вокруг кто есть?»
«Несколько человек в паре соседних кабинетов.»
«Вышли Ротсу вперед.»
Я не успел еще этого, так сказать, произнести, а она уже снялась с моего плеча. Я развернулся и зашагал туда, откуда пришел — не слишком быстро, не слишком медленно, стараясь не упустить ни звука, ни тени, ни движения. Каждая клетка в теле напрягается и работает на полную мощь. Я не описывал бы этого столь подробно, но эпизод вышел напряженным.
«Говорит, впереди чисто, босс.»
Коридор был много, много длиннее, чем двумя минутами ранее, когда я шел в другую сторону, и шаги мои звучали куда громче. Мимо прошли двое судей, погруженных в беседу, и я уделил им особое внимание даже зная, что это не джареги — уж слишком явно любопытствующими были их взгляды, направленные на меня. Лойош, я чувствовал, следил за ними еще дольше, пока расстояние между нами не увеличилось до разумной величины.
Наконец я добрался до лестницы в дальнем конце коридора, Ротса все еще шныряла впереди. На первом этаже я слегка расслабился: тут были стражники в униформе, народу прибавилось, и стало гораздо больше открытого пространства. Не то место, где убийце удобно работать.
В том же месте у двери сидела все та же пожилая дама. Рядом с ней стояла креота-разносчица с корзинкой, полной какой-то снеди. Купив горячую слойку с картошкой и чесноком, я отошел к стене, пожевать и подумать.
Остатки слойки я скормил джарегам; прохожие сделали вид, что ничего не заметили. Леди Телдра гордилась бы ими.
Отряхнул пальцы от крошек.
«Ладно, босс, куда теперь?»
«В безопасное место.»
«Ну точно мои слова.»
«Тут вполне безопасно, однако если просто вот так вот стоять — часов шесть или семь спустя я почувствую себя глупо.»
«С каких это пор…»
«Разумеется, можно постоять тут, пока убийца не сдастся, и когда он будет уходить — встретить его широкой улыбкой.»
«Конечно, босс. С приветом от поехавшей крыши.»
«С другой стороны, можно этого и не делать.»
Прикинув, какие еще варианты имеются в списке, я подошел к столу и коротко поклонился женщине.
— Скажите, тут есть общая приемная?
Она нахмурилась.
— Если вы желаете видеть адвоката, у каждого из них есть свой кабинет.
— Да, — согласился я, — но если не возражаете, я бы подождал в другом месте.
Может, она и хотела спросить, почему, однако просто указала направление.
— Четвертая дверь направо. Там должно быть открыто.
— А можно ли доставить послание лорду Перисилу?
Она снова нахмурилась.
— Главному консультанту Перисилу?
— Да, — подтвердил я, а дух леди Телдры укоризненно покачал головой, созерцая меня, не знающего правильной должности, и ее, поправляющую меня.
Добрая служащая дома Иорич одолжила мне лист грубой бумаги и дешевый карандаш. Я черкнул пару строчек и протянул ей записку, даже не складывая ее.
— Мне незнакомы обычаи вашего Дома, — проговорил я, — но полагаю, что это будет передано лишь ему в руки и никому более.
— Именно так, — с легким презрением ответила она.
Возможно, она ненавидела свою работу — часами вот так вот сидеть и направлять посетителей туда или сюда. Интересно, как давно она этим занимается; судя по виду, так с конца Междуцарствия.
Взяв записку, она положила ее на стол и прижала чем-то вроде куска полированного камня. Я медленно удалился прочь, пристально изучая окружающее пространство. Несколько драгаэрян, в основном иоричей, шли куда-то по своим делам. Кое-кто удивленно косился на джарегов.
Общая приемная оказалась большим и удобным помещением в бледно-голубых тонах, с расчетом, вероятно, создать у посетителя тот или иной настрой.
«Знаешь, босс, для человека, который терпеть не может ждать…»
«Ай, заткнись.»
Не то чтобы он ошибался.
Я уселся спиной к стене — все стулья тут стояли именно так. Вытянул ноги, прикрыл глаза и попытался расслабиться. Где-то этажом ниже остался джарег, поджидающий, пока я войду в кабинет Перисила, чтобы нанести удар.
Замешан ли тут сам Перисил? Непохоже. Джареги не любят вмешивать адвокатов в противозаконную деятельность — кроме того, если бы он в этом участвовал, записка не выглядела бы подозрительно.
Суть вот в чем. Любого МОЖНО убить. Исключений нет. Если клиент тебе достаточно сильно нужен, ты до него доберешься. Но если он в курсе, что за ним охотятся, он может избегать опасности достаточно долго. Столько, сколько сумеет сохранять бдительность. Отсюда простой вопрос: как долго можно сохранять бдительность, постоянно наблюдая за переулками, чтобы не упустить того, кто весьма старательно на тебя не смотрит и выбирает удобное место и время, чтобы нанести удар, — вот сколько можно в таком состоянии выдержать?