Как правило, ответ — несколько часов; возможно, день или два.
Вышло, однако, что можно продержаться куда как дольше, если за твоей спиной приглядывает пара джарегов.
Это значило, что я в безопасности? Вовсе нет. Раньше или позже, меня достанут. Но благодаря Лойошу и Ротсе у меня неплохие шансы, чтобы это случилось «позже», а не «раньше», если только я не натворю слишком много глупостей.
Знаю, о чем вы думаете. Ошибаетесь. Бывало, что я несколько месяцев кряду ни одной глупости не сотворял. Выжил ли я сегодня только потому, что убийца проявил небрежность? Возможно. Мне нравится думать, что окажись это я, записка была бы состряпана аккуратнее. Но возможно, и нет. Полное совершенство недостижимо, ошибок не избежать. Но если мы, убийцы, допускаем ошибки — клиенты остаются в живых.
Время от времени кто-то появлялся в комнате, сколько-то ждал, потом за ним приходили и куда-то уводили. Я провел в приемной часа два, пока не появился Перисил. Он приветственно наклонил голову и заметил:
— Могли бы подождать у меня в кабинете.
Я поднялся, кивнул и последовал за ним в подвальный этаж. В коридоре мы никого не встретили. Он вошел, уселся за стол и вопросительно посмотрел на меня. Я решил, что если бы за дверью стоял убийца с ножом наготове, адвокат бы как-то на это отреагировал, а потому вошел в комнату и сел.
— Не хотите объяснить? — спросил он.
— Что объяснить?
— Ладно, неважно.
— Виделись с Алиерой?
— Только что оттуда. Крайне, э, гордая особа.
— Что очевидно, или вы о другом?
— Нет, именно об этом.
— Тогда порядок.
— Можно и так сказать. — Он пошевелился на стуле так, словно только что прошел сквозь мясорубку. Весьма знакомое движение; правда, у меня «мясорубка» обычно случалась менее фигуральной.
— Подробностями не поделитесь?
— Я сумел убедить ее позволить мне ее защищать.
— Отлично проделано.
— Однако она никак мне в этом не содействует.
— Да, это сложная задача.
— Да.
— И что думаете делать?
— Еще поразмыслю.
— Я уже пытался раньше.
— И как успехи?
— Алиера не самый удачный пример логического мышления.
Он кивнул.
— Что ж, посмотрим, куда это меня выведет. Вы что-нибудь выяснили?
— Императрица столкнулась с каким-то бедствием и очень расстроена.
— В какой области?
— Зная ее, вероятно, в исторической. Мнение современников императрицу не слишком интересует.
— Точнее сказать не можете?
— Нет. Не сейчас.
— Думаете, это связано с Тирмой?
— Возможно. Я впервые слышу это слово от вас.
— Ах да, вас же не было в городе, верно?
— Да. Краем уха услышал об аресте Алиеры.
— Тирма — деревушка на дальнем северо-западе. Там возникли волнения, послали имперскую армию. Что случилось, никто не знает, но прикончили нескольких крестьян.
— Невиновных?
— Есть и такое мнение.
— Да уж, Келли бы тут много чего высказал [7].
— Кто?
— Неважно. А как взятие Алиеры под стражу этому поможет? Отвлечет внимание?
— Возможно. — Он, похоже, крепко задумался; я ему не мешал.
Минуту-другую спустя адвокат проговорил: — Вопрос в том, как собирается помочь сама Алиера?
— М-да, — согласился я. — Предполагая, что все наши предположения верны.
— Надо выяснить это доподлинно.
— Вы хотите сказать, что это моя задача.
— Я хочу сказать, что рассчитываю на вашу помощь.
— Что ж, это честно, — проворчал я.
Перисил кивнул.
Наверное, надо было ему сказать, что джареги в курсе, что я вернулся, и рыскать там и сям для меня уже небезопасно. Но что это меняет? В смысле, дело-то все равно нужно сделать.
«Естественно, босс, но разве делать его должен именно ты?»
«Похоже на то.»
«Почему?»
«А больше некому.»
«Точно, босс. А почему?»
«Хм.»
— …и до тех пор, я не смогу…
— Простите, я отвлекся. Не повторите еще раз?
Перисил странно на меня покосился.
— Я сказал, что мне нужно что-то, с чем можно обратиться к суду.
— Что значит — обратиться к суду?
— Подать прошение об освобождении или попытаться обосновать «позорящее обвинение».
— Позорящее обвинение? Что, и такое есть?
— Разумеется, в прецедентах.
— И сколько раз такое поднимали?
— Успешно?
— Вообще.
— Двадцать семь.
— А успешно?
— Ни разу.
— И направлено оно будет против императрицы?
— Против Империи, но по сути да.
— Забудьте. Алиера никогда такого не позволит.
Он кивнул, словно и сам пришел к тому же выводу.
— Вероятно, так и есть, но я все равно хочу, чтобы это было в материалах.
— Вам решать.
— Но все это весьма странно.
— Да, мне тоже так кажется. Чтобы императрица обвиняла лучшую подругу…
— Нет, это-то как раз обычный момент, император есть император, а называться другом императора значит порой рисковать головой. Так всегда было.
— Ладно. А что же странно?
— Формулировка обвинения. Этот закон никогда не предназначался для высшей знати, чей Дом у вершины Цикла.
— То есть? Объясните.
— Что объяснить?
— Некоторые законы предназначены для высшей знати, а некоторые нет?
— А как же иначе?
— Э. Ну, не знаю, никогда не задумывался.
— Чтобы обвинить знатную персону в соответствии с кодексом, нужно большинство голосов в Совете принцев. А принцы не станут голосовать против представителя могущественного Дома при столь малоубедительных аргументах, как сейчас.
— Так что, все это пустая трата времени?
— Да нет же, вы не поняли. Так в соответствии с кодексом. Но у нас — имперский эдикт, а значит, решение принимают императрица и высокий суд.
Поэтому они могут получить обвинение.
— Что ж, значит…
— Однако использование эдикта против знатной персоны, которую нельзя осудить обычным способом, подымет настоящую бучу среди принцев. Высокий суд знает это, и императрица тоже.
— И они вмешаются в ход судебного процесса?
— Вы смеетесь?
— Да.
— Ну, да, пожалуй, тут есть над чем посмеяться. Но видите ли, есть создание законов, исполнение законов и интерпретация законов, и все это связано друг с другом, и есть люди, которые делают все это, и люди также связаны между собой. Нельзя вычленить что-то одно.
— А интересно было бы попробовать.
Он пропустил это мимо ушей.
— Я к тому, что значащих персон подобное очень сильно обидит. Обида — плохая основа для гражданского долга, а императрицу еще никто не уличал в пренебрежении таковым.
— М-да. Кажется, суть уловил. И каков ваш вывод?
— Мой вывод — я хочу знать, что происходит. Я буду искать со своей стороны, а вы поищите со своей.
— Хорошо.
— Знаете, откуда начать?
— Само собой, нет.
Адвокат кивнул, словно и не ожидал иного ответа.
— Совет хотите?
— Разумеется.
— Держитесь подальше от императрицы.
— Это легко. Не так уж сильно меня к ней и тянет. Но видите ли, это совет «чего не делать».
— Уверен, если как следует задумаемся, мы сформулируем для вас еще немало таких советов.
«Видишь, босс? Парень с юмором.»
«Плакать хочется.»
Вслух же я сказал:
— Вам нужна законная опора для Алиеры.
Он кивнул.
— Что ж, я в законах разбираюсь примерно так же, как вы… в общем, я не слишком в них разбираюсь.
— Вам и не нужно. Выясните, почему Алиеру взяли под стражу, и будьте готовы засвидетельствовать это.
— Что значит «засвидетельствовать», в точности?
— Найдите тех, что что-то видел или слышал, и чтобы они повторили это под Державой.
— Ну и где же… ой.
— Именно. И держитесь подальше от императрицы.
— Прекрасно. А вы что собираетесь делать?
— То же самое, только поищу в других местах. А также пересмотрю законы и изучу судебные решения и прецеденты. В этом направлении помощи от вас немного.
— Пожалуй, что так.
Я встал и вышел.
Уже упоминал, но объясню еще раз. Как работает убийца? Выбирает место и время, готовит все необходимое (то есть как следует точит нож) и наносит удар. Если вдруг что-то идет не так — скажем, клиенту вдруг не понравилась записка, вернее, почерк — возвращаемся на исходную и начинаем все сначала.
В моем случае это значит, что в ближайшие сутки покушений на меня быть не должно. Отсюда следует, что я смело могу расслабиться и, уйдя от Перисила, спокойно шагать по Дворцу.
Ага, конечно. Побудете в моей шкуре, посмотрим, насколько вы расслабитесь.
Лойош также был на нервах; то ли чувствовал мое состояние, то ли сам знал, что происходит. Совершеннейшее безумие: идешь вот так по широченному коридору, шаги эхом отдаются от стен, вокруг почти никого, ты в полной безопасности, но вот чувствуешь себя прямо противоположным образом. Я остановился у выхода — между мной и крылом Иорича оставалась лишь широкая мостовая, — и выслал вперед Лойоша и Ротсу внимательно все проверить.
Немногочисленные деревья на улице были слишком тонкими, чтобы послужить укрытием для кого-либо, но я все равно удостоил их особого внимания.
Ровным, почти спокойным шагом я преодолел бесконечное пространство, разделяющее Дом Иорича и Дворец.
«Босс, нет таких безумцев, чтобы нанести удар посреди дня, у всех на виду, перед Императорским дворцом.»
«Ты кого пытаешься убедить?»
«Себя, разумеется.»
«Я так, поинтересовался.»
«Но думаю, за тобой следят.»
«Знаю.»
Оказавшись внутри, я направился к Императорскому крылу. Было бы забавно подсчитать, сколько пренебрежительных взглядов я получу, пока доберусь до места; но я быстро сбился со счета. Понятия не имею, как я умудрился заблудиться, вроде ведь и помнил дорогу. Я даже не подозревал, что заблудился, пока не оказался в громадном зале, о существовании которого понятия не имел. Вокруг гомонили многочисленные голоса, а взгляду моему открылись весьма странные вещи — лавка башмачника, лавка портного, киоск виноторговца, палатка волшебника, лавочка среброкузнеца. Потолок, если то был он, высоко-высоко закруглялся куполом, и серебристо-белая окраска делала его еще выше.
«Да тут у них целый поселок, босс.»
«Думаю, мне надо было на той лестнице пойти не вверх, а вниз.»
«Или вниз на той, где ты пошел вверх?»
«Тут целый город.»
«И вероятно, есть постоялый двор, где кормят лучше, чем во вчерашней столовой.»
«Я всегда могу на тебя положиться в самых важных материях.»
«Самое важное — добраться туда, куда тебе нужно.»
«Самое важное — остаться в живых. А здесь хорощее место, чтобы кого-то прикончить.»
«Ой, — выдал он. — И верно.»
«Устроить что-то — вроде бы и рановато, но…»
«Мы присматриваем, босс.»
Пытаясь оставаться незаметным — кстати, я в этом очень даже неплох, даже с парой джарегов на плечах, — я поискал, у кого бы тут можно спросить дорогу. Мимо прошла девушка, слишком молодая, чтобы работать на джарегов; в руках у нее была целая коробка чего-то, источавшего вкусный пар.
Вероятно, чей-то обед, который сейчас из-за меня остынет.
— Прошу прощения, леди, — начал я. Теклы обожают обращение «леди», особенно слишком юные для него. — Не подскажете, как отсюда выбраться?
Она остановилась.
— Откуда — отсюда?
— Во Дворец.
— Вы во Дворце, сударь. — Она, вероятно, решила, что я чокнутый или просто дурак.
— В Императорское крыло.
— А. — Она дернула подбородком. — Вот туда до трех колонн, потом налево до широкой лестницы и вверх. Выйдете прямо туда.
— Глубоко вам признателен.
Здесь были улицы, здания, тележки с едой; кажется, я даже заметил попрошайку. Но вот трех колонн не попадалось нигде. Наконец я заметил нечто вроде миниатюрной гостиницы — столы и стулья в маленьком закутке у длинной стойки, и надо всем этим — вывеска с изображением трех колонн. Ну ладно.
После всего этого разыскать лестницу было уже несложно. Я преодолел изрядное число ступенек (но, кажется, не так много, чтобы подняться выше потолочного свода; странности местной геометрии), и чуть погодя наткнулся на пажа в ливрее Дома Тиассы, который оказался достаточно любезен, чтобы указать мне нужное направление. Минут через десять я наконец попал в район, который выглядел уже знакомо — как минимум потому что на каждой двери тут был красовался императорский феникс.
День был в разгаре, народу вокруг хватало. Невозмутимые гвардейцы Феникса, серьезные советники, важные подручные, угодливые придворные, и все они двигались мимо меня, словно какой-то поток — так, словно бы я не представлял для них никакого интереса, а они в любую минуту могут меня смести. Я поискал кого-нибудь, кто не мчался бы куда-то сломя голову, потому что бежать куда-то с кем-то — не самые лучшие условия для беседы.
Минут через пятнадцать я сдался и поплыл вместе с потоком куда-то вперед, где, по моим представлениям, располагался тронный зал.
«Ты только не нервничай, босс — но тот, кто достанет тебя тут, прямо в Императорском крыле, будет занесен в анналы.»
«Угу.»
Вблизи тронного зала галереи Императорского крыла широкие, высокие и окрашены в медные цвета — и в любое время дня и ночи тут всегда полно народу, жаждущего выглядеть значимыми персонами. Повсюду высокие арки и узкие двери, время от времени кто-то исчезал там или возникало оттуда и сливался с потоком. Я не покидал течения, чтобы не привлекать к себе внимания, но и не пытался слиться с ним, потому что стал бы тогда частью общего движения, а мне нужно было понаблюдать.
Наконец я нашел знакомое место — вчера я тут обедад. Сегодня я этой ошибки не повторил, но многие другие не разделяли моих предубеждений; сейчас тут было довольно-таки людно, звучал ровный и постоянный гул голосов, перемежаемый звоном посуды и стуком ложен.
Я немного постоял у стены и понаблюдал. Неподалеку за столом в одиночестве расположился средних лет драгаэрянин — лет эдак тысячи, — обладавший круглым лицом и бледной кожей Дома Теклы. Он медленно пил что-то и казался расслабленным и погруженным в думы.
Подойдя к нему, я спросил:
— Не возражаете, если присоединюсь?
Он подпрыгнул и начал вставать, заметил мои усы, джарегов на плечах и клинок на поясе. Нахмурился; я жестом предложил ему оставаться сидеть, чтобы облегчить парню муки выбора. Текла никогда толком не понимают, как себя вести с вельможей, который вдруг оказался выходцем с Востока — мы нарушаем все их представления одним фактом своего существования.
— Несомненно, э… сударь.
— Спасибо. — Я опустился на стул. — С меня еще порция того, что вы тут пьете, если не возражаете. А что значит желтая повязка?
Пряди его русых волос выбивались из-под шляпы, которая была слишком высокой и недостаточно широкой, чтобы избежать прозвания «дурацкий колпак». Он покосился на повязку у себя на рукаве, словно не знал, что она там.
— А, эта. Значит, я рассыльный.
— Чей?
— Того, кто платит. Хотите доставить сообщение кому-то во Дворце?
Если это вне пределов Дворца, мне придется запросить больше, потому что я провожу…
— Нет-нет. Просто стало интересно, что она значит.
Он кивнул, поднял кружку и указал на нее молодой креоте, которая, похоже, работала под началом вчерашней старухи; та сегодня также находилась тут и выглядела не менее сонной.
— Я Влад, — сказал я, — баронет того, имперский граф этого, но давайте забудем о титулах.
Само собой, он не забудет. Теклы на это неспособны.
— А я Педдик, — назвался он.
— Приятно познакомиться.
Он покосился на Лойоша и Ротсу, но тут прибыл его напиток — пахло темным пивом того разряда, от которого у меня просыпается классовая ненависть к пиву, — и он отвлекся.
— Чем могу помочь, сударь? — спросил Педдик, сделав глоток.
— Расскажите мне, что вы знаете.
— Сударь?
Я улыбнулся.
— У вас есть дела на ближайшую пару часов?