Наши герои помолчали. Потом Виталий сказал:
— Допустим.
— Я так и знал, — покачал головой Семен. — Послушайте, ребята… Я не знаю, что вам поручили маги, я даже не знаю, маги ли вы сами. Я только прошу — позвольте мне помочь вам.
— Нет, Семен, дорогой, это невозможно! — воскликнула Катя. — Мы не имеем права втягивать вас в эту авантюру. Поверьте, если б можно было, мы бы с удовольствием взяли вас в команду. Но это дело касается только нас двоих, понимаете?
— Понимаю. Я буду переживать за вас.
— Не стоит. — Катя мягко накрыла руку Семена своей ладонью. — Все будет хорошо.
Совершенно пьяные, они втроем вышли из ресторана. Распрощались с Семеном, который все порывался их проводить. Поймали такси и поехали к Катерине домой.
Едва Катя отперла дверь ключом и толкнула ее внутрь, как Виталий пошатнулся:
— Вот, опять этот запах! Мертвечиной пахнет!
Он создал маленькую шаровую молнию — плазмоид и таким образом вооруженный прошел в коридор. Катя — за ним.
— Чувствуешь запах? — шепотом спросил Катю Виталий.
— Чувствую, — шепотом же ответила она. — Что это может быть?
Они, вооруженные плазмоидами, обошли всю квартиру. Никого не обнаружили и вошли в кухню. И здесь…
На столе лежал выбеленный временем птичий череп.
— Вот, — сказал Виталий. — Я тебе говорил, а ты не верила…
— Теперь верю. И что это значит?
— Похоже, кто-то нам угрожает. Либо о чем-то предупреждает. Но вообще я ничего не понимаю.
И тут череп стал прозрачным, а потом и вовсе исчез.
— Бред какой-то, — неизвестно кому пожаловалась Катька. — Мало того что мы пьяные, так еще нас и черепами пугают!
Тут зазвонил Катин телефон.
— Да?
— Катя, это Семен. У вас все в порядке?
— Да, в полном. Мы уже собираемся ложиться спать.
— Тогда спокойной ночи.
— Спасибо, Семен. И вам того же…
Катя отключила телефон.
— Что будем делать? — резонно спросила Катя.
— Как что? Спать, разумеется.
— А череп?
— Ну он же исчез. Значит, пока нам ничего не угрожает. Катя, солнышко, не дергайся ты. Все нормально, я же… вже… уже плохо на ногах стою… же. Можно, я прилягу на диванчике?
— Иди на кровать. На диванчике я посплю. Если вообще смогу уснуть.
Виталий на ватных ногах побрел в спальню. На пороге он остановился и повернулся к Кате:
— Спасибо за прекрасный вечер!
— Спи давай! — шутливо отмахнулась Катя.
Виталий заснул быстро и спал без всяких снов.
Как будто в бездну провалился. А очнулся утром — от телефонного звонка. Звонили на домашний телефон. Виталий завернулся в простыню и таким манером доскакал до разрывающегося трелями телефонного аппарата. Снял трубку.
— Алло?
— Виталий? — раздался в трубке какой-то неживой голос.
— Да, это я.
— Никуда не выходите из дома. Сейчас вам привезут все необходимое по операции «Аленький цветочек».
— Хорошо, понятно, а пописать я могу или как?
— Это шутка?
— Да, шутка.
— Не шутите с нами, Виталий. Ваша жизнь и жизнь вашей подруги в наших руках.
И отбой. Короткие гудки.
— Что случилось? — Из гостиной, позевывая и потягиваясь, вышла Катерина в розовом халатике.
— Нам позвонили, видимо, из окружения его магичества. Сейчас нам привезут все, что связано с предстоящей поездкой в Хедесхолл.
Тут тренькнул дверной звонок.
— О! Это они. Оперативно.
Катя открыла дверь. На пороге стоял паренек лет четырнадцати и держал в руках объемистую коробку, обтянутую черной пленкой с ярко-желтыми полосками.
— Быстрая доставка почты, — оттарабанил паренек. — Распишитесь.
Катерина расписалась в квитанции и взяла посылку. Несмотря на объемистость, посылка была легкой.
Захлопнув за посыльным дверь, Катя прошествовала в гостиную. Поставила коробку на стол.
— Ну что, Джеймс Бонд, — сказала она, — посмотрим, что нам приготовили наши работодатели!
Катя ножницами разрезала пленку и быстро вскрыла картонную упаковку.
— О-го-го! — присвистнула она. — Да здесь все, что нужно для шпиона его магичества.
В коробке оказались документы на имя Ильзы и Джереми Максфилд (ведь по легенде они должны были представлять супружескую чету). Авиабилеты на рейс из Москвы в Берлин, причем на их настоящие имена, а также билеты на поезд Холмец — Москва, отмеченные сегодняшним числом.
— Катька! — ахнул Виталий. — Мы сегодня ночью уезжаем!
— Торопятся наши работодатели, торопятся. А что еще в сундучке?
В сундучке оказались толстые пачки рублей, долларов и евро.
— Да мы миллионеры! — усмехнулся Виталий.
Когда же Катька достала из коробки два угле-пластиковых пистолета и обоймы к ним, Виталий смеяться перестал.
— Это-то нам зачем?
— Как в кино — «на всякий пожарный». Думаю, что пистолеты нам все-таки брать не стоит. Давай спрячем их куда-нибудь.
— Под диван.
— Сойдет.
Они спрятали пистолеты и кинулись, даже не позавтракав, собирать вещи. Ведь надо было еще успеть доехать до Холмца, областного центра.
Наконец немудреные пожитки были собраны, паши герои плотно пообедали — когда еще доведется нормально поесть. И в шесть вечера они сели па рейсовый автобус до Холмца. Времени им едва-едва хватало, чтобы успеть на вокзал к московскому поезду.
И только когда они оказались в поезде и перрон начал проплывать мимо окон, им стало понятно: с прошлой жизнью покончено навсегда.
В поезде они купили колоду карт и все время посвятили им. Нет, они не резались в подкидного или в покер. Они учились воспламенять карты и восстанавливать их снова из пепла, левитировать эти маленькие кусочки картона, задерживать их в воздухе взглядом.
— Заканчивай, — сказала Катя Виталию. — Сюда идет проводница с постельным бельем. Я читаю ее мысли.
— И о чем же она мыслит?
— Ты не поверишь.
— И все же?
— О влиянии Сафо на лирику Марины Цветаевой. Вот нынче какие проводницы пошли!
В купе постучались, Виталий отодвинул дверь. За дверью стояла симпатичная проводница с лицом лирической поэтессы. В руках у нее было два комплекта постельного белья.
— Спасибо вам, — сказал Виталий, забирая белье.
— Может быть, чаю или кофе?
— Чаю, если нетрудно, — сказал Виталий, а Катька возьми и выдай:
— Вам нравится Цветаева?
Проводница растерянно посмотрела на Катю. Виталий вообще онемел. Так себя выдать?
— Д-да, мне нравится Цветаева, — ответила проводница. — А как вы догадались? Вы ясновидящая?
— Есть немного, — скромно потупилась Катерина.
— Удивительно, — произнесла проводница и закрыла за собой дверь.
Когда они остались одни, Виталий набросился на подругу:
— Ты рехнулась?! Зачем ты спросила у нее про Цветаеву? Зачем сказала про то, что ты ясновидящая? Тебе что, нужна дешевая популярность?!
— Я хотела, чтобы она нас запомнила.
— Для чего?!
— Когда нас не станет, пусть хоть один человек о нас помнит.
Катя тихо всхлипнула.
— Катюх, да ты с ума сошла! — искренне возмутился Виталий. — Что значит «когда нас не станет»? Я лично собираюсь жить примерно до ста лет. И тебе того же советую.
— У меня предчувствие, — сказала Катя, — что мы из нашего паломничества не вернемся живыми.
— Значит, вернемся мертвыми. И будем работать умертвиями в нашем городском парке, публику развлекать. — Виталию ужасно хотелось отвлечь Катю от дурных мыслей. — Да перестань ты всхлипывать! Все наладится.
— Извини, сорвалась. — Катя промокнула глаза носовым платком.
Тут снова пришла проводница с чаем. Когда она ставила стаканы на стол, Виталий совершил малый ментальный посыл в сознание проводницы. Теперь она напрочь забудет о том, что сказала ей Катя.
Они выпили чаю, застелили постели и улеглись почитать. Катя читала рассказы Честертона, а Виталий — Терри Пратчетта. Потом они задремали, потом, проснувшись, снова пили чай. Болтали ни о чем, а в сознании стучало одно: «Мы идем на магическое преступление».
Так они добрались до Москвы. Сутки провели в гостинице — для них уже был забронирован номер, — а утром следующего дня вылетели в Берлин.
Первое время все шло нормально, а потом самолет попал в полосу турбулентности. Пассажиры заволновались, стюардессы как угорелые носились по салону, вспыхнуло предупреждение пристегнуть ремни.
— Я залезу в мысли командира экипажа, — тихо сказал Кате Виталий. — Я хочу знать, что это за турбулентность такая.
— Удобно ли это? — засомневалась Катя. — Этично ли?
— Речь не может идти об этике, когда на карту поставлены жизни людей. — Виталий сам понял, что речь его звучит напыщенно, но ничего не мог с этим поделать.
Он взял Катю за руку, чтоб транслировать и ей мысли пилота, и откинул голову на подголовник — так ему удобнее было сосредоточиться на чужих мыслях.
А мысли были такие:
«Господи, Господи Боже мой! Только бы эта развалюха дотянула до аэропорта! Неужели все-таки отказал первый двигатель?! Какая, к черту, турбулентность! Мы погибли, погибли!»
— Он паникер, а не командир, — сказала Катя, когда они отключились от мыслей пилота. — Надо что-то делать.
— Я сейчас про диагностирую все системы корабля, а ты пусти успокоительный ментальный сигнал пассажирам и стюардессам.
Наши герои сосредоточенно затихли. Виталий проверил все системы самолета — действительно, отказал первый двигатель. Виталий мысленно представил его себе, хотя это было невыносимо трудно ему как человеку сугубо гуманитарному. Представил — и устранил поломку, так, как дантист вырывает больной зуб.
Тряска немедленно прекратилась. Но Виталий не услышал возгласов облегчения и радости. Он приподнял голову над креслом, обвел взглядом салон…
Все пассажиры и стюардессы крепко спали, а Катя сидела очень уж сосредоточенная.
— Катя, — прошептал Виталий, чуть ли не давясь смехом, — ты их усыпила, что ли?
— Ой, — очнулась от транса Катя. — Я же только успокоить их хотела!
— Давай пробуждай. Поломку я устранил. Пусть эти горе-пилоты порадуются.
…И если не считать этого небольшого инцидента, полет прошел нормально.
В Берлине стояла ясная, почти летняя погода. Виталий подхватил их с Катей сумки и сказал:
— Если я не ошибаюсь, нас здесь должны встретить.
И в самом деле, в холле аэропорта среди встречающих стояла женщина с табличкой в руках. На табличке были написаны имена «Ильза и Джереми Максфилд».
«Ильза» и «Джереми» подошли к даме.
— Добрый день, — поздоровались они.
— О, здравствуйте! Рада вас видеть! Как долетели?
— Хорошо, спасибо.
«А английский у нее хуже, чем у тебя, — мысленно сказала Катя и самокритично добавила: — И лучше, чем мой».
— Меня зовут Агнесс Ристон, — представилась дама, деловито копошась в сумочке. — Я отвезу нас в Хедесхолл и буду вашим гидом.
— Это замечательно!
«Как ты думаешь, она ведьма?»
«Что-то пока не замечаю».
Мисс Ристон подвела наших героев к довольно-таки симпатичному темно-синему «порше». Вещи убрали в багажник, Виталий сел рядом с мисс Ристон, а Катерина вольготно расположилась на заднем сиденье. «Порше» мягко тронулся с места и сразу набрал приличную скорость.
— Мы будем в Хедесхолле к вечеру, так что вам, наверное, стоит сначала расположиться в гостинице и поужинать, а уж потом, завтра, идти в монастырь.
— Идти в монастырь — как это романтично звучит, — усмехнулась Катя.
— Кстати, вы не говорите по-русски? — неожиданно осведомилась мисс Ристон.
— Говорим. Мы много времени провели в России. Это касается бизнеса. А что?
— Ваш самолет прибыл из Москвы, вот я и подумала… Если угодно, можем перейти на русский язык. Возможно, так вам будет удобнее.
«Катя, это подстава?»
«Не знаю. Давай говорить по-русски с небольшим акцентом».
И они заговорили на русском языке. Акцент удавался, так что мисс Ристон вряд ли заподозрила бы в них исконных славян. Виталий меж тем выспрашивал мисс Ристон о том, когда был основан монастырь, кто учредил устав, как живут монахини и прочее в том же духе. Оказалось, что при монастыре есть собственная гостиница, и тут Виталий и Катя стали наперебой упрашивать своего гида отвезти их именно в эту гостиницу, а не в ту, которая была запланирована.
— Хорошо, — сказала мисс Ристон. — Мне это не составит труда. Единственная сложность — мы не забронировали в этой гостинице мест, их может не оказаться, потому что многие уже приезжают в монастырь ко Дню Чуда.
— День Чуда — это ведь первого мая, верно?
— Верно. В этот день даже от стен монастыря исходит целительная сила и очень многие паломники выздоравливают или у них исполняется какое-либо желание.
— Надеемся, наше желание тоже исполнится, — задумчиво пробормотала Катерина на английском.
Мисс Ристон ответила ей по-русски:
— Главное, чтобы была вера. Вы действительно хотите жить в гостинице при монастыре?
— Да, а что?
— Гостиница очень скромная, там минимум удобств. Считается, что те, кто решил посетить монастырь, должны смирять плоть и отказываться от привычного комфорта.
— Что, туалет во дворе?
— Нет. Туалет, душ, даже телевизор — все это есть. Но гостиница разбита на две половины — одна мужская, другая женская, так что вам придется разделиться.
— Ничего, это мы переживем. Ведь потом в монастыре, на службах, мы будем встречаться, не так ли?
— Совершенно верно.
— А почему идет разделение на мужскую и женскую половины?
— Чтобы не было искушения заняться плотскими удовольствиями. В монастыре это строго запрещено. Вообще, устав здешней обители весьма строгий. Кстати, знаете ли вы, что, будучи паломниками монастыря, вы должны будете внести посильный трудовой вклад в его благоустроение?
— То есть?
— Ну, например, подметать дорожки. Или поливать цветы на клумбах. Или мыть посуду в трапезной.
— Что же, мы труда не боимся. Помоем и посуду.
Они проехали городок Хедесхолл и направились прямо в «Звезду покаяния». Вечерело. Апрельские сумерки в Германии были прекрасны.
Наконец перед путешественниками забелели высокие каменные стены.
— Вот и монастырь, — сказала мисс Ристон.
Она притормозила, оторвала руки от руля и сложила их на груди в молитвенном жесте. Всего на секунду, но это подействовало на наших путников очень отрезвляюще.
«Вит, ты представляешь, как позорно то, ради чего мы в этот монастырь приехали!»
«Представляю. А у нас есть выход?»
«Похоже, что нет».
— Монастырская гостиница находится под стенами монастыря, — вещала меж тем мисс Ристон. — Это в знак того, что суетный мир не может проникнуть внутрь обители. Возле гостиницы построена часовня для желающих помолиться ночью, ведь после восьми вечера монастырь закрывается и все службы в нем останавливаются, а паломники должны вернуться в гостиницу. Но вот мы и приехали.
«Порше» подкатил к двум трехэтажным зданиям, сложенным из белого кирпича.
— Это и есть гостиницы — одна для мужчин, вторая — для женщин.
— Скажите, мисс Ристон, а кого среди паломников больше — мужчин или женщин?
— Женщин, конечно. Ведь ведьмы — это женщины, и здесь их всегда хватает.
— А монахини практикуют ведьмовство?
— Немного, в основном прикладное. Ведь в монастырь приходят для отдохновения и покаяния. Волшебство для насельниц монастыря осталось в прошлом. Однако что же мы сидим? Пора выходить.
Они вышли из автомобиля и сразу поразились тому, какой чистый, свежий, целительный воздух вливался в их легкие. А еще тишина. Она опускалась как мягкое одеяло, окутывала, призывала, манила.
— Как чудесно! — тихо воскликнула Катерина. — Какая красота!
— Вы еще не видели монастыря, — гордясь своей родиной, заметила мисс Ристон.
Она попросила Виталия остаться у машины, помогла взять Катерине ее вещи и пошла устраивать девушку в гостиницу.
Войдя в холл следом за мисс Ристон, Катерина увидела, как все здесь скромно и чисто. За стойкой администратора сидела монахиня в светло-серых одеяниях и читала какую-то душеспасительную книгу. Лицо монахини, прикрытое легкой вуалью, было словно в тени.