Вспоминает, наконец, ведущий о своих бумажках, глаз на них скашивает, очередной вопрос считывает и мне его предлагает:
— Вы достаточно богатый человек?
— В смысле достаточности богатых людей не бывает, — парирую я. И, честно, мысленно горжусь фразой, словно озарением свыше на меня снизошедшей.
Похоже, и у ведущего эта фраза почву из-под ног выбивает. Мигает что-то в его глазах, прочищает он горло выдохом шумным, но всё же держится, продолжает свою линию гнуть.
— По моим данным, — говорит, — вы входите в десятку самых богатых людей России.
— Возможно, — пожимаю плечами, а сердечко в груди сладко обмирает. Надо же, какое наследство мне Бонза оставил! Не ожидал…
— Следует ли понимать, что вы, как богатый человек, своей деятельностью в Думе будете целиком и полностью поддерживать курс правительства? — продолжает нагнетать ведущий.
— Это же из чего следует?! — изумляюсь неподдельно. — Поддерживать курс правительства, который, кроме самого правительства, никто не поддерживает? Не могу сказать, что я семи пядей во лбу, но и не идиот же!
— Вы настолько невысокого мнения об умственных способностях членов Кабинета министров?
— Не только самих министров, но и всего правительственного аппарата, — кривлю рот в улыбке саркастической на весь экран. — Я ва-аще считаю, что в правительстве собрались монстры лишь с двумя извилинами в мозгах. Причём извилинами прямыми и непересекающимися, как в аксиоме Евклида. Одна извилина коммунистическая, которой монстры со своей дебильной «прямотой» путь в коммунизм торили, а вторая — новая, дерьмократическая, полностью первой параллельная, но с обратным знаком. И пока нашей державой многострадальной будут управлять подобные «райхеры», ни коммунизма, ни капитализма нам не видать.
— Вы, я вижу, как и лидер либеральной партии, во всех бедах страны видите происки евреев? — подкалывает меня ведущий.
— А при чём здесь евреи? — недоумеваю.
— А вы всех членов правительства «райхерами» назвали, — с явным подтекстом замечает он. Мол, подловил меня на антисемитизме. — Кстати, а как вы вообще к евреям относитесь?
— Интересно получается, — пожимаю плечами, — вы и слово «пейджер» тоже еврейской фамилией считаете? Никак я к евреям не отношусь. В обоих смыслах. Ни крови у меня их, может, и к сожалению, в роду нет, ни к нации их, как к таковой, никаких претензий не имею. А «райхер» в данном случае есть прозвище обобщающее, из двух слов состоящее. Того, что правительство народу обещает, и того, что мы в результате его курса получаем.
Хмыкает попервах ведущий, но тут же, вспомнив, на кого горбатится и чьё сучье вымя сосёт, мину серьёзную на морду напускает.
— Значит, вы своей политической платформой с коммунистами стыкуетесь?
Здесь я совсем уж глаза округляю.
— Ну а это из каких-таких соображений выплывает? Если не с вами, то против вас? Нет уж, голуби мои, сине-красно-белые, проправительственные, я сам по себе.
— Может, вы и свою партию создавать собираетесь?
— А зачем? Как погляжу, в нашей стране все поголовно зазубрили в школе тезис марксизма-ленинизма, будто историю массы делают, и теперь его кувалдой из башки не вышибешь. Разве что вместе с мозгами. Вот и плодятся, в полном согласии с тезисом, в России партии в неимоверном количестве, что котята слепые. Словно и невдомёк никому, что историю личности делают, а толпа за личностями сама стадом идёт.
— Из всего сказанного вами сегодня, — заключает ведущий, самообладания на этот раз не теряя, — можно заключить, что вы, как и вся Дума, находитесь в жёсткой оппозиции к правительству.
— Мягко говоря, — ухмыляюсь.
— Тогда, — продолжает, — может, вы вкратце сформулируете свои самые серьёзные претензии к правительству? Как в народе говорят, зададите самый важный вопрос.
— Даже так? — морду кривлю и за ухом чешу. — А что — попытаюсь. Простенький у меня вопрос будет, правда, преамбула к нему длинноватая. Когда любого реформатора от правительства корреспонденты спрашивают о задержке зарплаты учителям, врачам, о мизерных суммах, выделяемых на содержание армии, об отсутствии финансовой поддержки научных программ, в частности, космических, то и дело слышится ответ: «У нас денег нет». Господа реформаторы, давайте не путать себя с государством. Это у государства денег нет, а у вас-то они как раз есть, и немалые! И чем глубже реформы внедряются, тем меньше средств у государства остаётся и тем внушительнее личные банковские счета правительственных чиновников. Вот отсюда и вопрос мой простенький: может, не государство реформировать надо, а с правительством что-то делать?
— Грм… — горло в очередной раз прочищает ведущий, глазками, давно проницательность ехидную утратившими, по студии неприкаянно бегая. — И последний вопрос к вам, традиционный, от телезрителей.
Врубается в студии динамик, гудки телефонные слышатся, а затем голос женский мне вопрос каверзный задаёт:
— Здравствуйте, Борис Макарович! Недавно в прессе промелькнуло, что вы своей карьерой обязаны удачной женитьбе. Правда ли это?
Ну да, так я и поверил, что это телезрительница простая звонит. Как пить дать — «подставка»!
— Женитьба оказала на мою карьеру ровно такое же влияние, как на судьбу нынешнего президента его учёба в высшей партийной школе при ЦК КПСС, — изрекаю многозначительно. Для кого, может, и туманно, а для кого прозрачно до чистоты кристальной.
— Спасибо вам за участие в нашей передаче, — лыбится мне одними губами умник белобрысый и уже в объектив телекамеры добавляет: — Сегодня «Час пик» был для депутата Думы Пескаря Бориса Макаровича.
И только красная лампочка на телекамере погасла, как дунул ведущий от меня, что от чумного. Даже руку на прощание пожать забыл. И режиссёр ко мне не вышел — видно, кондрашка в аппаратной хватила. Во я им «фурор» устроил!
Глянул я на часы — вместо пятнадцати минут семь всего мне на беседу выделили. Побоялись, видать, дальнейших моих «откровений», наверняка рекламой остальное время заполнив… Ладно, мы ещё посмотрим, чья возьмёт.
Проводил меня к выходу клерк какой-то заштатный, весь из себя перепуганный. А как до вахтёра довёл, тут же побыстрее пятки салом смазал. Да уж, не любят здесь, когда против шерсти гладят.
А я ещё хотел после своего «фурора» со съёмочной группой «фужер» распить. И не один…
51
Сашок мне за телевизионное выступление высший балл поставил.
— Не устаю, Борис, тебе удивляться, — говорит и на меня как бы новыми глазами смотрит. — Вот уж не думал, не гадал, что ко всему прочему ты ещё краснобаем и баламутом окажешься.
Рдею я от удовольствия, но вслух ничего не говорю, думаю: погоди, пташка, то ли ещё защебечешь, когда прессу через недельку-другую почитаешь!
Сам на следующий день с газетками ознакомился, телевизор посмотрел — чего там о моём «Часе пик» судачат. Немного отзывов было, но все к одному резюме сводятся — полку красно-коричневых в моём лице прибыло.
«Ладно-ладно, — ухмыляюсь про себя криво. — Ужо поглядим, что вы завтра запоёте…» И Пупсика на всю столичную корреспондентскую братву натравливаю.
Как из рога изобилия статьи в мой адрес бравурные посыпались, да речи хвалебные полились. Все о новом политическом направлении талдычат, возрождающемся государственном мышлении строчат, о роли российского менталитета в консолидации прогрессивных сил неизвестно с кем спорят — и при этом меня во главу угла всех этих направлений ставят. Короче, дурдом ещё тот. За неделю я такую популярность приобрёл, что кому другому глотку целый год драть надо и то хрен достигнет. В Думе все со мной здороваться начали, ещё издали раскланиваться, а борзописцы аккредитованные толпой за мной бегать: «Борис Макарович, да Борис Макарович! А что вы думаете по этой проблематике? А как бы вы вот такой вопрос решили?..»
«Рыжий» из правительства вздумал было что-то не то вякнуть в мой адрес по телевидению, так телекомментаторы его в момент с дерьмом смешали и таких собак на шею навешали, что он в предынфарктном состоянии в больницу слёг.
А я гоголем хожу, весь в сиянии славы купаюсь. Какую чушь ни сморожу, её борзописцы вмиг подхватывают, в мысль светлую перерабатывают и откровением великим миру преподносят. Во как лидером в одночасье становятся! И без всяких-яких партий. Массированная атака средств информации на головы толпы — и всех делов. Между тем, что удивительно, эта «метода» на поверхности лежит, а не озарением мне в башку стукнула. Точно так в начале века Великая да Социалистическая делалась. Но куда там нынешним коммунистам до большевиков — ни фига в политике не фурычат. Ленин на их месте давно бы свою агитационную телестудию организовал и революцию свершил, как в своё время под крылом газеток «Искра» да «Правда». Но, к счастью, нет сейчас среди коммуняк лидера. Разве что мне попробовать «революцию» сварганить? Только на свой лад, естественно.
Впрочем, я эту мыслишку про запас оставил. Будет время, будет и пища. Вот поднаторею в Думе в делах политико-экономических, тогда и мозгами раскину. Лишь бы не по паркету.
Побывал за это время я ещё в одной думской комиссии, по науке и культуре которая. Меня туда сосед-бодрячок затащил. Уж и не знаю, чем я ему приглянулся, но с первых минут знакомства заметил, что он ко мне нечто вроде симпатии испытывает. А может, просто решил надо мной покровительство взять, уму-разуму учить, так как с первого заседания я ему чуть ли не в рот заглядывал, мнение нестандартное по любому поводу ловя.
— Идёмте, идёмте, Борис, — по-свойски приглашает меня сосед по «парте» в Думе. — Сегодня мой протеже свою теорию докладывать будет.
— И что за теория? — мнусь нерешительно. Чегой-то душа не лежит в комиссиях этих штаны протирать. По мне лучше в буфете коньячком размяться…
— Научная, — веско сообщает мой лысенький.
— Так у нас здесь вроде законы принимают, а не научные дискуссии разводят, — пытаюсь вывернуться, чтобы в буфет слинять.
— Естественно, Борис, — соглашается он, но от своего не отступает. — Но также и бюджет утверждается, и рекомендации на субсидии перспективных научных разработок выдаются. Так что лишний голос «за» отнюдь не помешает.
«А чего это ты думаешь, что я обязательно «за» буду?» — чуть не ляпнул я, но промолчал благоразумно. И напрасно. Знал бы, во что всё это выльется, ни в жисть не согласился. Послал бы бодрячка куда подальше и в буфет завеялся. А так… Мягкий я человек на поверку оказался.
В общем, сели мы в зале небольшом, где комиссия по науке и культуре собирается, сидим, начала ждём. По стенам какие-то графики развешаны, схемы, рисунки. Наконец председательствующий объявляет о начале заседания, регламент оговаривает и слово докладчику предоставляет.
Встаёт мужик роста двухметрового, с бородой седой, в очках тёмных. С его комплекцией на лесоповале в самый раз деньгу зашибать, а не науку двигать. Видать, потому и очи стёклами затемнил, что в глаза людям «государевым», заботами державы обременённым, смотреть стыдно.
— Поскольку время моего выступления ограничено, — говорить начинает басом густым, под стать фигуре своей, — а аудитория недостаточно подготовлена к глубокому научному анализу, постараюсь быть лаконичным и излагать суть проблемы как можно более популярно. Итак, предлагаемая к рассмотрению гипотеза является попыткой объяснить конфигурацию электронных облаков с точки зрения топологии.
Ну вот, я так и думал! Ни фига себе — популярно! Сплошная галиматья научная. По-моему, не только я, но и все присутствующие в этом не петрят. И чего я смалодушничал и сюда припёрся?
— Известно, — продолжает басить докладчик, — что электроны, вращаясь вокруг ядра атома, располагаются на соответствующих электронных уровнях, при этом на каждом уровне обладая одинаковой энергией. Поскольку нахождение на одной электронной орбитали сразу нескольких электронов противоречит всем физическим законам, теория Полинга вводит понятие об электронных подуровнях, на которых, якобы, их энергия всё-таки разнится. При этом, опять же искусственно, правило Хунда допускает, что на одной электронной орбитали могут одновременно находиться два электрона с противоположными спинами.
Здесь у меня глаза на лоб лезут. Нет, честно, я, конечно, в науке дуб-дубом, но не до такой же степени, чтоб поверить, будто у электронов спины, как у людей, наличествуют! Да ещё противоположные… Оглядываюсь недоумённо на соседа своего, а тот в докладчика глазами восхищёнными вперился, речам его внимает и кивает согласно чуть ли не при каждом слове. То ли действительно здесь дурдом, то ли я чего-то недопросекаю. Пожимаю плечами, к докладчику поворачиваюсь.
— Вместе с тем, чтобы не противоречить известному факту о равновеликой энергии электронов на электронном уровне, введено понятие гибридизации. Вот на этом рисунке показана sp3-гибридизация, представляющая из себя простейший тетраэдр, образованный четырьмя грушевидными орбиталями.
Смотрю я на рисунок пирамидки странной, словно из четырёх неравновесных гантелей слепленной, глазами блымаю, ушами хлопаю. «Ну на фига мне всё это надо?!» — пластинкой заезженной крутится в голове.
— С точки зрения фундаментальной физики, подобные формы орбиталей — чушь собачья, — неожиданно заявляет докладчик, и я мысленно ему аплодирую. Это по-нашенски!
Однако он опять сворачивает на заумные речи:
— То есть таких электронных облаков по всем канонам нашего трёхмерного мира существовать просто-таки не может. И тем не менее, что самое удивительное, они, согласно нашей гипотезе, существуют именно в такой конфигурации, и я просто восхищён гениальным наитием того человека, который чисто интуитивно, без всякого обоснования предложил эту пространственную модель.
«Вот и допрыгались, — думаю сокрушённо. — О гениальности вспомнили… Точно, дурдом».
— Для того чтобы понять мою мысль, рассмотрим простейший топологический пример. Каким образом можно представить себе проекцию, скажем, трёхмерного шара в двухмерный мир? Казалось бы, чего проще — это окружность. Но нет. Не надо путать проекцию на плоскость с проекцией в двухмерность. Чтобы перенести проекцию шара в двухмерность, вначале нужно описать шар кубом, на каждую сторону куба перенести проекцию шара, и только уже эти проекции перенести в свою очередь на плоскость. В результате получается вот такой странный шестилепестковый цветок.
Гляжу я уныло на рисунок схематический и думаю себе отстранёно и, от безысходности, язвительно и похабно: положим, и я шар описать могу. Всё зависит от размеров шара и количества выпитого пива. Но что при этом цветочки какие вырастут — глубоко сомневаюсь…
— Так вот, — повышает голос докладчик до фанфар победных, — проекция четырёхмерного шара в наше трёхмерное пространство будет восьмикратна! И выглядеть именно таким, противоречащим всем фундаментальным законам тетраэдром, как представлена на рисунке sp3-гибридизации! А то, что видимых орбиталей всего четыре, объясняется двойной кратностью проекций четырёхмерного шара в трёхмерность, когда две противоположные проекции совмещаются друг с другом, в отличие от проекции трёхмерного шара в двухмерность. Кстати, этим, как бы мимоходом, подтверждается правило Хунда о противоположности спинов электронов. Для нас звучит абсурдно, но это есть истина, что в четырёхмерном пространстве допускается существование восьми идентичных, трёхмерно шарообразных, электронных облаков с одинаковой энергией электронов. Как нам кажется, подобная теория достаточна «сумасшедшая», чтобы иметь право на существование.
«Ага! — думаю злорадно. — Всё-таки до сути добрались. Сумасшедшая… Где санитары?!»
Кошусь на соседа, но и у того глаза паранормально блестят.
— Эпохально! — шепчет и меня локтем в бок тычет, чтоб и я его восхищение разделил. — Как, стервец, излагает! Его идея десяти «нобелевок» стоит!
— Регламент! — неожиданно напоминает председательствующий.
— Да-да… — сразу сникает «лесоруб» бородатый.
— Резюме, — тусклым голосом сообщает он и скороговоркой начинает частить: — Исходя из вышеизложенного, как нам кажется, при соответствующей теоретической обработке данной гипотезы можно будет легко доказать, что электроны второго энергетического уровня атома находятся в четырёхмерном пространстве. А при детальном рассмотрении гибридизации не только s и p подуровней, но также d и f — и многомерность Вселенной. Однако для теоретических исследований требуется включение данной тематики в госзаказ…