Нико как раз направлялся к Барабанной башне, примыкавшей к восточному краю дворика, когда в самом центре площадки, посреди чащи каменных глыб, что-то промелькнуло.
Он замер.
Горгульи-уборщицы так быстро не двигаются… И новички в столь поздний час уже спят. Может, дикая кошка?
Вот, снова: от одного неподвижного камня к другому метнулась размытая бледная тень… И Нико понял. Волшебники носят все черное. Одежда другого цвета означает, что во двор проник чужак… может, даже злоумышленник.
Синяя и черная луны спрятались за стройным частоколом шпилей, зато щербатый блин белой луны висел прямо над головой, заливая двор молочным сиянием. Пока Нико крался среди огромных стоячих камней, дремавшая на земле крокодилообразная горгулья перекатилась на другой бок и проводила юношу сонным взглядом.
Из-за высокого мегалита слева донесся шепот.
— Кто здесь? — храбрясь, спросил Нико и шагнул за камень.
Перед ним предстала невысокая фигура в белом, которая обернулась к нему с нечеловеческой скоростью.
Глава четвертая
— Спасибо, что зашел в столь поздний час, Тимоти. — Магистр Шеннон, не вставая из-за стола, повернулся на голос Смолвуда.
— Пустяки! Все равно не спится, — успокоил коллегу неизменно добродушный Смолвуд. По голосу гостя Шеннон определил, что тот стоит возле полок. — А вот ты меня удивляешь. Я и не подозревал, что ты «сова»-полуночник.
Шеннон застонал:
— Увы, друг мой, я скорее «жаворонок». Два часа назад я лежал в постели. Меня разбудило сообщение от одного из моих конструктов — в нем говорилось о необычной активности на крыше вокруг Барабанной башни. Похоже, стража за кем-то гналась.
— Охранные заклинания. — Смолвуд презрительно фыркнул. — Халтура: по мне, так их наделили излишней чувствительностью. Небось погнались за бродячим котом из нежилых кварталов.
— Поначалу я так и подумал. И заглянул сюда, чтобы освежить знания о редактуре чувствительности охранных горгулий. Но тут появился мой ученик; похоже, он слышал, как кто-то бежал по крыше книгохранилища.
Когда Шеннон смотрел на книжную полку, его взгляд проникал сквозь кожаные переплеты в самую суть: к сверкающим параграфам внутри каждого тома. И сейчас он наблюдал за тем, как прямоугольник зеленого текста отделился от общей массы и раскрылся на два прямоугольника поменьше. Смолвуд просматривал снятую с полки книгу.
— Тимоти, ты слушаешь?
— Что?.. Да, да, разумеется. — Смолвуд поспешил захлопнуть зеленый прямоугольник. — Думаешь, по крыше крался кто-то из делегатов Совета?
Шеннон пожал плечами.
— Это вполне мог быть иноземный чарослов. Или волшебник.
— Кому придет в голову шпионить за Барабанной башней? Я знаю, как ты привязан к своим какографам, но, может, разгадку стоит искать в другом месте? Скажем, в главной библиотеке или ректорате?
— Именно это меня и тревожит.
Смолвуд прокашлялся.
— Агву, а если ты реагируешь… слишком остро, что ли? Я в курсе, хм… интриг, в которые тебя вовлекли в Астрофеле, но мы сейчас в Звездной академии.
Шеннон погладил усы, пряча недовольную гримасу.
Смолвуд продолжил:
— А может, это делегаты Астрофела выбили тебя из колеи? Разбередили старые раны?
— Может, хотя вряд ли, — не сдавался Шеннон. — У меня есть две горгульи-охранницы из лингвистической библиотеки. Я бы хотел их переколдовать для патрулирования Каменного двора. Но сперва мне нужно, чтобы ты их переписал: они должны общаться со спящими там горгульями.
Судя по шороху, Смолвуд переминался с ноги на ногу.
— Сегодня?..
Шеннон скрестил руки на груди и взглянул в направлении, где предположительно находился его коллега.
— И тогда завтра я смогу сосредоточиться на нашем исследовании.
— Ясно. Значит, сегодня. Благодарю, что позволил мне участвовать в исследованиях.
Шеннон, который, сам того не замечая, затаил дыхание, резко выдохнул.
Прямоугольник зеленого текста скользнул на место: Смолвуд поставил книгу на полку.
— Азура с тобой?
Шеннон покачал головой.
— Я отправил ее с посланием. — Он решил не упоминать, что Азура сейчас летает над крышами, выискивая любые странности.
— Жаль. — Судя по голосу, Смолвуд направился к двери. — Я бы хотел еще разок взглянуть на ее диалект нуминуса. Агву, пока я не ушел… поправь меня, если я ошибаюсь… это ведь твоего ученика одно время принимали за Альциона?
— Моего.
Смолвуд неуверенно продолжил:
— Твои опасения… то есть я хочу сказать, может, ты спешишь с выводами… — Помолчав, Смолвуд заговорил снова: — Позволь спросить: ты считаешь, что Никодимус — тот, о ком говорится в Пророчестве?
— Ничего подобного.
— Отлично, отлично. Разумеется, я так и думал… — Щелкнула дверная защелка. — Я наложу охранные заклинания в течение часа. Тогда до завтра, увидимся во второй половине дня?
— Конечно. — Шеннон подождал, пока не скрипнула, открываясь, дверь, и добавил: — Тимоти, серьезно, спасибо.
— Всегда рад помочь, Агву. Всегда рад. — Дверь захлопнулась.
Шеннон извлек из стола журнал исследований — переплетенный кожей дневник высотой в две ладони. Тиснение в виде трех звездочек — на корешке и лицевой стороне обложки — позволяло определить книгу на ощупь. Волшебник открыл дневник и сделал несколько записей о событиях минувшего дня. Впрочем, закончить работу Шеннону так и не удалось: спустя четверть часа его внимание привлекла внезапная вспышка света.
Несмотря на физическую слепоту, он точно знал, в каком месте находится входная дверь: она выглядела как темный прямоугольник на фоне светящихся книжных полок. Теперь же в проеме, где раньше зияла темнота, повисло мерцающее облако золотых фраз.
Шеннон мгновенно распознал роящихся светляков — огневое заклинание, сотворенное кем-то в коридоре. Сперва он решил, что это вернулся Смолвуд. Но Тимоти прекрасно ориентировался в стенах академии и редко использовал даже одиночные фразы-светляки — не говоря уже о целом рое. А тот, кто пробирался по коридору, явно не экономил на освещении. Скорее всего чужак.
Шеннон присмотрелся к тексту. Четкий почерк, сложные предложения и изобилие составных существительных — автор использовал необычную структуру магических фраз.
Старый волшебник изменился в лице — он узнал чары. Давненько он не встречал подобной колдовской техники.
— Всемилостивый Создатель! Не слишком ли много приключений для одной ночи? — в ожидании очередного стука пробормотал Шеннон.
Однако стук не повторился. Отсчитывая секунды, волшебник закрыл журнал исследований. Саму гостью он не видел — только ее магию. Время шло: догорающие огневые светляки осыпались на пол хлопьями черного снега. Почему она медлит?..
Вложив в голос как можно больше душевной теплоты, Шеннон обратился к посетительнице:
— Проходи, Амади, не стесняйся.
Дверные петли тихонько скрипнули, и спокойный женский голос произнес:
— Сдается мне, слухи о слепоте старого магистра Шеннона несколько преувеличены.
Щелкнул засов: гостья закрыла дверь.
Шеннон не сдерживал улыбку:
— Старого? Может, твой учитель и одряхлел, но не настолько, чтобы забыть о чьем-то остром язычке, Амади. Подойди же, обними старика.
Ориентируясь по памяти, Шеннон обогнул стол. Послышались легкие шаги: Амади неуверенно, словно сомневаясь, приблизилась и крепко, от души, обняла волшебника. Он успел забыть, какая она высокая.
— Слухи не лгут, — сказал он, отстраняясь. — Я слеп, как пещерная рыба-слепоглазка.
Амади замерла, разглядывая учителя.
— А выглядите молодо: судя по тому, что я вижу, рановато вам терять зрение.
Он усмехнулся.
— Может, это тебя подводят глаза? Ведь мне скоро стукнет два века. Двести лет — не шутки.
— Магистр, никогда не поверю, что в вашей слепоте повинен лишь преклонный возраст. — Амади говорила лукавым тоном, который использовала еще в детстве, когда училась на чарослова. — До меня доходили истории, даже легенды, о том, как вы потеряли зрение на Остроземской гражданской войне: то ли прочитав запрещенные тексты, то ли в сражении с двадцатью колдунами-наемниками; говорят, вы храбро дрались, не обращая внимания на охваченную огнем бороду.
Шеннон, который до сих пор лишь изображал хорошее настроение, от души расхохотался.
— Правда куда прозаичнее, поверь.
— Но вы явно не настолько стары.
— Ты всегда отличалась упрямством. — Он снова рассмеялся и покачал головой.
В Астрофеле Шеннон нажил себе несколько могущественных врагов; среди приехавших на Совет северян вполне мог находиться их агент. Любой волшебник из Астрофела представлял потенциальную угрозу. Впрочем, Шеннона это не смущало: он ни за что не отказал бы себе в удовольствии поболтать с бывшей ученицей и вспомнить прежние деньки.
— Амади, еще лет пять, и мне впору будет заняться призрачной магией, — пошутил он. — Так что не утруждай себя, не нужно мне рассказывать, как хорошо я сохранился, — наверняка на твоем фоне я выгляжу старой развалиной. К сожалению, фамильяра я отослал. А так хотелось бы на тебя взглянуть спустя… сколько мы не виделись? Целых полвека?
Кожаные подошвы туфель Амади зашуршали по полу.
— Вы можете видеть пальцами. — Ее голос прозвучал неожиданно близко.
— Что ж… — Шеннон не договорил: Амади взяла его ладони в свои и поднесла к лицу.
Повисла неловкая пауза.
Затем его пальцы скользнули к тонким надбровным дугам и дальше, через прикрытые веки глубоко посаженных глаз к скулам, а потом вверх — до острого кончика носа; мягко провели по сжатым губам и, коснувшись нежной кожи на подбородке, замерли.
В памяти всплывали цвета: лоб оттенка слоновой кости, черные, как вороново крыло, волосы, светло-голубые глаза. Соотнеся внешность из воспоминаний с чертами лица, которые только что изучили его пальцы, Шеннон мысленно нарисовал образ высокой волшебницы с длинными тонкими волосами и невозмутимым выражением на бледном лице.
Шеннон сглотнул. Он совсем иначе представлял себе встречу с бывшей ученицей.
— А на висках уже, наверное, серебрится первая седина? — чересчур быстро проговорил он.
— И не только на висках, — кивнула она, отстраняясь. — Лучше расскажите, как вы узнали, что это я, ведь дверь была закрыта?
— Лишенный обычного зрения, я развил особый магический взгляд, который проникает в суть вещей и позволяет видеть чары. Я узнал тебя через дверь по составным существительным — ты всегда питала к ним слабость.
— Вы до сих пор помните мою манеру колдовства?
Он пожал плечами.
— К тому же твое имя упоминается в списке делегатов Астрофела; я надеялся, что рано или поздно наши пути пересекутся. Только не думал, что это случится так рано.
— Магистр, я бы хотела поговорить с вами о…
— Пожалуйста, зови меня Агву, — перебил он. — Или Шеннон. Так меня зовут друзья-южане, если не хотят ломать язык о сложное имя.
— Вряд ли я смогу, — сказала она и вдруг захихикала. — Помните, однажды ночью вы нас с ребятами заловили? Заметили пустые постели? Разве я могу фамильярничать после такого?
Он тоже засмеялся и прошел обратно к рабочему месту.
— Точно, а я ведь почти забыл, какими монстриками вы были. Кстати, что вы там пытались протащить на территорию? Парочку чумазых поросят?.. Прошу, присаживайся.
— Поросят? В Астрофел? — Одно из кресел скрипнуло. — Это был козел, один-единственный и притом довольно чистый.
— Что ж, козел так козел. В любом случае теперь ты носишь посох архимага и имеешь полное право называть меня по имени. — Он уселся в кресло.
— Уговорили. Итак, Шеннон, у меня есть новости о вашей внучке.
У Шеннона свело желудок. Тон разговора оставался шутливым, но слова Амади провели четкую границу, за которой дружеская болтовня кончалась и начиналась политика.
— Неужели? — поинтересовался Шеннон, приклеив угасшую было улыбку.
Амади откашлялась.
— В прошлом году она вышла замуж за богатого иксонского торговца.
— Чудесно, — услышал он собственный голос. — Что-то еще?
— Да так, мелочи. Кстати, у меня где-то записано имя торговца. — Она замолчала. — Простите. Наверное, тяжело вспоминать о жизни до изгнания.
Шеннон лишь отмахнулся.
— Брось, о каком изгнании речь? Я сам согласился на эту должность. И потом, существует веская причина, по которой волшебники отрекаются от семьи. Признаю, поначалу было непросто узнавать о жизни сына обрывками, да еще и от посторонних. Но теперь я занят перспективными исследованиями, меня окружают преданные ученики. Вместе мы совершаем удивительнейшие открытия. А не далее как сегодня утром мне разрешили провести один крайне важный эксперимент.
Кресло Амади скрипнуло.
— И вас вполне устраивает такая… спокойная жизнь?
Шеннон вскинул брови. Неужели Амади тревожат его политические амбиции? И она подозревает, что он до сих пор вынашивает коварные планы? Возможно, ему стоило опасаться бывшей ученицы — особенно если та шлет доклады в Астрофел.
— Амади, порой мне кажется, что здесь я стал другим человеком. А Север, с его интригами и суетой, остался в прошлом. Звездная академия — место скромное, расположенное вдали от соблазнов цивилизации. Зато здесь… — Он повел головой, как бы охватывая взглядом книжные полки. — Здесь я могу насладиться размеренным темпом жизни.
Амади промолчала. Не дождавшись ответа, Шеннон сменил тему:
— Я только что переехал в новые комнаты — прямо над садом Болид. Дворники уже занялись расчисткой садов; пока смотреть особо не на что, кругом кучи глины и грязь, но скоро будет красота. С удовольствием тебя туда свожу.
Кресло Амади снова скрипнуло.
— Кое-кто в Астрофеле цитирует вашу «Жалобу Долгому Совету».
Его улыбка угасла.
— Это была моя лучшая речь.
— Многих она до сих пор вдохновляет.
— Рад за них, но лично я давно перелистнул страницу. И соблазнять меня бессмысленно. В местные интриги я не лезу. Да, мне, как исследователю, порой приходится интересоваться политикой. Однако и ректор, и руководство академии прекрасно осведомлены о моем прошлом; в большинстве случаев мое желание оставаться в стороне только приветствуется.
Амади ничего не ответила. На столе зашуршал пергамент — видимо, подхваченный залетевшим в окно ветерком.
— Впрочем, что-то я заболтался, — вздохнул Шеннон. — Что мы все обо мне да обо мне — лучше расскажи, чем ты занималась добрых четыре десятка лет? Уж не дипломатией ли? Иначе откуда такой живой интерес к моему прошлому?
— Мой капюшон оторочен пурпуром.
— Ты в тайной страже? Уверен, из тебя получилась замечательная стражница.
Амади с важным видом прокашлялась.
— В Астрофеле я командую упреждающими вылазками. Вообще-то я возглавляю нашу делегацию. У меня даже есть личный секретарь — молодой иксонец по имени Кейл; пускай он только младший волшебник, зато сообразительный — схватывает на лету.
— Прости за невольное наблюдение, но тебе не кажется странным, что Астрофел прислал тайную стражу на Совет волшебников?
— Путь с Севера неблизкий. Одним богам известно, зачем нашему ордену вообще понадобилась эта гигантская крепость — она же находится на отшибе, во всеми забытой глуши! Впрочем, отсюда открывается отличный вид на Западный путь — по сравнению с главной башней окрестные горные пики выглядят пигмеями.
Шеннон поставил локти на стол и сложил пальцы домиком.
— И все-таки, Амади, зачем Астрофелу маги-стражники в составе мирной делегации?
— Для защиты дипломатов.
— Ясно.
— Шеннон, эта комната надежна? Я могу быть уверена, что нас не подслушают?
Он кивнул.
— Вполне. Есть новости издалека?
— Новости есть, только местные.
Шеннон подался вперед.
— Продолжай.
Амади привстала с кресла и полушепотом произнесла:
— Убийство в Звездной академии.
Сердце Шеннона заколотилось.
— Кто убит?
— Сами понимаете, вопрос деликатный; решено держать дело в строжайшей тайне до окончания Совета, пока не будет продлен договор. Делегаты должны подписать соглашения.
— Я понял. А теперь, может, все-таки скажешь, кого убили?
— Терпение, магистр. Пять часов назад, подметая площадку под Веретенным мостом, одна из горгулий-уборщиц обнаружила, как ей показалось, умирающую женщину.