Хезер кивнула. Она видела, что на самом деле Роберт Толлер очень расстроен, и не хотела огорчать его ещё больше. Тем не менее, ей было сложно представить, каким образом он собирается доказывать своё право на наследство представителям Британского фонда. «И могу поспорить, у него нет свидетельства о рождении, — подумала она. — Вряд ли в его время их уже изобрели».
Пока она прикидывала, что стоит говорить, а чего нет, Роберт Толлер с лёгким поклоном подставил ей локоть.
— Идём, — позвал он. — Предлагаю покинуть этот унылый лес и взглянуть на моё наследство.
Хезер знала, что он галантно предлагает ей взять его под руку, но не решилась из-за той странной вибрации, которую почувствовала, когда он коснулся её в первый раз. Роберт Толлер улыбнулся. У него была очень обаятельная улыбка, такая же привлекательная, как и весь он.
— Идём со мной, — повторил он, — и скажи мне своё имя. Он продолжал терпеливо стоять, выставив локоть и улыбаясь, пока улыбка не стала выглядеть заметно натянутой. Хезер поняла, что расстроить его ещё больше ей духу не хватит.
— Меня зовут Хезер Бейли, — сказала она.
Подняв с земли книгу и сумку с бутербродами, она взяла Роберта под руку. Рукав его костюма был из чёрного шёлка, а не из кожи, как она подумала вначале, — и тоже вибрировал. Но Хезер достаточно быстро к этому привыкла и позволила Роберту помочь ей спуститься с холма.
Идя рядом с ним через тисовые заросли, она чувствовала себя знатной дамой из прошлого. А ещё она заметила, что, несмотря на свой черный костюм, Роберт Толлер так ярко выделялся в туманном полумраке, словно светился изнутри. Она посмотрела вниз и обнаружила, что её собственные ноги и рука, лежащая на его локте, кажутся гораздо тусклее. Когда они оба вышли на солнце, Роберт Толлер продолжал выделяться так же ярко, как и в полумраке — словно был в два раза живее обычного человека. Хезер уставилась на него, размышляя об этом, и даже не заметила, как они вышли к разрушенному храму.
Подростки всё ещё были там, отрываясь по полной. Хезер удивилась, как она вообще могла принять Роберта Толлера за одного из них. Рядом с ними он смотрелся, как из другого мира. Трое девушек забрались на одну из поваленных статуй и кидали в своих приятелей пустыми банками из-под Колы. Роберт встал как вкопанный и уставился на них. Хезер посмотрела на чёрные кожаные мини-юбки и высокие панковские причёски и подумала, что они, наверно, должны показаться возмутительными для человека, жившего триста пятьдесят лет назад. Но тут она ошиблась — дело было не в этом. Роберт Толлер снова побледнел.
— Этого я не потерплю! — выдохнул он. — В этом храме мой отец встречался с моей матерью.
И он закричал на подростков:
— Убирайтесь отсюда! Беситесь в другом месте!
Те сначала удивленно обернулись, но потом рассмеялись и продолжили кидаться друг в друга банками. Роберт Толлер насупился и обиженно выпятил нижнюю губу, став поразительно похожим на маленького мальчика, который вот-вот расплачется. Но Хезер поняла, что на самом деле он очень разозлился. Роберт вытянул перед собой руку ладонью вниз и что-то невнятно пробормотал. После этого он наклонил кисть чуть вбок.
— Что ж, тогда беситесь, пока я не прикажу вам перестать, — сказал он.
Хезер почувствовала, как будто что-то накренилось, следуя за рукой Роберта. Ощущение было такое, словно окружающая её привычная реальность каким-то образом отделилась и тонким слоем плавно заскользила вниз, обнажая более плотную и непонятную часть. Хезер собственными глазами видела, как серая грань привычной реальности прошла по залитой солнцем лужайке, белым каменным колоннам и смеющимся подросткам. На мгновение ей показалось, что она сама каким-то образом съезжает вместе с этим верхним слоем, но потом обнаружила, что на самом деле стоит на той непонятной части, что находилась под ним.
Когда серая грань скользнула мимо подростков, они все преобразились. С парней исчезли куртки и рубашки, а вместо брюк на ногах появилась густая коричневая шерсть. У девушек отросли длинные спутанные волосы, а мини-юбки превратились в расхристанные платья, обвитые плющом. Банки, которыми они кидались, стали металлическими кубками. Преображённые подростки хором воскликнули «Ио!»[1], после чего девушки завизжали и бросились бежать, а парни кинулись за ними, сверкая маленькими копытцами. Не успела Хезер опомниться, как вся компания уже мчалась по лесу сломя голову, выкрикивая что-то на странном языке. Когда их вопли стихли, Роберт Толлер повернулся к Хезер с довольной улыбкой, как избалованный ребёнок, которому удалось настоять на своём.
— Ну вот. Теперь ты знаешь, что я действительно умею колдовать, — сказал он. — Они будут так носиться, пока закат их не освободит.
— Да, но… — Хезер хотелось высказать ему много чего, но всё, что она смогла произнести, было: — Зачем ты это сделал?
— Я же тебе сказал, — удивился Роберт. — В этом храме мой отец тайно встречался с моей матерью до того, как они поженились. Идём, я тебе покажу.
Он пересёк аккуратно подстриженную лужайку с поваленной статуей и направился к стройным белым колоннам, расположенным в форме четырёхугольника. Возле них покоился большой кусок каменной плиты, поросший травой. Когда-то он, вероятно, был частью крыши над колоннами. На одной из его сторон, покрытой зелёной плесенью, раньше было что-то вырезано: присмотревшись, Хезер смогла различить полустёртые от времени следы.
— Смотри, — сказал Роберт и провёл рукой по древним истёртым линиям. Со стороны это выглядело так, будто он навёл на камень резкость: его поверхность стала чёткой, белой и гладкой.
Вырезанный на плите узор напоминал по форме восьмёрку, свитую из куска верёвки с заглавной буквой на каждом конце. Буква слева была простой «Ф», буква справа — затейливой «Э».
— Они вырезали здесь свои инициалы, связанные узлом верности[2], - объяснил Роберт. — Френсис было имя моего отца. А мою мать звали Эглантина.
Роберта перевёл взгляд на квадрат зелёной лужайки между колоннами. Хезер тоже посмотрела туда, и на мгновение ей показалось, что она видит двух человек, радостно спешащих навстречу друг другу, словно они не виделись долгое время. Мужчина выглядел выше и массивнее Роберта, хотя волосы у него были того же цвета. Женщина была миниатюрной и вся будто парила над землёй: воздушные волосы, воздушная одежда. Хезер видела их только пару мгновений, за которые они успели протянуть друг другу руки. Потом всё сразу исчезло, и она подумала, не привиделось ли ей это. Хезер повернулась к Роберту, чтобы спросить у него, но тот отвернулся с деланной улыбкой, и камень снова превратился в старую серую плиту.
— Давай присядем, — предложил он. — Из твоей сумки исходят такие аппетитные запахи, а я, если не ошибаюсь, ел последний раз больше трёхсот лет назад.
— Это всего лишь тунец, — смутилась Хезер.
3
Роберт Толлер оказался таким голодным, что Хезер взяла себе только один бутерброд и отдала ему все остальные. Он то и дело повторял, что это самая вкусная еда, которую он когда-либо пробовал, отчего Хезер чувствовала себя немного глупо, поскольку это был всего лишь тунец. Пока Роберт с жадностью поглощал бутерброды, из глубины леса не переставали доноситься крики и вопли подростков. Хезер убеждала себя, что они это заслужили, но на душе у неё было неспокойно. Роберт ей нравился и она искренне жалела его, представляя, каково это — проснуться и обнаружить, что прошло столько времени. Но на душе у неё всё равно было неспокойно. Чтобы как-то отвлечься, она сказала:
— Жители деревни говорят, будто вместе с тобой было закопано какое-то сокровище.
Уже сказав это, она поняла, что совершила ошибку. Роберт покосился на неё.
— Так они до сих пор об этом говорят?
Хезер почувствовала, как он внутренне напрягся. Она уже было открыла рот успокоить его, что это всего лишь глупые слухи, как Роберт громко рассмеялся. Это снова был тот деланный смех, когда он хотел скрыть свои настоящие чувства.
[MORE=читать дальше]- Впрочем, кто я такой, чтобы судить о том, что люди называют сокровищем? — воскликнул он и резко встал с камня. — После этой рыбы у меня в горле всё пересохло. Фрукты могли бы поправить дело.
— В огороде созрели клубника и красная смородина, — сказала Хезер, — но они все на продажу. Не думаю, что мистер МакМанус разрешит нам их рвать.
— МакМанус? — переспросил Роберт. — Это имя, которое ты произнесла, когда меня вызвала. А какое он имеет право продавать фрукты Каслмейна?
— Он садовник, — объяснила Хезер. — Деньги от продажи фруктов помогают поддерживать замок.
— Понимаю, — произнёс Роберт. Причём так мрачно, будто под словами Хезер скрывалось нечто совсем иное. До того, как она успела что-то добавить, он уже целеустремлённо шагал к окружённому стеной саду. Хезер догнала его уже в самой середине, где он встал, удивлённо озираясь. Сад буквально утопал в розах: они обвивали арки, поднимались по стенам, росли кустами, на клумбах и по отдельности.
— Что это такое? — спросил он. — Вокруг ни травинки! Везде одни розы!
Хезер поняла, насколько для него здесь всё непривычно и мягко пояснила:
— Папа рассказывал мне, что тут сделали розарий около ста лет назад. Огород вон за той дверью в стене.
— Значит, их поменяли местами, — сказал Роберт. — Раньше розы росли как раз той дверью, — и он быстро зашагал в ту сторону. По дороге ему встретилось несколько пожилых пар из тех, что обычно здесь прогуливались. Хезер боялась, что он начнёт их спрашивать, что они тут делают, но Роберт просто прошёл мимо, холодно кивнув каждой паре, словно в его дни прогуливающиеся здесь люди тоже были обычным явлением. Туристы бросали на него удивлённые взгляды, но вежливо кивали в ответ. Несмотря на это, Хезер с облегчением вздохнула, когда они, наконец, оказались возле двери с табличкой «Только для обслуживающего персонала».
— О! — восхищёно воскликнул Роберт Толлер.
Грядки с клубникой тянулись через весь огород, аккуратно присыпанные соломой и разделённые по обеим сторонам шеренгой смородиновых кустов. Из-под листьев и белых цветочных венчиков поблёскивали огромные красные ягоды. Роберт ступил на хрустящую солому и принялся так быстро рвать ягоды, что только руки мелькали.
— Никогда раньше не видел такой крупной клубники! — с восторгом поделился он через плечо. И когда Хезер робко присоединилась к нему, добавил с набитым ртом: — Было время, когда я думал, что уже никогда её не попробую.
Мистер МакМанус каким-то шестым чувством узнавал о любом покушении на его огород. Не успела Хезер сорвать первую ягоду, как он, с треском ломая ветки, появился из левого ряда смородиновых кустов.
— А ну вылазьте оттуда! — взревел он. — Не смейте трогать эти ягоды, вы, паршивцы, а не то я живо сдам вас в полицию за воровство!
Роберт спокойно сорвал очередную ягоду и встал, держа её в руке.
— Воровство? — переспросил он, приподняв брови. — Разве я не имею права рвать собственные ягоды? И раз уж мы заговорили о воровстве, то я знавал садовников и до тебя, которые брали фрукты Каслмейна и продавали их как свои.
Хезер попыталась отползти задом в кусты. Это было ужасно! Роберт всё не так понял. Но она остановилась, когда увидела, как покрытое пятнами загорелое лицо мистера МакМануса приобрело оттенок мраморного мыла. Это было интересно. Похоже, мистер МакМанус и правда приворовывал. И, конечно, разоблачение взбесило его ещё больше. Он ощерил зубы и, тяжело ступая, направился к Роберту.
— Ты ничего не докажешь! — прорычал он. — Убирайся отсюда или я размажу по грядке твоё смазливое личико! Мне плевать, кто ты!
Роберт закинул ягоду в рот и снова вытянул перед собой руку. На это раз он лишь чуть заметно наклонил её. Мистер МакМанус всё ещё пытался идти к нему, но вместо этого просто топтался на месте, как черепаха, которой к панцирю привязали верёвку.
— Но тебе как раз следует знать, кто я, — сказал Роберт, проглотив клубнику. — Того садовника мой брат приказал гнать от наших ворот кнутом. Теперь Каслмейн мой, и мне следует поступить с тобой ещё хуже за все твои угрозы и оскорбления. Но на первый раз я тебя прощаю. Иди сюда, Хезер. Угощайся моими прекрасными ягодами.
Роберт присел и снова начал рвать клубнику. Немного погодя Хезер вылезла из кустов и присоединилась к нему. Это был первый раз, когда она могла рвать здесь ягоды. Удовольствие, правда, несколько портил мистер МакМанус, топчущийся рядом. Из-за него Хезер чувствовала себя настоящим вором или даже кем-то похуже. Каждый раз, когда она или Роберт, собирая клубнику, проползали мимо мистера МакМануса, он кричал:
— Я с вами ещё разделаюсь! Вам это так просто с рук не сойдёт!
В такие моменты Хезер начинала хватать ягоды обеими руками, потому что знала, что другой такой случай ей вряд ли скоро представится. Наконец, когда тяжёлые сапоги мистера МакМануса вытоптали в земле приличную яму, Роберт Толлер встал, отряхивая с чёрных шёлковых колен солому.
— Я наелся, — объявил он. — Пойдём, покажи мне теперь мой замок.
Хезер представила полный туристов Каслмейн и припаркованные рядом автобусы. Для Роберта это наверняка будет страшным потрясением.
— А почему бы тебе не подождать до вечера? — предложила она. — Вечером там будет гораздо спокойней.
Роберт посмотрел на неё с каким-то странным сочувствием.
— Милая, я знаю эти уловки, — сказал он. — К вечеру там всё уже будет вычищено и приведено в порядок, потому что ты обязательно предупредишь своего отца о том, что я здесь. Нет, сейчас самое время.
И он прошёл мимо мистера МакМануса по присыпанной соломой грядке.
— Тебе это так с рук не сойдёт! — прорычал мистер МакМанус. — Я заставлю тебя ответить перед зако…
— Ох, да угомонишься ты, наконец, шавка подзаборная! — раздражённо воскликнул Роберт. Он снова вытянул руку и на этот раз качнул ею очень резко. Хезер увидела, как слой привычной реальности пронёсся мимо, словно поверхность бассейна, когда тебя кунают туда с головой. Ощущения были примерно те же. Пока она хватала ртом воздух, мистер МакМанус упал на четвереньки и весь съёжился. Его покрытое пятнами лицо вытянулось в морду большой пятнистой собаки, а ноги поджались и превратились в задние лапы. Руки тоже стали лапами, а позади вырос длинный пятнистый хвост. Пёс мерзко зарычал на Роберта.
— Покинь это место, ты, беспородная псина! — прикрикнул на него Роберт. — Отправляйся домой и посмотри, узнает ли тебя твоя жена.
Уродливый пятнистый пёс поджал хвост и, скуля, бросился в кусты. Хезер никогда ещё не видела такой перепуганной собаки. Она повела Роберта к замку, и почему-то ей было совсем не так весело, как она ожидала. Пусть мистер МакМанус действительно это заслужил, но Хезер не могла перестать думать о том, догадается ли миссис МакМанус, кто эта собака на самом деле.
4
Когда они подошли к парку, там было уже полно туристов. Но пока Роберт Толлер, казалось, этого не замечал — его взгляд был прикован к замку. На лице у Роберта появилось какое-то потерянное выражение, но заметив, что Хезер на него смотрит, он заставил себя принять беззаботно-весёлый вид.
— Разрази меня гром! — воскликнул он. — В какую потрясающую громадину он превратился! Похоже, я унаследовал дом с сотней окон или даже больше! Как это вышло?
— Франсеи и Толлеры периодически его достраивали, чтобы сделать величественней, — объяснила Хезер. — Кажется, папа говорил, что они остановились только после того, как один из них поставил все деньги на то, что Наполеон выиграет Ватерлоо.
Заметив, что Роберт не очень-то её понял, она добавила утешающее:
— Но ты не волнуйся — все старые части по-прежнему на месте.
Роберт кивнул.
— Я вижу контуры замка моего отца вдоль одной из стен, — сказал он. — И наши старые конюшни всё ещё там, за кухнями. Правда, изо всех башен старого замка почему-то осталась только одна. Мы с братьями частенько на неё лазили.