– Постой. Милицию они и без нас вызовут. Мы никому ничего не сможем доказать. Пойми, ведь это их устраивает. Убийцы пойманы с оружием в руках на месте преступления. И искать никого не надо. Дело закрыто. Мы будем действовать по-другому. У меня есть план.
– Какой? – Михаил повернулся и снова вопросительно посмотрел на Марину.
– Мы сами их освободим. Мобильники у нас не работают, значит, у охранников тоже. Чтобы позвонить по стационарному телефону, им надо вернуться к себе в будку. Там они и будут держать наших и дожидаться милиции. Мы туда врываемся и …
– Я все понял. Ты ключи от сейфа нашла?
– Нет, ключей нигде нет. А устраивать тщательные поиски у нас нет времени.
– С чем же ты собираешься врываться? С тем пистолетом, который лежал возле трупов?
– Нет, его наверняка забрали с собой охранники, – Марина вытащила из-за спины ПМ, – вот с этим. Пошли.
Михаил согласно кивнул:
– Хорошо. Давай только еще раз заглянем в библиотеку. Я там, кажется, видел на столе ноутбук. Он, правда, старинной модели какой-то. Слишком уж непривычно большой. Но все равно, давай возьмем его с собой.
Они гуськом друг за другом вышли из дома и уселись в свой фургон.
– Едем по этой улице почти до конца поселка и сворачиваем в проулок, ближний к выезду из поселка, – скомандовала Марина, – оттуда до домика охраны недалеко, метров пятьдесят, наверное.
Михаил завел двигатель, вывел фургон на тихую дачную улицу и тщательно выполнил инструкции Марины, остановив «Форд» в проулке, в паре метров перед выездом на параллельную улицу. Здесь, укрытые высоким забором, они не рисковали быть увиденными со стороны домика охраны.
– Меня они не видели, я пойду, разведаю обстановку. – Вика вышла из кабины микроавтобуса и зашагала на улицу, ведущую к выезду из поселка.
Через минуту она вернулась:
– На улице никого нет, охранников нигде не видно, наверное, сидят у себя, ворота закрыты.
– Отлично. Вика, мы с Мишей сейчас идем туда. Ты следи за нами из-за угла. Сначала в дом войдет Миша, следом за ним я. Как только ты увидишь, что я вошла внутрь, садишься в фургон и подгоняешь его к воротам. Двигатель не глуши, двери все раскрой. Потом открываешь ворота и заскакиваешь снова в фургон. Понятно?
– Да.
Марина вытащила из-за пояса пистолет, сняла предохранитель. Миша протянул к ней руку ладонью вверх:
– Отдай мне пистолет. Я сам все сделаю.
Она внимательно посмотрела в потемневшие глаза Михаила: «Не дрейфит ли? Сможет ли?» Сама она трусила ужасно. Она бы с удовольствием спряталась за широкую спину этого белокурого парня. Но… Ставки были слишком высоки. Этот черный чемодан с тремя миллионами – ее последний шанс на достойную жизнь. Один раз она уже просчиталась, права на ошибку у нее больше нет. Глядя глаза в глаза, Марина спросила:
– А ты когда-нибудь стрелял? Пистолет вообще в руках держал?
– Нет, только в тире из пневматической винтовки. Но стрелять и не придется. Чтобы освободить отца и Игоря, я думаю, достаточно будет взять их на мушку.
Марина покачала головой:
– Нет, я сама, мы не можем рисковать. Я спрячусь за углом дома, ты войдешь первым и оставишь дверь широко открытой, станешь справа от дверного проема и прижмешься спиной к стене. Заведешь с ними разговор. Ну, спросишь что-нибудь. Главное, чтобы их внимание целиком переключилось на тебя. Готов? Ну, пошли.
Они выскочили на улицу и, инстинктивно пригибаясь, побежали к домику охранников. Вика видела, как они добежали до угла и прижались к стене, стараясь, чтобы их не было видно из окна. Потом Михаил поднялся по ступенькам и, широко открыв дверь, вошел внутрь. Вика, не дожидаясь действий Марины, бросилась в машину и завела двигатель.
Марина стояла, прижавшись лопатками к нагретой солнцем деревянной стене, и не могла заставить себя от нее оторваться. Одно дело планировать чью-то смерть и действовать чужими руками и совсем другое, как оказалось, сделать это самой. Она слышала, как Михаил беседует с охранниками, и чувствовала, что еще чуть-чуть, и момент будет упущен. Тут она увидела, как из проулка выезжает их фургон. Вика не дождалась, пока она зайдет внутрь. Еще мгновение, и кто-то из охранников выйдет наружу. Оторвавшись от стены, Марина одним прыжком запрыгнула на порог, держа пистолет перед собой в вытянутой руке.
Прямо напротив двери было окно, выходившее на подъездную дорогу. Под окном располагался столик с телефонным аппаратом и стулом. А на полу, под столом Марина увидела свой черный чемодан. Справа от окна стоял старый, потертый диван, на котором, развалившись, забросив нога за ногу, сидели оба охранника. Пленников видно нигде не было.
При виде направленного на них оружия парни словно онемели. Лицо «солдатика» стало смертельно бледным, мгновенно покрывшись испариной. Он только выдавил из себя нечленораздельное:
– Ма-а-а…
Марина нажала на спусковой крючок, потом еще раз. С трех метров промахнуться она просто не могла, недаром ее Китыч обучал. Оба выстрела были точно в лоб. Михаил, потрясенный увиденным, молча стоял, привалившись к стенке. Марина кинулась к «солдатику», обшарила карманы и, найдя ключи от наручников, бросила их Мишке.
– Держи. Ищи их, они должны быть где-то здесь.
– Мы здесь, здесь, – раздался из-за перегородки голос Игоря.
Миша, откинув щеколду, толкнул дверь и обнаружил в темной, без окон каморке отца и Игоря, сидящих на полу со скованными за спиной руками. Пока он освобождал их от наручников, Марина успела схватить чемодан, заглянув в него, убедиться, что деньги на месте, выскочить из будки, забросить чемодан в грузовой отсек «Форда» вместе с остальным своим багажом, усесться в кабину рядом с водительским местом и скомандовать Вике:
– Давай назад, пусть Виктор поведет.
Выбежавшие из домика мужчины едва успели забраться в машину, как Колосов резко рванул с места и только потом захлопнул свою дверь. «Форд» быстро набирал скорость, удаляясь от негостеприимного поселка. Колосов бросил через плечо:
– Все на месте?
– Да, – ответил Михаил, возясь с запорами задней двери.
Глава 5
Полкилометра подъездной дороги к поселку остались позади, «Транзит» выехал на шоссе и понесся по направлению к Большой Московской объездной дороге, которую народ до сих пор по привычке именует второй бетонкой. Красное закатное солнце ласково поливало и лес, и землю, и воду своими последними приветливо-нежными лучами, и от этого зелень казалась еще более темной и сочной, а поверхность Озернинского водохранилища, встревоженная легкой рябью, мерцала тысячами оранжевых зайчиков.
Наконец жара спала, и от воды потянуло вечерней прохладой. Марина взглянула на часы: «Девять пятнадцать. Надо же, прошло всего полтора часа после того, как я смотрела на них в прошлый раз. А сколько всего произошло. Слава Богу, все у меня сладилось. Но каков ублюдок! Маленький вонючий хорек. Вздумал меня надуть. Как же это я с ним так ошиблась?.. А стрелять в человека ничуть не сложнее, чем в мишень, особенно если этот человек – вонючий, хитрый хорек». Игорь сидел сгорбившись, поставив локти на колени и обхватив руками голову. Загнанным зверем в мозгу металась мысль: «Это она… Это она… Страшный человек…Что я здесь делаю в этой чужой машине? Что я вообще делаю в этой чужой жизни? Это не моя жизнь. Когда она стала не моей? Все, что у меня есть, все не мое. Не мой дом, не моя работа, не моя жена. Зачем я женился на этой женщине? Хотя, разве это я сам женился? Что вообще в своей жизни я сделал сам?»
Восторженный взгляд Михаила, устремленный в затылок Марине, путался и застревал в ее пушистых и блестящих прямых, черных волосах, чуть-чуть не достающих до плеч: «Какая женщина! Какая она решительная! Какая отважная! Какая умница! А какая она красавица, наконец!»
Дорога была пуста. Не было ни встречных, ни попутных машин. Колосов, тупо глядя на дорогу и автоматически реагируя движением руля на ее изгибы, мысленно перебирал события сегодняшнего дня от вступительного экзамена дочери до освобождения из-под стражи: «Ну вот, мы уже начали убивать, а отъехали от дома всего ничего. Что же мы, русские, за народ такой? Убиваем друг друга вот уже почти сто лет и все никак не можем остановиться. Почему мы так друг друга ненавидим? Ведь это странно, можно даже сказать, противоестественно. Частенько можно услышать от человека, вернувшегося с какого-нибудь далекого курорта: „Я так хорошо отдохнул, наконец-то я нашел место, где нет ни одного русского“. Мы что, убегаем сами от себя? Ведь возьми любой другой народ. Ну хотя бы тех, кто каждый день перед глазами – наши бывшие братья из союзных республик. Взаимопомощь и взаимовыручка. Особенно в чужой стране. Стоит кому-то пролезть на какое-нибудь приличное место, он тут же за собой своих тянет. А мы только и делаем, что топим и подставляем подножки друг другу. В эмиграции людям свойственно образовывать национальные диаспоры. Любые, кроме русских. Русские люди активнее и охотнее других ассимилируются и уже в первом поколении становятся американцами, канадцами, французами, израильтянами, кем угодно, черт подери! Но почему?» К действительности его вернул возглас Марины:
– Виктор, смотри, впереди милиция.
За несколько сотен метров перед ними две бело-голубые милицейские «Лады» стояли поперек дороги, блокируя движение в обе стороны. Колосов сбросил скорость и, притормаживая, стал подкатываться к милицейскому пикету. Марина побледнела, вытащила из-за спины пистолет и, нервно озираясь, стала искать место, где бы его спрятать, приговаривая:
– Это они нас ждут, это они нас ищут…
Колосов положил правую руку ей на колено и постарался как можно спокойнее сказать:
– Убери пистолет на место. Они не могут искать именно нас. Охранники никуда не дозвонились. Мобильные у них были отключены, стационарный телефон тоже не работал. Они ждали, когда кто-нибудь поедет из поселка, и хотели просить сообщить о нас в милицию. Единственная опасность – нас мог видеть кто-то из жителей поселка, что маловероятно. Да даже если и видели, сообщить никуда они не успели. Телефоны-то не работают. Так что успокойся. Ты оружие из того дома взяла?
– Нет. Только вот этот пистолет. Сейф был заперт, а ключей мы не нашли.
– А пистолеты охранников забрала?
– Не-ет. Я не подумала… Я не успела… А почему вы не забрали?
– Мы тоже не подумали. Задали с перепугу стрекоча.
Колосовский «Форд» подкатился к милицейским «Ладам» и остановился от них метрах в пяти. Машины перегораживали дорогу, стоя задом друг к другу, под небольшим углом. Между ними оставалось метра полтора-два свободного пространства. Левая стояла пустой, с закрытыми дверьми. В правой сидели два милиционера, двери были распахнуты, из салона доносились хрипы и треск радиостанции. На крышах обеих машин крутились красно-синие мигалки. С пассажирского места поднялся милиционер и не спеша пошел навстречу «Форду». Колосов вышел на дорогу и ждал его около своего фургона, держа документы в руке. Милиционер подошел к нему, небрежно бросил руку к виску и скороговоркой что-то пробормотал, из чего Колосов понял только одно слово «лейтенант». Потом более внятно:
– Ваши документы.
Виктор протянул ему водительское удостоверение и техпаспорт. Лейтенант долго крутил в руках пластиковые карточки колосовских документов, сначала сравнивая фотографию с оригиналом, потом номер автомобиля с записанным в техпаспорте:
– Куда едете?
– В Дорохово, к друзьям на дачу.
– А откуда?
Колосов краем глаза заметил, как напряглась Марина, как окаменело ее лицо. Дорога, на которой их остановили, была тупиковой. Беря начало на второй бетонке, она заканчивалась у коттеджного поселка, в котором жил Вахрушин. К тому же лейтенант наверняка был местным и здешнюю географию знал лучше Колосова, поэтому врать было опасно.
– Из дачного поселка за Бунино, – ответил Виктор
– А там вы что делали?
– Заезжал, чтобы забрать своих друзей и поехать вместе с ними к другим друзьям в Дорохово.
– Не очень-то удачное время вы выбрали для отдыха.
– Ну почему? По-моему, очень удачно. Командир, извини, но какое отношение это все имеет к безопасности дорожного движения?
Лейтенант повернул голову влево и, чуть отклонившись назад, посмотрел на лобовое стекло:
– Так, талон техосмотра у вас имеется. А страховка? Страховка у вас есть?
«Похоже, он просто не знает к чему прицепиться. Движения сейчас никакого, а деньги им, видимо, нужны позарез. Надо просто дать ему денег, чтоб отвязался, и ехать себе спокойненько дальше», – подумал Колосов, а в слух сказал:
– Есть, конечно, есть. Послушай, лейтенант, давай я тебе штраф заплачу здесь, на месте и поеду по своим делам. Сколько с меня?
– Пройдем-ка в машину.
В это время рация в салоне «Лады», щелкнув в очередной раз, вдруг заговорила громким, ясным женским голосом: «Всем постам, всем постам. Задержать „Форд-Таурус“ белого цвета. Госномер…»
Лейтенант, который было остановился прислушаться к сообщению, сделал Колосову приглашающий жест рукой, и сам направился к пустой «Ладе». Виктор Петрович, уже повернувшись спиной к своему «Транзиту», шестым чувством уловил какое-то стремительное движение в фургоне и понял, что сейчас произойдет непоправимое. Повернув голову направо, он увидел, как второй милиционер вскакивает со своего места, рвет пистолет из кобуры и, держа его обеими руками, опираясь на крышу «Лады», открывает огонь в кого-то, кто находится по ту сторону фургона, невидимый Колосовым. И тут же раздались ответные выстрелы. Виктор Петрович, развернувшись лицом к своему «Форду», застыл на месте. За рулем уже сидела Марина. Стремительный бросок вперед, и тяжелый фургон бьет оба милицейских автомобиля, пытаясь протиснуться между ними. Лейтенант, от неожиданности выронивший колосовские документы, бросился к своему товарищу, одновременно пытаясь расстегнуть кобуру. Фургон откатывается на несколько метров назад, и снова рывок вперед. Лейтенант, так и не успев достать оружие, оказывается зажатым между «Фордом» и «Ладой». Под скрежет металла, треск пластмассы и звон разбивающегося стекла фургон протискивался между милицейскими автомобилями. Дикий предсмертный вопль раздавленного лейтенанта вывел Колосова из оцепенения. Он увидел Игоря, лежащего на дороге с пистолетом в руке, и в полуметре от себя распахнутую заднюю дверь своего фургона. Виктор автоматически ухватился за нее и тут же получил сильнейший удар спиной об искореженную «Ладу», когда «Форд» уже вырвался на свободное пространство и набирал скорость. Колосов едва от боли не расцепил руки. «Форд» ехал все быстрее, дверь болталась из стороны в сторону, а вместе с ней и Колосов, ноги которого волочились по асфальту. Миша пытался подтянуть к себе дверь, а Вика, сев на корточки и ухватившись одной рукой за что-то в салоне, вторую протягивала отцу.
– Вика, не смей, отойди, – только и смог крикнуть Колосов.
Наконец, Михаилу удалось прочно схватиться за дверь и подтянуть ее к себе, но в этот момент фургон, не снижая скорости и дико визжа покрышками, сделал левый поворот, вылетев на вторую бетонку, и дверь вместе с Колосовым неудержимо потащило назад. Михаил не сумел удержать дверь, выпустив ее из рук и едва не вылетев наружу вслед за отцом. Пришлось повторить все сначала. Еще несколько десятков секунд совместных усилий отца и сына, и Колосову, наконец, удалось зацепиться за край фургона. Все это время Марина, обезумев от страха, вдавив педаль газа в пол, вела машину на предельной скорости, не реагируя на крики Вики:
– Останови, слышишь, останови машину!
Виктор Петрович, подхваченный под мышки детьми, взобрался внутрь фургона и, стоя на четвереньках и опустив голову вниз, тяжело и прерывисто дыша, только и сумел прохрипеть:
– Останови ее…
Михаил, перепрыгивая через повалившиеся на пол сумки, коробки, чемоданы, добрался до кабины и перелез через высокие спинки сидений. Прижавшись к Марине, он одной рукой ухватился за руль, а левой ногой надавил на педаль тормоза. После короткой, но яростной схватки Марина ослабела и уступила ему, и «Форд» остановился на обочине. Закрыв лицо руками, Марина громко, в голос, зарыдала. Мишка, который только что готов был разорвать ее на мелкие кусочки, смутился и осторожно положил руку ей на плечо:
– Ты успокойся, не плачь, Марин…
Она подскочила как ужаленная и, открыв дверь, выскочила на дорогу. Пробежав вперед метров десять, рухнула в придорожную траву, сотрясаемая рыданиями. Мишка выбрался из машины и последовал за ней – утешать.
– Девочка, посмотри, в моей сумке должны быть сандалии. Видишь, кроссовки совсем развалились. Хорошо, что я в них был, а то бы ноги стесал до колена. – Колосов сидел напротив дочери, вытянув перед собой руки с поломанными, кровоточащими ногтями.
Склонившись над его руками, Вика с чрезвычайной осторожностью обрабатывала раны перекисью:
– Подожди, сейчас с пальцами закончу. Давай перевяжу.
– Не надо. Как же я со спеленутыми руками буду машину вести. Вот эти два пальца только перевяжи. Похоже, я на них ногти оторвал. Мишка где?
– Пошел за ней.
– Вот черт послал подарочек на нашу голову. Надо с ней расставаться, иначе это путешествие закончится для нас скверно.