Лейтенанта Чейза Доу насиловали уже третий день. Капитан Стоун знал это так же, как и остальные члены их команды, все сто сорок четыре человека. Более того, у капитана не было сомнений, что среди членов команды были те, кто мог до секунды назвать, сколько именно длилось насилие и сколько коитусов их юному навигатору Доу из гамма-смены пришлось пережить. Но капитан совершенно точно не собирался уточнять. Достаточно было того, что он уже третий день наблюдал за этим.
Их держали в собственном трюме. Пираты довольно лихо установили тут силовые барьеры. Один вокруг команды и один вокруг лейтенанта Доу. Условия было не сравнить. Команда буквально сидела друг у друга на коленях. О том, чтобы полноценно лечь, речи не шло, они могли только стоять, сидеть и пробираться в дальний угол, куда пришельцы принесли биотуалет, который опорожняли раз в день. Никакой интимности: хочешь справить нужду — делай при всех, товарищи отвернутся. Кормили их тоже один раз в день — белковыми брикетами, зато в воде не ограничивали, притащив в трюм огромную цистерну и выведя кран в их силовую клетку.
В распоряжении лейтенанта были десять квадратных метров, санузел и душ за ширмой, пусть полупрозрачной, но как же Стоун ему завидовал в этой мелочи. Кормили его не в пример лучше: пять раз в день, теплой пищей. Кроме того, у него был матрас на полу, где пришельцы трахали лейтенанта и в хвост и в гриву, и удобная кровать, куда они укладывали мальчишку, натешившись с его телом. Кровать, подушка и одеяло. Эти крохотные блага цивилизации, к которым привыкаешь сильнее, чем можешь осознать, пока их не лишишься.
В общей тюрьме спали сидя, подобрав под себя ноги. В общей тюрьме было негде и нечем мыться. Первый день леди из экипажа ещё пытались наводить какой-то марафет, протираясь водой, но потом перестали. Их «клетка» уже чувствительно пованивала, разные формы жизни издавали разные запахи, от приятных цветочных до тяжелых с примесью гнильцы. Капитана Стоуна тошнило от этого всего, от голода, от необходимости срать в присутствии сотни людей, от стоявшей вони. Но больше всего его тошнило от самого себя, потому что он все три дня не отрываясь смотрел, как лейтенант Доу спасает их жизни, расплачиваясь своим телом и гордостью.
Кто-то шептал, кто-то молился, кто-то плакал. Первое время говорили «бедный мальчик», потом как-то всё притупилось, стало обыденным. Расстояние между клетками было совсем небольшим, около метра. Если бы Стоун протянул руку сквозь прутья, а Доу сделал бы это со своей стороны, то они смогли бы коснуться друг друга пальцами. Но капитан этого не делал, а Доу не предлагал и не просил. Он честно отрабатывал свою часть сделки с пиратами, принимая столько их членов в своё тело, сколько мог.
А ведь ещё три дня назад всё было совсем иначе. Бравый капитан Стоун был на мостике и вел корабль к планете Имс-2, имея на борту груз редких пряностей, которые рассчитывал удачно продать, заодно выполнив поставленную перед ним задачу. Вообще небольшое судно «Фолк-СМ» принадлежало Объединенной Лиге Планет, и Стоун, как и все на корабле, получал зарплату и выполнял приказы руководства, но иногда он позволял себе подзаработать, перехватывая халтуру другую. На его действия смотрели сквозь пальцы - «Фолк-СМ» не был флагманом. Более того, он изначально не был спроектирован как исследовательское судно, его переделали из грузового корабля, который лишился предыдущего владельца из-за махинаций с налогами. Это было чертовски давно.
Сам Стоун получил назначение на пост капитана три года назад, до этого ещё пять оттарабанив в качестве первого помощника на корабле дяди, адмирала Объединенного Флота. Фолк показался ему жалким: маленькое суденышко, потрепанное, пережившее многочисленные ремонты, покраски, переборки и черт знает что ещё. Стоун был слишком амбициозен для такой посудины. С другой стороны, стать капитаном в двадцать пять — это ли не мечта и не подарок судьбы? Почти вся старая, в буквальном смысле этого слова, команда покидала корабль. Умудренные опытом космические волки, начинавшие свои карьеры еще до рождения Стоуна.
Седой капитан показывал ему Фолк, с любовью оглаживая стены, рассказывая, откуда взялась та или иная царапина, в каком году были сделаны улучшения и преобразования. За ним молча следовал его первый помощник, такой же седой, как капитан, но гораздо менее доброжелательный. Стоун слушал капитана вполуха, надеясь, что дядя расщедрится и выделит из бюджета Объединенного флота сумму достаточную, чтобы привести эту летающую калошу в удобоваримый вид.
Когда они поднялись на мостик, Стоун неожиданно для себя увидел молодого лейтенанта за навигационной приборной панелью.
— Лейтенант Чейз Доу, сэр! — представился тот, вскочив с места.
Стоун только подивился тому, как молод был лейтенант.
— Он единственный из офицеров, кто остается на корабле, — сказал старый капитан, Стоун уже не помнил, как его звали.
— Цени мальца, — добавил старпом, — лучше навигатора во всем космосе не найти.
— Сколько вам лет, лейтенант? — спросил тогда Стоун, поморщившись от панибратского обращения старпома. Он терпеть не мог, когда ему «тыкали».
— Шестнадцать, сэр, — воскликнул лейтенант и улыбнулся.
Улыбка у него была потрясающая, ямочки на щеках, блеск в глазах. Стоун даже завис на секунду, пока до него не дошло, что лейтенант ещё моложе, чем можно было подумать.
— Шестнадцать? — поразился он. — И уже лейтенант?
— Я всю жизнь в космосе, сэр, — бодро отрапортовал лейтенант Доу и снова улыбнулся, — окончил Академию заочно в двенадцать. На должности навигатора альфа-смены уже больше трех лет.
Стоун только головой покачал. Не любил он юных гениев.
— Желаете ознакомиться с последними отчетами о состоянии корабля? — спросил лейтенант и протянул ему планшет.
Стоун взял предложенное в руки, на секунду коснувшись пальцев лейтенанта Доу своими, и имел возможность наблюдать, как тот залился краской от столь невинного касания. Всю жизнь в космосе, да?
Оставалось только надеяться, что лейтенант не западет на него. Лига Планет не одобряла однополые отношения, за исключением тех случаев, когда такие отношения были обусловлены биологическими особенностями вида. Стоун читал, что раньше на это было всем наплевать, более того, считалось хорошим тоном, если капитан и его первый помощник трахались, вроде как удачу приносило. Но после присоединения к Лиге целого конгломерата крайне консервативных планет гайки стали закручивать. Сейчас во флоте не было ни одного открытого гея или лесбиянки. Скрытые были, понятное дело, куда без них. Но пока им хватало ума не демонстрировать свои предпочтения, никто их не увольнял. Тех же, кто проявлял беспечность, отправляли в отставку в соответствии с одиннадцатой директивой, содержащей в себе информацию о моральном облике представителей Лиги в космосе, где кроме прочего говорилось о необходимости соблюдать и охранять традиционные ценности своих народов и планет. Так что Доу для его же блага стоило бы найти себе предмет воздыханий в женской части экипажа. Стоун даже мысленно пообещал себе набрать на борт побольше дамочек.
С мостика они пошли дальше, теперь уже экскурсию вел Доу, показывая корабль. Его голос, звонкий и яркий, лучился позитивом и восхищением. Он любил корабль не меньше, чем старый капитан. И он знал корабль, не только свою навигационную станцию, но и коммуникации, пилотирование, казалось, он знал всё до последнего винтика. Действительно, юный гений.
У Стоуна тогда оставался только один вопрос, который он и задал капитану, когда Доу удалился в свою каюту.
— Почему он не пошел учиться на капитана? Почему всего лишь на навигатора?
Ответил ему снова старпом, презрев субординацию.
— Потому что хороших капитанов — пруд пруди, а хороший навигатор на вес золота. Малыш чувствует космос, а космос чувствует и любит его.
— Можно и так сказать, — с улыбкой подтвердил капитан, — назначьте Доу своим старшим помощником, хотя бы на первое время — это позволит советоваться с ним по поводу корабля, не теряя авторитета в глазах команды. Удачи, капитан Стоун.
Они покинули корабль, идя рядом до самого транспортного челнока. Шли слишком близко, касаясь друг друга плечами. Стоун не был дураком. «Старые пидарасы», — подумал он и пошел прочь.
Команду удалось набрать быстро. Не то чтобы это был первоклассный экипаж, первоклассных на такую развалюху заманить не представлялось возможным, но всё же Стоун был доволен собой. Он послушался совета и назначил лейтенанта Доу своим старпомом. Первые несколько месяцев не жалел об этом ни разу. Доу был остер умом и сообразителен. Его все полюбили. На мостике он светился, как солнышко, прокладывая путь, и радостно хлопал в ладоши, когда ему удавалось завершить трудный расчет.
Всё стало меняться, когда на мостик зачастил глава службы безопасности Андрес ОʼЛири. Стоун точно помнил день и час, когда привычная легкая атмосфера дала трещину.
ОʼЛири пришел отчитаться о подготовке к высадке на планету калканцев, когда Доу закончил свои расчеты и радостно докладывал капитану, что новый курс позволит им сократить дорогу до следующей точки на одни стандартные сутки. Стоун взирал на лейтенанта с улыбкой. Вопреки его опасениям, тот ни разу не попытался проявить свою симпатию к капитану и поставить их в неловкое положение. Стоун даже убедил себя, что при знакомстве ему только показалось, что у лейтенанта могут быть отклонения от традиционной гетеросексуальности. Поэтому он поощрял Доу вести себя легко и естественно и никогда не одергивал его за излишний энтузиазм.
— Это что за пидарские попискивания? — сказал ОʼЛири, когда Доу завершил доклад.
На мостике сразу возникла тишина, такая плотная, что, казалось, её можно было резать.
— Как вы это терпите, сэр? — продолжил ОʼЛири, обращаясь уже к Стоуну. — Это же позорит весь корабль!
Стоун видел, как Доу залился краской, и чувствовал, что краснеет сам. Нужно было что-то сказать. Он молодой капитан, у него новая команда, нельзя терять авторитет.
— У вас всё, шеф ОʼЛири? — чуть хрипло спросил он. — Не помню, чтобы интересовался вашим мнением по этому поводу.
— Простите, сэр, — отозвался тот, продолжая сверлить недобрым взглядом спину Доу.
Тогда всё и началось. Пусть свой авторитет Стоун и отстоял, но защищать Доу в его намерения не входило. А ОʼЛири как с цепи сорвался, он доставал юного лейтенанта там, где только мог, вылавливал в столовой и спортзале, в кают-кампании и на смотровой палубе. И травил его. Лейтенант Доу явно не имел такого опыта прежде. Предыдущий экипаж был его семьёй, и там вряд ли кому-то приходило в голову обижать мальчишку, когда-то вызволенного ими же из спасательной капсулы неизвестного происхождения, найденной в космосе. Стоун не поленился и нашел старые записи о том случае. «Ребёнок звёзд», «Звёздное дитя», «Подарок космоса» СМИ пестрели заголовками, один пошлее другого.
Доу не шутил, говоря, что всю жизнь провел в космосе, он и правда находился там с самого рождения, так оно и было. Из-за его непонятного происхождения его долго не могли пристроить ни на одну планету, а по прошествии пары лет капитан оформил над ним опекунство. Так что Доу летал на Фолке всю жизнь, играл на инженерных палубах, учился на мостике. Вот и новый экипаж он воспринимал как семью и совершенно не умел давать сдачи.
ОʼЛири сделал своё черное дело. Сначала это было почти незаметно, но вскоре весь экипаж стал относиться к солнечному мальчику-навигатору с брезгливостью, сперва легкой, а потом уже откровенной.
Стоун видел, что происходит, но по-прежнему ничего не делал - слишком боялся замараться в протекторате пидараса. Поэтому он, наоборот, перевел Доу из альфа-смены в гамма-смену, а также лишил его должности старшего помощника, назначив на это место ОʼЛири. Теперь-то точно никто бы не смог сказать, что капитан заглядывается на свой пол. Он даже закрутил легкий роман с медсестричкой, которая ему не особо нравилась, но вполне соответствовала его целям.
С Доу они почти не виделись. Стоун знал, что лейтенант теперь предпочитает отсиживаться в каюте, когда не работает свою смену.
Капитан надеялся, что ОʼЛири поумерит свой пыл, увидев карьерный спад Доу. Но не тут-то было. ОʼЛири продолжал донимать лейтенанта при каждой возможности. Более того, через голову Стоуна он подал рапорт в командование Объединенного флота о наличии гея на борту. Получил за это от Стоуна выговор и две недели гауптвахты. А сам Стоун был вынужден давать объяснения перед комиссией, собранной ради выяснения всех обстоятельств потенциально скандального дела.
В конце концов, руководство просто заставило Доу пройти тест на детекторе лжи, а Стоуна присутствовать при этом. Оказалось, что да, лейтенант и правда предпочитал свой пол, более того, он был-таки влюблен в Стоуна, той наивной возвышенной любовью, о которой писали стихи и песни. Но, кроме того, лейтенант был девственником и не собирался предпринимать никаких ходов в сторону капитана, зная, что во флоте такие отношения запрещены. Дисциплинарная комиссия два дня обсуждала ситуацию и постановила оставить Доу на флоте. К концу разбирательства Стоун уже почти ненавидел своего бывшего старпома. Именно из-за него он приобрел славу «того капитана с пидарасом на борту». Списать Доу Стоуну не дали, оказалось, что у талантливого навигатора оставались какие-то доброжелатели в высшем руководстве флота. Он был их чудо, их звёздный ребенок.
От собственного бессилия Стоун принялся наравне с ОʼЛири травить лейтенанта. Он чувствовал омерзение к себе, зная, что парню вообще некуда уйти с корабля, кто ж его возьмет с такой репутацией, но каждый раз, видя Доу, ощущал, как закипает кровь от унижения, пережитого во время разбирательства. Когда он в первый раз высказал лейтенанту, что с длинными волосами он похож на дешевую шлюху, то смог довести его этой фразой до слез. Этого не удалось сделать ОʼЛири почти за год травли. Стоун мог бы собой гордиться. Доу просто зажал рукой рот и убежал прочь, давя рыдания. Стоящий в этот момент рядом со Стоуном ОʼЛири бросил на него взгляд, полный ненависти, видимо, завидовал, что ему такой реакции ни разу добиться не получилось. Стоуну же было хорошо и мерзко одновременно. Почему-то он думал, что в следующий раз, когда он увидит Доу, тот избавится от своих волос, обрившись под ноль, но ничего подобного - белокурые локоны, едва достигающие плеч, остались на месте. У лейтенанта был характер, а может, не так и сильно он был влюблен в Стоуна, чтобы стремиться угождать ему во всем. Последнее было обидно.
Так или иначе, три года они пролетали вместе. И Стоуну не один раз приходилось вызывать на мостик заспанного Доу, потому что, хоть новый навигатор альфа-смены и был не безнадежен, до талантов Доу ему было далеко. Тот прибегал, на ходу натягивая форму и отчаянно зевая, прокладывал курс и старался покинуть мостик как можно быстрее, чтобы не нарваться на новое обидное замечание от капитана или его старпома.
Так они и летали, с точки зрения Стоуна, вполне успешно. Звезд с небес команда Фолка не хватала, хотя все миссии, возложенные на них Лигой, выполнялись в полном объеме. Стоуна всё устраивало, особенно его маленькие торговые авантюры, для которых так отлично пригодился грузовой отсек корабля, который был в два раза больше, чем у любого исследовательского судна их размеров.