— Разработчики. Установка создавалась для коррекции и шунтирования погодных аномалий, отсюда «Коршун».
— Что ж, это хорошее известие, американцы вконец обнаглели со своим экспортом климатического терроризма, надо ставить их на место. Сопровождение вашему самолёту с «Коршуном» потребуется?
— Мы считаем, это лишнее. К тому же пару самолётов засечь гораздо легче, чем один. Для защиты на «Иле» будет установлен ракетный комплекс «Стрела» с ракетами класса «воздух-воздух». Кроме того, мы собираемся укомплектовать спецгруппу боевыми офицерами, прошедшими горнило антитеррористических операций.
— Держите меня в курсе, Денис Самойлович.
Зернов кивнул.
— Сколько вам нужно времени для ликвидации последствий нападения на нефтяной комплекс в Баренцевом море?
Командиры ВГОР переглянулись.
— В Мурманск направлен ещё один «Тополь»… — начал Черняк.
— Сколько?
— Дня три-четыре… если они сами не выключат «Зевс» на корабле.
— Не лучше ли долбануть по этому их «Зевсу» на корабле крылатой ракетой? — поинтересовался начштаба.
— Взовьются все правозащитники в мире, — осторожно возразил Зернов. — К тому же это практически равносильно объявлению войны. Действовать надо похитрей, адекватно, но скрытно и результативно. Для этого мы и создаём спецгруппу климдивов.
— Как?
— Климатических диверсантов, — наметил улыбку командующий ВГОР.
— Не перегибаем ли палку? — превратил глаза в щёлочки министр. — Президент может не одобрить наших действий.
— Не перегибаем, — вставил слово полковник Ратный. — Специально для этого совещания я подготовил материал, раскрывающий планы американцев по теме геофизического оружия.
Он встал, подал министру плотный пакет из чёрной бумаги.
— Здесь диск и текстовая копия.
Сойло взял пакет, но вскрывать не стал.
— Вкратце приведите основные положения материала, введите присутствующих в курс дела.
— Вкратце — заокеанские господа плевать хотели на какие-либо ограничения и уж тем более на бедствия, которые вызывают в других странах их эксперименты с геофизикой. Во-первых, спущен на воду их третий корабль серии «F-Y» или, как мы называем, — серии «Фак ю», с «Зевсом» на борту. В скором времени он появится в акватории Средиземного моря. Во-вторых, вслед за атакой на нефтедобывающую платформу в Баренцевом море планируется испытать «Харпы» во взаимодействии с «Зевсами» над Калининградским судостоительным заводом, где строится самый современный ледокол в мире, над ядерным центром в Томске, химзаводом в Воронеже и над космодромом Восточный.
В кабинете министра стало совсем тихо.
Ратный усмехнулся.
— Могу добавить, что американцы готовят климатический удар по горному Китаю и по Северной Корее. Китайцы тоже пытаются не отстать, планируют накрыть Флориду супертайфуном.
— Надо опубликовать эти сведения в Интернете, — заметил замминистра. — Может, это их остановит?
— Кого, китайцев или американцев?
— Ни тех, ни других, — поморщился начальник Генштаба. — Вспомните разоблачения Сноудена: весь мир встал на уши, а американцы как прослушивали всех, так и продолжают прослушивать.
— Согласен, товарищ генерал. Кроме того, в их планах замедлить, а то и вовсе остановить Гольфстрим. Это вызовет полное оледенение Северного Ледовитого океана, а вместе с ним замёрзнет и наш российский Север.
— Зачем это им? — спросил Викторов.
— Они отстают в освоении шельфов Заполярья, вот и стараются нейтрализовать усилия России в этом направлении.
— Но ведь вымерзнет и половина Европы!
— А им плевать.
— И ещё одно очень любопытное сообщение, — добавил Ратный. — В лаборатории «Белл» готовятся запустить на Луну генератор массы, или, как учёные сами его называют, генератор бозонов Хиггса.
— Где-то я слышал про эти бозоны…
— Их открытие состоялось ещё в две тысячи двенадцатом году на Большом адронном коллайдере, это частицы, которые и ответственны за появление массы у элементарных частиц.
— Американцы собираются построить на Луне коллайдер?
— Нет, ускоритель для этого не нужен, а подробности нам неизвестны. — Ратный подумал. — Пока неизвестны. Это ноу-хау американцев.
— Для чего это им нужно?
— Генератор бозонов теоретически способен создать маскон — гравитационную яму и изменить ритм вращения Луны, что непременно отразится на Земле.
Министр скептически покачал головой.
— Не понимаю, как можно достичь такого результата. Даже для создания этих ваших ПНД нужна гигантская энергия.
— Мы обходим этот порог тем, — сказал Черняк, — что находим спусковые механизмы природных явлений, которые и включают сами стихии, высвобождая гигантские энергии. К примеру, в районе Тихоокеанского разлома у берегов острова Суматра американцы направили под тектоническую плиту электромагнитный импульс мощностью всего лишь в три мегаватта, а получили землетрясение и волну цунами в миллионы раз мощнее.
— Мощнее атомной бомбы?
— Двадцать Хиросим.
— Ладно, я понял, впечатляет. Похоже, нам надо начинать готовиться и к противостоянию на Луне. Вы заговорили о спецгруппе для диверсионных акций…
— Уточняю: для защитных диверсионных операций.
Сойло не обратил внимания на реплику Зернова.
— Не следует ли нам создать подразделение превентивного воздействия на планируемые американцами и кем угодно ещё геофизические провокации?
На лицах командиров ВГОР появилось одинаковое выражение скрытого удовлетворения. Черняк посмотрел на командующего, Зернов кивнул.
— Мы готовим и такое подразделение, — сказал Черняк почти бесстрастно. — У американцев созданы специальные структуры DS — «разрушения намерений», но это провокационно-политические структуры. Мы же создадим оперативную диверсионную быстрореагирующую систему.
— С подключением тех же провокационных структур, — добавил Зернов с усмешкой. — В нашем распоряжении два десятка правильно настроенных журналистов и лучшие хакеры России. Мы собираемся упреждать все обвинения в наш адрес.
— Прекрасно. — Министр постучал пальцем по конверту. — Здесь отражены ваши предложения?
— Нет, товарищ генерал, наши стратегические разработки не подлежат разглашению.
Сойло вздёрнул брови.
— Разве мне как министру обороны не положено знать, что готовит ваша структура?
— Наша структура не существует.
Министр пожевал губами, с сомнением глядя на Зернова, и тот добавил сухо:
— Мы напрямую подчинены главнокомандующему, Горик Степанович, вы это знаете. Всё, что мы делаем, имеет гриф «совсекретно».
— Секретчики несуществующие… — Министр отодвинул конверт Ратного. — Я буду докладывать о ситуации президенту, и мне понадобится обоснование.
Черняк открыл рот, но Зернов опередил его:
— Возьмите с собой меня. Вся ответственность за деятельность ВГОР лежит на мне.
— Я не привык прятаться за спины других, — сказал Сойло задумчиво. — Но вы правы, о таких проблемах лучше докладывать сообща, и вы глубже знаете тему. Товарищи, вы свободны. Денис Самойлович, задержитесь в приёмной.
Командующий ВГОР, его зам Черняк и начальник аналитического управления, за время встречи не проронивший ни слова, вышли из кабинета.
Начальник Генштаба, первый замминистра и полковник Ратный проводили их ничего не выражающими взглядами.
— Ваше мнение, товарищи генералы? — посмотрел на них по очереди министр. — Виктор Ерофеевич?
— Если мы не продолжим их усилия, проиграем и эту войну, — проворчал начальник Генштаба.
— Павел Петрович?
— Я разведчик, — пожал плечами Ратный. — Но я первым пошёл бы на передовую вместе с ними.
— Понятно. Тогда давайте обсудим ситуацию в других плоскостях. Что мы можем получить в результате активных действий в ответ на климатические провокации?
— Всемирный вой, — кисло сказал замминистра.
— В таком случае наша задача действовать абсолютно скрытно, чтобы комар носа не подточил.
Ответом министру было понимающее молчание.
Москва, Мытищи, база ФСБ «Альфа»
27 мая, полдень
Москва встретила его холодным дождём, заставив подумать о реальности климатических войн. Ещё совсем недавно на резкую смену погоды — когда Афанасий уезжал, светило солнце и температура поднималась до двадцати четырёх градусов, — он не обращал внимания, теперь же, после встреч с командирами ВГОР и беседой с Олегом, оказавшимся сотрудником этой секретной структуры, в голове то и дело возникала мысль: а не прошла ли новая климатическая атака?
Поставив машину на стоянку, Пахомов, ёжась под порывами холодного ветра с дождём, добежал до подъезда и поднялся в свою квартиру, неожиданно показавшуюся слишком пустой и неуютной.
Мысли свернули к Судиславлю, вспомнился вечер, проведённый в компании с Олегом и Дуней Ходченковой, выросшей в невероятно привлекательную девушку.
Дуня сначала обращалась к нему строго, реагируя больше на шутки и балагурство Олега, но потом оттаяла и по отношению к Афанасию, особенно после того, как Олег рассказал ей о службе друга в антитеррористическом подразделении ФСБ.
Глаза девушки загорелись интересом, Афанасий позволил себе немного прихвастнуть, вспомнил пару операций, без особых подробностей, и соседка, о которой он никогда не вспоминал по причине её малолетства, прониклась к нему благоговением.
Впрочем, она относилась так же и к Олегу, который раскрылся для Афанасия с другой стороны и буквально заливался соловьём, напустив туману насчёт своей секретной службы в «метеоцентре».
Афанасий на следующий день спросил у него:
— Ты что, синоптик, влюбился, что ли?
На что Олег смущённо признался:
— Похоже, что да.
К счастью, задать тот же вопрос школьному товарищу он не догадался, иначе заставил бы Афанасия искать уклончивый ответ. Хотя в душе майор мог признаться самому себе, что Дунька Ходченкова, выросшая из Одуванчика в прекрасную лебедь, и у него оставила неизгладимый след в сердце. К тому же Олег остался в Судиславле до конца недели, его отпуск только начинался, поэтому в душе Афанасия кололся шип ревности, и он никак не мог от него избавиться, несмотря на приглашение Дуни заезжать к ней чаще.
Как оказалось, девушка с двенадцати лет увлеклась золотошвейным ремеслом, а к девятнадцати годам стала известной мастерицей, за её изделиями из золотых и серебряных нитей — иконами, головными уборами и картинами — приезжали даже из-за рубежа.
На вопрос Олега, где она достаёт материал — те самые нити, — Дуня простодушно заявила, что на одной из выставок мэр Судиславля договорился, и теперь всё необходимое Дуне привозят из Торжка, где и зародился семьсот с лишним лет назад золотошвейный промысел.
Афанасий с Олегом натурально обалдели, когда она показала им свои работы, не ожидая от соседки такого мастерства. Она в ответ подарила им по носовому платку с узорами: на одном были изображены петухи на ажурной стеночке, на втором — сложная композиция из древнерусских символов и сердце в её центре. Этот платок достался Олегу, отчего Афанасий расстроился: показалось, что Дуня всё-таки больше внимания уделяет другу детства.
Припомнил он и «диверсию», которую совершил не без подсказки деда поздним вечером, уже после встречи с Дуней.
Захотелось «пострелять» из нейтрализатора, так как он чувствовал возбуждение и вряд ли уснул бы скоро. Геннадий Терентьевич перечить не стал.
— Пошли, потренируемся, — слез он с лежанки.
А в сарае вдруг заявил с прорвавшимся гневом:
— Была б моя воля, я эту мотоциклетку мазуринскую в пыль превратил бы!
Афанасий, открывавший дверь сарая, удивлённо оглянулся на старика, потом понял, что Кырик со своей гоп-компанией действительно довёл соседей до белого каления, и закончиться это могло плохо, вплоть до вооружённого столкновения. Мысль, что сам Афанасий через пару дней уедет, а компания останется, добавила жару. Надеяться на то, что «байкеры» присмиреют, было наивно, эти парни не привыкли жить тихо.
— Доставай маузер.
Геннадий Терентьевич открыл шкафчик, достал завёрнутый в тряпицу нейтрализатор.
Афанасий повертел его в руках.
— Предохранителя нет?
— Да ни к чему он был.
— Подожди дома, я скоро вернусь.
— Что ты задумал? — озаботился Геннадий Терентьевич.
— Схожу к Кырику… не бойся, никому твой неймс я показывать не стану.
— Не порань кого, — проворчал старик, догадавшись, что хочет сделать внук.
Афанасий с улыбкой сжал его локоть.
— Стрельбы на поражение не будет, дед, я их только озадачу… да и то незаметно.
Улица, освещённая редкими фонарями, была практически пуста в двенадцать часов ночи. Поэтому шум, поднятый гуляками, был слышен на многие сотни метров вокруг.
Афанасий прогулялся по улице до дома Кырика, понаблюдал за домом.
Компания Вовки Мазурина продолжала оттягиваться в соответствии со своими представлениями об отдыхе. К ночи похолодало, поэтому шашлыки парни делать не стали, сидели в доме, но окна были открыты, и оттуда на улицу выливалась какофония, называемая «музыкой». От неё хотелось бежать в лес или браться за оружие.
Афанасий толкнул ногой незапертую калитку, прошагал мимо мотоцикла, стоявшего перед воротами старенького гаража, зашёл в дом. Из сеней осторожно выглянул в большую комнату, где за столом сидела пёстрая компания: трое давешних ухарей во главе с Кыриком и две девицы в одних купальниках. В углу светился плоский экран современного плазменного телевизора, в другом из старой радиолы надрывался «под Высоцкого» певец Леонов, так, что звенело в ушах. Ему подпевали все, кто сидел за столом; горланили так, что никого не замечали. Афанасия, выглядывающего через дверь из сеней, не заметил ни хозяин, ни гости.
Он хотел было выключить аппаратуру и на пальцах объяснить присутствующим, что такое хорошо, а что такое плохо. Однако, судя по ору и поведению компании, его доводы не произвели бы на неё нужного впечатления. Пришлось бы драться. А шуметь Афанасий не хотел. Тогда он, по-прежнему невидимый в тени двери, аккуратно всадил по разряду неймса сначала в радиолу, потом в телевизор.
Музыка оборвалась, словно певцу Леонову заткнули глотку. Хотя сидевшие за столом не сразу поняли, что случилось, и продолжали орать дурными голосами.
Угол радиолы исчез, рассыпался на атомы, она покосилась, мигая огнями.
Точно такая же участь постигла плазменный экран телевизора, потерявший левый верхний угол.
Компания наконец умолкла, таращась на прекратившие работать достижения науки и техники.
Тишина обрушилась на дом как удар грома.
Афанасий шмыгнул из сеней наружу, бесшумно перебежал дорожку до забора, прислушиваясь к начавшейся в доме перебранке. «Байкеры» пытались разобраться в случившемся.
Взгляд зацепился за блеснувший бак мотоцикла.
Рука сама подняла маузер, и часть рамы и колеса мотоцикла испарилась, исключив какую-либо возможность его починки.
— Что ты с ними сделал? — встретил его у калитки родного дома Геннадий Терентьевич.
Афанасий оглянулся.
С другого конца улицы, где стояла хата Кырика, доносились мужские и женские голоса, удивлённые возгласы, но музыка и рёв мотора больше не сотрясали воздух и нервы жителей района. На южную часть города снизошла тишина, подчёркиваемая тихим рыком проносившихся по шоссе в двух сотнях метров машин.
— Теперь будет потише, — уверенно сказал Афанасий, возвращая старику маузер. — Технике этих ублюдков пришёл капут. Прячь эту штуковину подальше, чтобы никто не нашёл. О-очень убедительная вещь.
И в самом деле, все последующие дни компания Мазурина внимания к себе не привлекала. Возможно, они приняли случившееся за колдовскую месть соседей, но скорее всего, у Кырика просто не было возможности привести вышедшую из строя электронику и байк в рабочее состояние.
Рано утром двадцать седьмого мая Афанасий попрощался с дедом, пообещав навещать его не реже раза в полгода (он и в самом деле собирался летом наведаться в Судиславль, имея в виду иной интерес — в связи со знакомством с Дуней), и старик вдруг вынес ему к машине какой-то свёрток.