— Я так понимаю, ты помог поймать нескольких расплетов?
— Да, сэр, — говорит Арджент. — Собственно, я не
• • •
На ужин у них бараньи отбивные невероятной величины — как будто ягненок был размером чуть ли не с быка.
— Это неотенический ягненок, — поясняет Дюван. — Генетически измененное животное вырастает до размеров взрослой особи, сохраняя при этом все черты детеныша. Мясо остается нежным и ароматным, потому что хотя ягненок и растет, он не стареет. — Дюван вонзает нож в розовое филе и обращается к Нельсону: — Прямая противоположность твоему другу Леву, который, насколько я понимаю, состарится, но не вырастет.
Упоминание о Леве производит ожидаемый эффект. Нельсон застывает и ощетинивается. Арджент втихомолку радуется: ну что, хозяин, каково это, когда тебя прижимают к ногтю?
— Вот поймаю Ласситера, — говорит Нельсон, — тогда и очередь Лева Калдера придет.
— Правильно, Джаспер, не все сразу.
Арджент ждет, когда же его спросят о следящем чипе — он заранее решил, что сам и рта не раскроет; да и когда спросят, он сначала выторгует себе что-нибудь существенное взамен. Ведь это его единственная возможность поторговаться. Но за ужином его так и не спросили. Ни Дюван, ни Нельсон. Затем, после десерта, название которого Арджент не в состоянии даже произнести, делец и учитель уходят, чтобы обсудить дела.
— С тобой мы поговорим позже, — объявляет Ардженту Дюван. — А до тех пор отдыхай, развлекайся. В игровой был?
— Да я там безвылазно.
Дювану это явно нравится.
— Наслаждайся. Я построил ее для своих племянников, но они никогда не навещают меня. — Он тяжело вздыхает. — Увы, с родственниками у меня несколько натянутые отношения.
— Это из-за того, что вы… что вы делаете?
— Нет. Из-за того, чего я решил
• • •
Верный слову, Дюван вызывает Арджента час спустя. Они встречаются в саду — стеклянном атриуме, пристроенном к коттеджу. Атриум обсажен густой бирючиной, скрывающей его от посторонних взглядов, и находится под неусыпным температурным контролем, призванным создать комфортные условия для экзотических растений. По-видимому, Дюван коллекционирует и живые вещи вдобавок к висящим на стенах мертвым. Наверно днем все эти цветочки — красочное зрелище, но сейчас в саду царят глубокие сумерки.
— Проходи, присаживайся. Надеюсь, ты любишь эспрессо.
Пока Арджент располагается напротив хозяина дома, слуга приносит черный как деготь кофе в маленьких фарфоровых чашечках. Арджент наверняка теперь всю ночь глаз не сомкнет, но что бы ни предложил ему Дюван, он все примет с готовностью.
— Мои поздравления, — произносит бизнесмен. — Меня проинформировали, что расплеты, которых вы поймали, просто превосходны. Да, шесть человек — очень недурная добыча.
— Пять. Но в следующий раз будет не меньше шести, клянусь!
Дюван натирает лимоном ободок своей чашечки снаружи. Арджент делает то же самое, чтобы не выглядеть деревенщиной неотесанной. Хозяин не торопится, сидит и рассуждает об оптимальных условиях роста кофейных бобов и тонкостях обжарки зерен. Он не просто ходит вокруг да около, а полностью избегает насущного вопроса, как будто у них нет более важной темы для беседы. Беспокойство Арджента растет с каждой минутой. Когда же Дюван спросит его про сестру?! Сам он не заикнется, не дождетесь.
— Мой сад — некоторым образом парадокс, — говорит Дюван. — Приходишь сюда, чтобы побыть наедине с собой, и все же никогда не остаешься один.
Арджент оглядывается: слуга ушел, так что, вообще-то, они одни. Наверно, Дюван говорит в философском смысле.
— Э-э… — решается наконец Арджент. Чем дальше течет их беседа, тем сильнее он нервничает. — Мы пришли сюда поговорить о чем-то важном, так ведь?
— О непреднамеренных последствиях наших поступков, — отвечает Дюван, словно наконец-то дождавшись, когда же его спросят. — К примеру, особи в моем саду. Многие из них выращены естественным путем из саженцев, принесенных из внешнего мира, тогда как происхождение других не так однозначно. — Он делает паузу, чтобы пригубить из чашечки. — Перед Глубинной войной в интернете ходил один неприятный розыгрыш — наверно, ты о нем слышал. О так называемых «бонсай-котах». Некий вебсайт представил метод выращивания новых комнатных растений путем помещения живой кошки в цветочный горшок. Согласно вебсайту, злополучное создание приспособится к необычным обстоятельствам и будет расти внутри горшка. Само собой, общественность возмутилась. И с должным на то основанием.
— Погодите-ка, — говорит Арджент с ощущением, что ему задают коварный вопрос. — Я думал, бонсай-коты действительно существуют.
— А вот тут и начинается самое интересное. Видишь ли, концепция была так хорошо продумана, инструкции настолько точны, что люди были заинтригованы — и отвратительная шутка стала реальностью. — Он допивает эспрессо, с деликатным звяканьем ставит чашку на блюдечко и впивается в Арджента взглядом, от которого тому хочется поежиться. — Эта ужасная практика выращивания кошек в горшках — ты в курсе, где ее впервые поставили на коммерческую основу?
— Нет.
— В Бирме. И по мере роста черного рынка, практика развилась в нечто более доходное. Эта организация начала заниматься незаконной продажей человеческой плоти.
Арджент наконец ухватывает связь.
— Бирманская Да-Зей!
— Совершенно верно.
Арджент заинтересовался бирманским черным рынком органов еще будучи мальчишкой. В сравнении с методами расплетения, применявшимися в Да-Зей, все остальное выглядело детской забавой. Говорили, что анестезия там используется крайне редко, если вообще используется; что они продают твое тело по частям: сегодня руки, завтра ноги, на следующий день легкое и так далее, и все это время в тебе поддерживают жизнь — пока твоя последняя часть не продана и не отправлена покупателю. Быть расплетенным в бирманской Да-Зей означало умирать сто раз, прежде чем настанет окончательная смерть.
— Таким образом, — продолжает Дюван, — то, что началось с интернетовской шутки одного человека, не только стало реальностью, но и выросло в самую гнусную организацию на свете. Это урок для всех нас: всегда действовать осмотрительно, потому что последствия бывает трудно предугадать. Иногда они нам на руку, иногда совсем наоборот, но они есть всегда. В этом мире надо ступать осторожно, Арджент, пока не уверишься, что стоишь на твердой почве.
— Вы на твердой, правда, сэр?
— О да.
Затем он нажимает кнопку на пульте, и в атриуме вспыхивают лампы, заливая светом великолепные яркие растения. Просто дух захватывает. И тут Арджент видит в углу четыре огромных керамических вазона футов в пять высотой — парень заметил их раньше, но не разглядел, что в них растет. Из горловин торчат четыре человеческие головы. Ардженту понадобилось всего мгновение, чтобы понять — эти головы живые, а тела заключены внутри керамических горшков. Конусовидные вазоны сужаются кверху, поэтому их горловины образуют как бы воротники вокруг голов. Арджент ахает; он одновременно и напуган, и очарован.
Дюван поднимается и жестом приглашает собеседника за собой.
— Не бойся, они тебе ничего не сделают.
Все узники — мужчины с бронзовой кожей и азиатскими чертами. Арджент робко подходит к ближайшему. Тусклые глаза следят за ним равнодушно — должно быть, надежда давно покинула этого человека.
— Этих людей послала Да-Зей, чтобы убить меня, — объясняет Дюван. — Видишь ли, я их единственный реальный конкурент, поэтому если они уберут меня, то смогут контролировать весь мировой черный рынок органов. Поймав киллеров, я последовал технологии самой Да-Зей и сделал бонсай — насколько мне это удалось в отношении взрослых мужчин — после чего послал Да-Зей свою глубокую благодарность.
Он берет со столика вазу с какими-то коричневыми кубиками — Арджент полагал, что это сахар.
— Корм, — сообщает Дюван. — Я нанял диетолога с целью обеспечить их здоровой пищей, подходящей для их уникальной ситуации.
Он подносит кубик к одному из заключенных, и пленник покорно открывает рот, позволяя кормить себя с руки.
— Поначалу они упирались, но потом смирились. Человек приспосабливается ко всему. Как думаешь, они обрели покой? Как монахи при дзэн-медитации?
Дюван переходит от горшка к горшку, разговаривает с узниками, как разговаривал бы с домашними любимцами. Киллеры хранят молчание и лишь ждут, когда их покормят. Может, гадает Арджент, у них удалили голосовые связки? А может, когда ты превращаешься в растение, тебе просто нечего сказать? Хорошо хоть Дюван не просит своего спутника поучаствовать в кормлении человеческого бонсая.
— Есть у меня родственники, считающие, что мне стоило бы присоединиться к Да-Зей. — В голосе Дювана звучит неподдельная горечь. — Но я отказываюсь превращаться в монстра, подвергающего детей их бесчеловечной практике. Я ни сейчас, ни когда-либо в будущем не пойду их путем.
Он продолжает кормить свои экстраординарные «растения», пока ваза не пустеет. Ноги Арджента дрожат, и он вынужден присесть.
— Да, это бизнес, но бизнес должен быть гуманным, — продолжает Дюван. — Даже более гуманным, чем ваша Инспекция по делам молодежи, или Европейский Югенпол, или китайский Лян Фа. Таково мое убеждение. И за него стоит побороться.
— Зачем вы мне рассказываете все это?
Дюван снова присаживается напротив Арджента.
— Зачем… У тебя, кажется, есть для меня кое-что важное, не правда ли? Вот и я почувствовал, что должен сначала поделиться чем-то важным с тобой. Чтобы мы некоторым образом стали на равных. — Он откидывается на спинку и скрещивает руки. — Итак, поговорим о твоей сестре?
У Арджента давно уже был готов план торгов. Прежде чем выдать код следящего чипа, он собирался потребовать денег. Ну, может, еще машину. И контракт с Дюваном на поставки, когда станет самостоятельным орган-пиратом.
Но эта откровенность Дювана… Она меняет все. Арджент понимает, что участь четырех киллеров должна бы привести его в ужас, но ничего подобного — он чувствует восхищение. Этот человек не убил своих врагов, он их покорил. Он отказался прибегать к жестоким методам Да-Зей; напротив, считает себя последней в мире линией обороны против чудовищной организации. Арджент не отважится чего-либо требовать у такого человека. Только если тот сам предложит, тогда, пожалуй…
— Р-О-Н-И-Л-Э один-два-один-пять, — перечисляет Арджент. — Среднее имя Грейс наоборот и ее день рождения. Введите код на вебсайте ИнстаТрак, и если чип еще активен, он укажет вам ее местонахождение с точностью до дюйма. И гарантирую: там, где будет она, будет и Коннор.
Дюван достает ручку и блокнот, записывает, затем звонит и отдает блокнот служителю, чтобы тот немедленно передал его Нельсону.
— Как только вы определите место, мы с Нельсоном сразу же выедем, — предлагает Арджент.
— Видишь ли, в чем дело… Боюсь, этому помешают непреднамеренные последствия твоих собственных поступков. Я о той фотографии с тобой и Коннором Ласситером, что ты поместил в интернете.
Арджент кривится. В своей жизни он наделал немало глупостей, и эта была самой безрассудной. Но разве можно судить его строго — в присутствии своего тогдашнего кумира он совсем потерял голову!
— В результате твоих действий мир узнал, что Ласситер все еще жив, и это вызвало бег наперегонки между юновластями и нашим другом Джаспером. Ну и, конечно, его очень огорчило, что ты утаил информацию о своей сестре. Поэтому ваше дальнейшее сотрудничество невозможно.
У Арджента спирает горло. Руки его слегка дрожат, но он уверяет себя, что это из-за эспрессо.
— Хорошо, я не пойду с ним. Я пойду один и привезу вам тонны расплетов! Вы же видели, у меня хорошо получается. Я бы мог стать одним из ваших лучших поставщиков!
Дюван вздыхает.
— Уверен, что мог бы. Однако этому препятствует мой договор с Нельсоном.
— Договор… Какой договор?
Но сочувственное выражение лица Дювана объясняет все без слов. Каким бы ни был этот договор, добра Ардженту от него не жди. Парень пытается встать на ноги — как будто отсюда можно убежать! — но не может. Он не чувствует ног. Пытается поднять руки, но они висят безжизненно, словно у огородного пугала. Ардженту требуется немалое усилие, чтобы сидеть в кресле прямо.
— Никогда не доверяй эспрессо, — говорит ему Дюван. — Горький вкус с легкостью маскирует все что угодно. На этот раз — мощный мышечный релаксант, призванный успокоить тебя и облегчить нам работу.
Арджент взглядывает через плечо Дювана на тусклоглазую голову.
— Вы хотите сделать меня одним из них? Из меня не получится хороший бонсай! — умоляюще произносит Арджент.
— Конечно нет! — уверяет его Дюван с сочувствием, по-видимому, хорошо натренированным. — Бонсай — это для моих врагов. Я не рассматриваю тебя как врага, Арджент. Наоборот, ты — полезное удобство.
Арджент проигрывает схватку с гравитацией и падает на мягкую траву. Дюван присаживается рядом.
— Твое имя означает «серебро», но, к сожалению, в качестве расплета цена тебе медный грош.
И тогда Арджент вспоминает, что сказал ему Дюван, когда они первый раз уселись за стол. «Шесть расплетов». Шестой — это сам Арджент. Дюван ничего не делает невзначай.
Приходят слуги, чтобы забрать Арджента.
— Пожалуйста… — лепечет он, но губы его не хотят шевелиться, и слова становятся невнятными. — Пожалуйста…
В ответ он получает лишь бесстрастные взгляды бонсай-узников. И пока Арджента выносят из помещения, он цепляется за последние проблески надежды: чтобы сейчас ни последовало, с ним обойдутся милосердно. Ведь Дюван — сама человечность.
Часть третья
Путь к искуплению
БЕЛЬГИЯ — ПЕРВАЯ СТРАНА В МИРЕ, УЗАКОНИВШАЯ ЭВТАНАЗИЮ ДЕТЕЙ
Автор Дэвид Хардинг, New York Daily News
Суббота, 14 декабря 2013 года, 14:43
Бельгия проголосовала за распространение закона об эвтаназии на детей.
В пятницу Сенат Бельгии высказался в поддержку выдвинутого законопроекта, и это означает, что вызвавший множество споров закон распространяется теперь и на смертельно больных детей.
Это означает также, что Бельгия стала первой в мире страной, упразднившей возрастные границы эвтаназии. Закон об эвтаназии был впервые принят здесь в 2002 году, но касался только граждан старше 18 лет…
Каждый ребенок, просящий об эвтаназии по закону, должен ясно понимать, что это такое; решение должно быть согласовано с родителями.