Эвтаназию разрешено применять только при смертельном заболевании.
В 2012 году в Бельгии зарегистрировано 1 400 случаев эвтаназии…
С полным текстом можно ознакомиться здесь:
• • •
Особенного выбора у них не было. Пришлось действовать по принципу «пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».
Что если орган-принтер, на который они так рассчитывают в своей грандиозной игре, окажется мертворожденной, бесполезной игрушкой? Тогда все их усилия обречены на провал. Жизненно важно найти способ испытать прибор, поскольку только демонстрация его реальных возможностей заставит мир всколыхнуться.
— Вообще-то, убедиться, что он работает, — это ваше дело, — указал Коннор Соне, когда они, собравшись в относительно уединенном углу подвала, обсуждали план действий. — Вы кукуете над ним уже тридцать лет. Могли б сами проверить, прежде чем впутывать нас.
Соня, казалось, была готова убить его взглядом.
— Так подай на меня в суд! — огрызнулась она, словно нож метнула, и добавила: — Ах да, забыла — не можешь. Потому что последние два года у тебя юридический статус свиньи на скотобойне.
Коннор ответил ей таким же взглядом. Обмен воображаемыми кинжалами продолжался, пока Соня не сдалась:
— Я просто потеряла надежду, что когда-нибудь выдастся возможность продемонстрировать его миру. Вот и не заморачивалась.
— А что изменилось? — осведомился Коннор.
— Явился ты.
Коннор не мог взять в толк, почему его появление вдруг сыграло такую большую роль; зато Риса догадалась сразу. Все дело в их славе. Они с Коннором стали чем-то вроде королевской четы среди расплетов. Стоит прозвучать их именам — неважно, в какой связи — и общественность, вольно или невольно, обращает внимание.
— Медицинский центр при ГУО, — сообщила Соня, — это единственный институт на Среднем Западе, занимающийся исследованиями в области лечебной физиологии. Все остальные только изобретают новые методы использования донорских органов. Для этого им выделяются огромные средства. А попробуй выбить фонды для альтернативных исследований — и получишь только жалкие крохи.
— ГУО? — переспросил Коннор. — Государственный университет Огайо? Тот, что в Колумбусе?
— Да. А в чем проблема-то? — подняла бровь Соня. Коннор не ответил.
Она пустилась рассказывать о каком-то враче, на свой страх и риск продолжающем искать способы лечения недугов, которые нельзя исцелить пересадкой органов.
— И как вы думаете — что лежит в основе его исследований? — хитро прищурилась Соня.
Ответ был, конечно, плюрипотентные стволовые клетки, то есть как раз то, что и требовалось для принтера.
Старя женщина хотела пойти туда сама; они с трудом отговорили ее: пару дней назад она подвернула лодыжку, упала и сильно ушибла бедро. Наверно, это случилось у нее дома, потому что никто не видел и не слышал падения. Соня утверждала, что это все пустяки, но было очевидно, что ей очень больно. Итак, раз она не могла пойти за клетками, это должен был сделать кто-то другой.
Они обсудили вариант, при котором за биоматериалом отправился бы кто-нибудь из ребят — жителей подвала, но дебаты были недолгими. Никто из этой братии не подходил для столь секретного и ответственного поручения. Рисе было противно судить расплетов по меркам внешнего мира, но никто из Сониных подопечных не обладал нужными качествами; к тому же, за каждым тянулся целый воз персональных проблем, которые могли только помешать. На этих ребят положиться нельзя. Кроме, пожалуй, Бо. Несмотря на всю свою самоуверенность, он все-таки парень с потенциалом. Но хватит ли этого потенциала, чтобы выполнить задание? Риса в этом сомневалась.
— Пойду я, — вызвалась она. Неудачная идея номер один.
— Я с тобой, — тут же сказал Коннор. Неудачная идея номер два.
Соня встала на дыбы — их же сразу узнают! Коннор и Риса находились на самом верху списка тех, кому не стоило бы даже носа из дому высовывать. Старая женщина, конечно, была права.
— А я не пойду, и не просите, — поспешила заявить Грейс. — За последние недели мне хватило приключений выше головы, благодарю покорно.
К великой досаде Сони, Грейс, озабоченная состоянием ее здоровья, провозгласила себя ее персональным опекуном.
— Мне не нужна нянька! — возмущалась Соня, отчего решимость Грейс только крепла.
Риса понимала, что команды из двух человек недостаточно. Нужен был кто-то третий, для страховки. Она предложила Бо. Неудачная идея номер три.
— Смеешься что ли?! Хочешь взять на дело Бо? — воскликнул Коннор, вскинув брови. — Бо? В самом деле?!
Он явно развеселился, что вывело Рису из себя.
— Мы собираемся вылезти наружу, а это значит, что нам нужно хотя бы одно лицо, которое не красуется у людей на футболках!
На это Коннору было нечего возразить.
Бо, само собой, пришел от их предложения в восторг, хотя и постарался его скрыть.
— Я сяду за руль! — потребовал он.
— Ты сядешь сзади, — сказал Коннор и протянул Бо старый GPS-навигатор, выуженный из кучи отжившей электроники в лавке Сони. — Нам нужен человек, который сумел бы проложить маршрут.
Риса не удержалась от улыбки — молодец, Коннор! Указал Бо его место так, что тот не потерял лица.
Инициатива вооружить их транк-пистолетами принадлежала Соне. Риса не выносила одного их вида, они напоминали ей о юнокопах. Девушке была отвратительна сама мысль об применении оружия, которым пользовалась Инспекция.
— Транк — штука чистая, быстрая, эффективная, к тому же не требующая точного прицела, все равно сработает, — уламывала ее Соня. — Потому-то юнокопы ею и пользуются.
При первом же удобном случае Риса поспешила разрядить пистолет Бо. Не хватает еще невзначай получить заряд транка от дорвавшегося до оружия парня.
Все это произошло сегодня ранним утром. Сейчас, когда они бегут по коридорам медцентра, Бо требует сообщить ему, куда они, собственно, несутся, хотя оба уже потеряли нить в этом лабиринте. План клиники, который они изучили при подготовке, безнадежно устарел; на нем отсутствовали и новые корпуса, и информация о перестройках в старых.
Они бегут по пустующему в этот воскресный день офисному крылу, мимо комнат ожидания с непримечательными эстампами на стенах. Еще одно помещение, не обозначенное на их плане.
— Сюда! — вскрикивает Бо; и хотя Риса подозревает, что они лишь вернутся туда, откуда пришли, она слушается. Какая теперь разница, тот путь или другой. Остается только надеяться, что Коннор, который сейчас неизвестно где, цел, невредим и на свободе.
Коннор углубился в другой коридор, который, по их расчетам, вел в исследовательский корпус. Ребята не планировали разделиться, просто Коннор уже свернул, когда Рису с Бо заметил наемный больничный коп. Поскольку Коннора он не видел, Риса решила, что будет лучше всего, если они с Бо сыграют роль приманки и отвлекут копа, мужчину довольно упитанного, на себя. Задача — оторваться как можно дальше, чтобы не быть пойманными, но в то же время держаться достаточно близко, чтобы коп не бросил погоню и не отправился в столовку за пончиками, по дороге наткнувшись на Коннора. Однако, похоже, охранник настроен решительно, а вскоре к нему присоединяется товарищ, постройнее и побыстрее. Вот когда дело принимает серьезный оборот.
Рису с Бо заносит в коридор радиологического отделения, заканчивающийся тупиком с наглухо закрытой дверью. Единственный путь отсюда — тот, которым они пришли. Они поворачиваются, и в то же мгновение оба охранника выскакивают из-за поворота, видят загнанных в угол непрошенных гостей и сбавляют скорость. При виде добычи на лицах копов нарисовывается легкое злорадство.
— Ну и пробежечку вы нам устроили, ребятки! — пыхтя и отдуваясь, говорит толстый.
— Поднять руки, чтобы мы их видели! — требует тощий.
Риса поворачивается к Бо и шепчет:
— Надо заговорить им зубы. Мы же ничего плохого не сделали. Бегать не запрещается. Если они не узнают меня…
В глазах у Бо горит огонек решительности; руку он держит в кармане куртки. Охранники подходят ближе.
— Без причины никто ни от кого не убегает! — заявляет упитанный. — Сдается мне, что вы, ребятки, беглые расплеты. А? Что скажете?
— Руки! — повторяет худой, расстегивая кобуру.
Бо вытаскивает руку из кармана. Вместе с пистолетом. И направляет его на тощего полицейского. Неудачная идея номер четыре.
Бо прицеливается. Риса знает — это конец, и лишь надеется, что у копов транк, а не боевые пули, но это маловероятно. Тощий, увидев наставленное на него дуло, тянется за своим стволом. Тогда Бо нажимает на спуск и…
…и, к полной неожиданности для Рисы, пистолет стреляет! Она слышит красноречивое «птфф!» — звук вылетевшего транк-дротика. Дротик вонзается в плечо копа — тот даже не успевает выхватить свое оружие — и в следующее мгновение Тощий падает на колени, а еще через секунду валится без сознания, утыкаясь носом в ковровое покрытие пола. Уноси готовенького.
Второй полицейский, которому, по всей вероятности, никогда в жизни еще не доводилось в кого-либо стрелять, лихорадочно нащупывает кобуру, и Бо посылает заряд транка прямой наводкой ему в грудь. Толстяк издает смешной писк, ноги его подгибаются, как у умирающей оперной дивы, и он прислоняется к стенке, по которой затем и сползает на пол. Уноси второго готовенького.
— Уходим! — командует Бо. — Надо убираться отсюда.
Он хватает ее за руку и тянет прочь. Риса в таком ошеломлении, что не пытается вырваться.
— Но… но как…
— Думала, я не знаю, что ты разрядила мой пистолет? Так я тебе и полез невесть куда безоружный!
Риса наконец выдергивает руку и разворачивается на сто восемьдесят градусов.
— Ты куда?!
— Нельзя их так оставлять! — говорит она. — Найдут — нам крышка. Их надо спрятать!
Бо следует за ней, и вместе они оттаскивают полицейских в дальний конец коридора. Когда в наушнике одного из копов далекий голос спрашивает, задержаны ли нарушители, Бо очень убедительным тоном докладывает:
— Десять-четыре[16]. Всего лишь парочка местных отщепенцев. Выскочили за дверь. Теперь они не наша забота.
— Ну и слава Богу, — слышится в наушнике. Таким образом ребята выгадывают еще по меньшей мере десять минут — пока кто-нибудь не озадачится, куда же подевались двое полицейских.
— Десять-четыре? — изумляется Риса. — Ты правда сказал «десять-четыре»?
Бо пожимает плечами.
— Сработало же.
Они заталкивают Тощего в деревянный ящик для игрушек в комнате ожидания педиатрического отделения. Толстячок прекрасно вписывается в шкаф под огромным аквариумом, обитатели которого, шарообразные рыбы-иглобрюхи, по иронии судьбы сильно напоминают незадачливого полицейского.
Теперь, когда ушедшие в несознанку охранники убраны с глаз долой, Риса позволяет себе немного расслабиться. Она даже ощущает подъем духа — состояние, которое она уже подзабыла. Реакция организма на прилив адреналина.
Бо, тоже почувствовавший облегчение, разражается смехом. Риса невольно вторит ему, отчего Бо смеется еще сильнее; Риса заходится в приступе неудержимого хихиканья, которому Бо кладет конец довольно неожиданным способом: он хватает свою спутницу в объятия и целует.
Риса реагирует мгновенно — срабатывает рефлекс. Впрочем, и без всякого рефлекса ее реакция, можно не сомневаться, была бы той же. Риса отталкивает Бо и заезжает ему в глаз с такой силой, что голова бедняги дергается назад и — бум! — ударяет по стенке аквариума; перепуганные иглобрюхи брызжут во все стороны. Девушка не желает знать, какова будет реакция напарника — раскаяние или злость. Не медля ни секунды, она стремглав бросается прочь.
— Риса, постой!
Мало у нее сейчас других забот, не хватало еще терпеть приставания очередного одержимого гормонами придурка?!
— Риса!
Она в ярости поворачивается и едва сдерживается, чтобы не заехать Бо еще раз.
— Совсем ополоумел? Не смей называть меня по имени! Они тут не знают, кто мы; и если в этих кабинетах случайно окажется кто-нибудь и услышит…
— Извини… — Глаз его уже начинает заплывать. Вот и отлично.
— Если бы Коннор увидел, он бы тебя еще не так изукрасил! — шипит Риса.
— Ну прости, на меня просто что-то нашло…
— И почему только каждое ничтожество с членом считает своим долгом лезть ко мне со своими погаными поцелуями?!
Он смотрит на нее так, будто ответ лежит на поверхности.
— Потому что ты Риса Уорд, — говорит он. — И что бы теперь ни случилось, я сойду в могилу с воспоминанием о том, что однажды — лишь однажды, но все же! — поцеловал единственную и неповторимую Рису Уорд!
— Сойдешь в могилу? — ехидничает Риса, все еще вне себя. — Размечтался. Скорее всего, твои воспоминания из тебя выдерут и запихнут в башку кому-нибудь другому!
— Может и так, а может и нет, — возражает Бо. Затем он наконец отваживается дотронуться до напухшего глаза. Похоже, он совсем не сердится, что она ему вмазала. Наверно, считает, игра стоила свеч несмотря на последствия.
Почувствовав в кармане вибрацию, Риса выуживает старый мобильник, которым ее снабдила Соня. Такие мобильники, складывающиеся книжечкой, и немногочисленные провайдеры, все еще предоставляющие по ним услуги связи, считаются «выходящими из обращения». Как раз то что надо — юнокопы не обращают внимания на древние коммуникационные сети.
Это была эсэмэска от Коннора: